Тролль
Встретил тролля. Но не того, который горный и из Норвегии, а того, который троллит.
Дело было так. Иду по промышленной зоне, мимо офисного центра, из склада переделанного. Тротуар снегом засыпан по колено, на улице машины в два ряда припаркованы. Все мысли о том, как бы не грохнуться и не сломать чего-нибудь. Слышу впереди крик — у припаркованного дорогого внедорожника, блокированного какой-то ржавой помойкой, непонятно как здесь взявшейся, скачет тетка и орет в мобильный телефон дурным голосом, мол, да, документы какие-то важные получила, но вовремя привезти не сможет, так как «какая-то долбаная тварь свое ржавое ведро поставила так, что ей не выехать». Это в переводе на более-менее литературный язык, то, что на самом деле лилось в эфир, повторить письменно стесняюсь.
Подхожу к ней, и вдруг откуда-то сбоку появляется мужичок, одетый, так скажем, не очень. И к этой даме:
— Девушка, зачем вы так? Я, как вас увидел, сразу оделся и к машине вышел, отогнать, чтобы вы выехали. А вы такое в мой адрес. Не буду я с машиной ничего делать, пойду домой, пообедаю, живу тут недалеко. Вернусь, вы извинитесь, тогда и поговорим. Ждите.
Тетка заткнулась, будто ее выключили. А мужичок дальше пошел, бодро так. Я за ним. И правильно, потому что тетка в состоянии комы пребывала недолго. Секунд через пять сзади снова раздался крик и мимо меня пролетел кусок льда размером с лошадиную голову. Если бы не мимо, я бы это не писал. Но мужичок был уже далеко. Сзади раздавались странные звуки, похоже, что у тетки в машине была бейсбольная бита.
Мужика я догнал на автобусной остановке и спросил:
— Не боитесь, что она машину вам разобьет?
— Машину? Какую? — взгляд его был полон недоумения, потом он сообразил, в чем дело. — А, это вы про эту бабу крикливую? Не, нет у меня никакой машины, не моя она.
И уехал на автобусе. А я остался. Маршрут был не мой.
История любви
Эта история о большой любви и о том, что в настоящем подарке главное не стоимость, а душевная работа дарителя. Можно, например, подарить человеку целую сотню, и обидеть его ничтожностью суммы, а можно и, наоборот, мне вот на день рождения подарили всего-то двадцать копеек и при этом я запрыгал до потолка от нахлынувшей приятности. Двугривенный, правда, не простой, а мой ровесник, 1967 года рождения, с крейсером «Аврора», гербом и всеми делами. Но не буду больше испытывать ваше терпение и перейду к самой истории.
В выходные гулял я на свадьбе у старых друзей и не на простой свадьбе, а на фарфоровой. Гостей было человек сорок, все чинно и благородно, дарили в основном фарфор. Я тоже вручил большую фарфоровую супницу, короче, не отстал от коллектива, а поздно вечером прибыл, наконец, пятнадцатилетний сын «молодоженов» Он вошел в зал, пряча руки за спиной и немного стесняясь, выпалил с порога:
— Мама, папа, поздравляю вас с двадцатилетием вашей свадьбы, живите долго и счастливо. Пусть этот подарок напоминает вам о том, что… о том, как… ну, короче, вот.
И он вытащил из-за спины небольшую фарфоровую статуэтку «Рабочий и колхозница», а на серпе у колхозницы висел малюсенький целлофановый пакетик с тыквенными семечками.
Гости, шутя, загомонили: «Как мило», «Тоже прикольно», «Неважно — что подарить, главное, чтобы фарфоровое», «Грызите семечки и ни в чем себе не отказывайте».
И вдруг все заметили, что виновники торжества обнялись и натурально плачут, даже стокилограммовый «жених» слезу пустил, а он полковник, между прочим. Повисла тишина, и отец семейства, вытерев рукой красные глаза, улыбнулся и сказал:
— Спасибо, сынок, не ожидал. Порадовал — так порадовал. Дорогие гости, если кто еще не знает, я расскажу вам эту историю. Как-то лет сто назад я упал с мотоцикла и сломал руку в нескольких местах. Все нормально, меня собрали, лежу в больнице, скучаю. Вот однажды вышел прогуляться в больничный садик — лето, жара, я в шортах, в майке и гипсе. Вдруг вижу — девушка симпатичная у урны стоит и самозабвенно клюет семечки из большого пакета. Рука у девушки тоже в гипсе, но только у меня — правая, а у нее — левая. Так она всей головой в пакет и ныряет, схватит семечку, разгрызет и в урну сплюнет. Как голубь. Полюбовался я этой картиной, и тут, видимо, сглазил — ее пакет лопнул по шву и все посыпалось. А я же спасатель по жизни, хоть со сломанной рукой, но спасатель. Подскочил и быстро приставил к ее правой здоровой руке, свою здоровую левую руку, получился вполне вместительный ковшик. Так мы вместе и пошли через весь двор в палату, как рабочий и колхозница. Все вокруг улыбаются, а мы очень аккуратно идем, чтобы семечки не рассыпать. Вот так уже двадцать лет и ходим…
Гражданка Андрюхина
Звонит мне приятель из другого города. Мол, сына моего в армию забрали да к вам служить отправили. Так ты там присмотри за ним по возможности.
— Ладно, — говорю, — а что надо-то, денег, может, ему подкинуть?
— Да, нет, — отвечает, — денег не надо, просто он у тебя «гражданку» свою оставит, а как увольнение дадут, так зайдёт, переоденется, чтоб от патруля не бегать.
— Не вопрос, — обещаю, — пускай оставляет.
И вот, приблизительно через неделю, Андрюша, сынок его, и пожаловал. Длинный, худой, форма висит, уши торчат, как у эльфа, глазки хитрые. Салабон классический, короче говоря.
Накормили его, переоделся он в штатское и свалил, а вечером снова нарисовался. Так и начал ходить к нам по выходным. Потом звонит как-то:
— Меня тут, — говорит, — в командировку отправляют на пару месяцев, так можно пара дружков моих из части тоже будут у вас по выходным переодеваться? А то, кроме вас, мне и попросить некого, простите уж за наглость…
Ну, я и это разрешил, что мне жалко, что ли? Пусть парни нормально в увольнительную ходят, может, и подфартит с кем.
Но что-то никто из них так и не появился, видимо, не дают увольнительных. Я и забыл про них. Примерно ещё через месяц Андрюшка снова перезванивает:
— А что, — спрашивает, — вы им вещи мои не даёте? Вы же вроде разрешили…
— Так они, — отвечаю, — и не приходили ещё.
— Да, нет, — упорствует он, — они приходят, а им не дают…
— Чушь какая-то, — говорю, — скажи, пусть заходят.
А сам сижу, думаю, странно как-то всё это. Потом вдруг начали меня тревожить смутные сомнения, пошёл к жене:
— Слышишь, звёздочка моя вьетнамская, — спрашиваю, — а что, Андрея друзья не приходили к нам за шмотками-то?
— Нет, — отвечает та, — не было. Правда, какой-то солдатик заходил пару раз, но просто адресом ошибался.
— В смысле, — не понял я, — как ошибался?
— Он, — сообщает мне жена, — всё какую-то гражданку Андрюхину спрашивал, так я ему объяснила, что здесь такая не проживает.
Валюсь от смеха на диван…
Теперь я, если звоню жене на сотовый телефон с какого-нибудь незнакомого ей номера, так всегда строго так спрашиваю:
— Алло, гражданка Андрюхина?
Люди особого склада
Наши следователи — люди особого склада. По молодости они беспечно считают, что любое дело можно расследовать бесконечно долго. Как в полиции Майами, отдел нравов, с 4 серии по 94. Но после посещения прокуратуры эти жрецы Фемиды постигают страшную правду: сроки расследования ограничены. Очень жестко и конкретно. И за нарушение этих сроков можно и работы лишиться.
Сказка начинается, когда только что прибывшая от прокурора девочка-следователь стала срочно закруглять дело. Прокурор до конца недели потребовал или дело, или хорошую порцию мыла, не будем уточнять, зачем. Так вот, в четверг бедная девочка обнаружила, что в деле нет почерковедческой экспертизы. Эта экспертиза должна была стать основным доказательством вины злодея, без нее в прокуратуру можно было идти только с мылом. И девочка поплелась к экспертам.
А там сидит Павел Степанович — подполковник, отпахавший 27 лет на экспертизах. Стаканыч, как мы его между собой называли, за свою службу выпил спирта больше, чем многие люди воды, умел вообще все, выслужил себе повышенную пенсию и никого не боялся. Тем более пигалицу-следователя, которой больше всех надо. И на просьбу срочно учинить экспертизу предложил девочке зайти за результатом через месяц. Или через два. А если не перестанет ныть, то и через три. От безысходности девочка сорвалась на запрещенный и особенно ненавистный Стаканычу прием:
— Но мне очень надо! Я же женщина!
Стаканыча этим не проймешь:
— Тут нет женщин, тут все сотрудники! Через месяц приходи!
Но и девочка твердо решила не отступать:
— Но я же красивая женщина!
И вот тут Стаканыч сорвался:
— Ах, значит красивая? А голый зад покажешь? Чтоб мы тут все твою красоту оценили?
Вместо того, чтобы огрызнуться или в слезах выскочить вон, девочка пошла ва-банк:
— Если для вас это так важно… Честное слово — вы мне завтра экспертизу, а я вам голую попу!
Весь отдел затаил дыхание. Девочка поставила себя в очень сложную ситуацию. Или она теперь прослывет на всю контору мошенницей, то есть, теряет лицо, либо завтра устроит публичный стриптиз, то есть, опять-таки теряет лицо. Но Стаканычу было море по колено:
— Договорились! Приходи завтра.
Вечером Стаканыч засиделся в отделе за полночь и сделал злополучную экспертизу по всем правилам искусства. На следующий день на работу пришли все эксперты, включая тех, кто был в отгуле и отпуске. До нас слухи дошли неисповедимыми путями, и у нас куда-то пропала половина оперов. В оговоренное время девочка снова явилась в экспертизу. Стаканыч на глазах своих коллег, пришедших из других отделов оперов и просто зевак, с торжеством выложил на стол заключение экспертизы. И вот тут-то я и понял, чем юрист отличается от простых смертных. Девочка спокойно убрала заключение в большой пластиковый пакет и ласково сказала:
— А теперь показываю голую попу!
Из того же пакета был извлечен и развернут свежий номер глянцевого журнала. На развороте красовалось цветное и крупноформатное изображение. Гордо показав журнал ошеломленному Павлу Стаканычу, девочка повернулась и была такова. Ни до этого случая, ни после я не видел старика в таком состоянии. По всем понятиям, девочка свое слово сдержала, да еще при этом не уронила авторитет. Она же не обещала, что покажет именно свою часть тела, а не журнальную! Еще пару недель после этого Стаканыч вышвыривал в окно кабинета таинственным образом попадавшие на его стол журналы для взрослых…
Источники — anekdot.ru, anekdotov.net, Online.ua, Bestbash.org