Кирилл Плетнев рассказал о своем дебютном полном метре «Жги!»: откуда в голове постановщика рождается контрапункт, что такое матерная лексика «на спине» и как работают (или не работают) в кадре эстрадные звезды.
— Чему научила тебя как режиссера работа над коротким метром перед первым полнометражным дебютом?
— Во-первых, все короткометражки я снимал за свои деньги, поэтому теперь знаю все про производство. Понимаю цену времени, куда и каким образом уходят деньги. Поэтому сейчас я как режиссер, приступая к съемкам, требую, чтобы мне показывали смету (смеется).
— Как давно ты вынашивал идею «Жги!»?
— Довольно давно. Я оканчивал ВГИК, режиссерско-сценарный факультет у Владимира Алексеевича Фенченко и Дениса Викторовича Родимина. Фенченко вел режиссуру и монтаж, а Родимин — драматургию. Я вынашивал идею «Жги!» как диплом по сценарному мастерству. Но получился фильм. Когда «Настя» (короткометражный фильм 2015 года. — Прим. tvkinoradio) выиграла «Кинотавр», ко мне начали проявлять интерес; так «Жги!» стал не только сценарным дипломом, но и фильмом.
— Если вернуться на три-четыре года назад, что подтолкнуло тебя к написанию этого сценария?
— Очень просто. Это был заголовок о том, что в Англии на шоу The X Factor выиграла надсмотрщица Сэм Бейли. Правда, в отличие от моей истории, она была надзирателем в мужской колонии. Я посмотрел видео, меня зацепило несоответствие надсмотрщицы и того, что я увидел. Пела женщина в обтягивающих лосинах, похожая на молодую Пугачеву, с такой щербинкой между зубов. Когда она взяла первую ноту, то зал встал и зааплодировал. Сейчас она записывает золотые и платиновые альбомы.
Меня это поразило, я стал размышлять, что такое надсмотрщица в наших реалиях, которая вдруг решила запеть. Я понял, что это совсем другой менталитет, что это соседи, которые косо смотрят на нее, это муж, который говорит: «Ты никогда не поедешь» — и так далее. Но мечта и талант сильнее всего.
— Так получается, что это второй твой фильм про пенитенциарную систему и с Оболдиной в главной роли.
— (Смеется.) Я так думаю, что это связано с желанием сказать, как в фильме «Москва слезам не верит» Меньшова: «В 40 лет жизнь только начинается». Поэтому главной героине Алевтине 40 лет. Почему-то, если ты решил стать экспедитором или инженером, то ты всю жизнь и будешь этим экспедитором или инженером. Тебе это уже не нравится, тебя тошнит от этой работы, но ты все равно упорно работаешь и не пытаешься ничего менять. Когда же люди в 50 лет вдруг начинают играть в театре или заниматься вокалом, то мне кажется, это очень круто.
— Ты получаешься таким «специалистом по женщинам»: у тебя во всех фильмах главные герои — женщины, с непростой историей, яркими характерами. Откуда у тебя это?
— Меня воспитывали с детства две женщины: мама и тетя. Была и вторая тетя, и двоюродная сестра. Я всегда любил и люблю хорошую литературу. Мне очень нравится высказывание о том, что Александр Грин с его «Алыми парусами» испортил женщин, они сидят и ждут своего Грэя. Меня, в каком-то смысле, тоже немножко испортила литература, потому что она вселила в меня романтизм, идеализм, но, мне кажется, это неплохо. Уж лучше пусть будет так, чем любой негатив.
— У тебя мастерски получается применять параллельный монтаж, контрапункт.
— Это в конце?
— Не только. Как мне показалось, это по всему фильму аккуратно расставлено. Я к чему: это не преподают. До этого, обычно, надо дойти своим умом.
— На самом деле, это из актерской профессии. У меня в театральном институте педагог был учеником Товстоногова, а Георгий Александрович очень любил давать роли, основанные на контрапункте. Например, у него Смоктуновский играл Гамлета, что было странно, ведь в то время Гамлета играли брутальные актеры. И мой педагог тоже давал роли на сопротивление. Я как актер понимал, что это будет очень интересно, если все ждут, что ты сейчас заплачешь, а ты вдруг смеешься. Получается неожиданная правда. Или наоборот. И я почему-то начал применять это в кино как режиссер. Вот это словосочетание «неожиданная правда» (когда все ждут одного, а получают совершенно иное) высекает очень сильную эмоцию. Этим надо пользоваться.
— То, что героиня Оболдиной поет «Тоску» или, по-русски, тоску — это сознательная игра слов?
— Когда я писал сценарий, то понимал, что она должна петь что-то, совершенно не имеющее к ней никакого отношения. Я подумал, что будет хорошо, если тюремная надсмотрщица будет петь оперу. Я понял, что это будет очень здорово: я с самого начала знал, что мне нужно будет выбираться из «социалки», из повседневности.
Я знал, что самая большая претензия продюсеров будет к локации, они очень боялись колонии. Я говорил: «Давайте вспомним “Миллионера из трущоб”, где изображена нищая Индия, но при этом весь фильм не покидает ощущение постоянного праздника!» И это была одна из задач — снять зону, но без зоны.
— Какие были допущения в той части, где есть поп-культура? Например, ведь нет прямого эфира на телевидении.
— Прямые эфиры есть. В «Голосе» с определенного этапа идут прямые эфиры, там только Нагиев подснят. Я точно это знаю, у меня жена пробовалась на «Голос», я был там, все смотрел. Потом я участвовал в «Танцах со звездами». Там тоже сначала идет запись, а потом прямые эфиры. Но, конечно, допущения были. Например, часовые пояса. Где герои живут и где идет съемка? Но мы допустили, что и там, и там — день.
— Кто-нибудь отказался от участия в твоем фильме?
— Да. Ваня Ургант отказался. Я хотел взять его на место Бузовой, точнее, писал сценарий под Урганта. Но он отказался, потому что не хотел играть сам себя. И вообще, с этой ролью телеведущего были большие проблемы, потому что нам очень было нужно камео, но многие не хотели играть сами себя. Кто еще… Гармаш отказался от роли, которую сыграл Владимир Ильин. Елена Яковлева не отказалась, она просто не смогла, в итоге ее роль исполнила Таня Догилева. Но я в итоге кастингом доволен ну вот прямо на сто процентов.
— А все эти медийные лица, которые мелькают на телешоу?
— Нет. Больше никто не отказывался. Мне очень понравился в этом смысле Дима Билан, потому что мне нужен был… А! Киркоров еще отказался! Так вот, мне нужен был Киркоров. Когда Инга Оболдина идет по коридору, она видит его и шепчет продюсеру: «Ой, а это Киркоров?» Просто нужна была проходка. Но Филипп отказался, и я обратился к Билану.
Он мне сказал напрямую: «Я понимаю, вам нужно мое лицо. Мне это не особо интересно, мне надоело играть самого себя. Вот если ты мне сделаешь сцену, тогда мне будет интересно». И я тогда предложил ему сказать эту же фразу в кадре — о том, что ему надоело играть самого себя. Что мы и сделали, получилось здорово. Та же Оля Бузова меня совершенно поразила. Ни секунды не было никаких выпендрежей. Она приезжала на площадку полностью готовой, знала текст, понимала, что играет саму себя, но относилась к своему образу с иронией.
— Так как в кадре поют много и по-разному, что, по-твоему, сложнее: научить петь плохо или научить петь хорошо?
— Конечно, поющего человека научить петь плохо гораздо сложнее, чем наоборот.
Родион Чемонин
Tvkinoradio.ru