В этом году Леониду Гайдаю исполнилось бы 95 лет. Больших торжеств по этому поводу устраивать не стали. Журналисты поговорили с Ниной Павловной Гребешковой, вдовой прославленного режиссера.
— Нина Павловна, 90-летие Леонида Гайдая отмечали большим творческим вечером в Доме кино, а к 95-летию вечер не стали устраивать – почему?
— Да, я с дочкой была на вечере в честь 90-летия мужа в Доме кино. Он многим понравился тогда. И мне многое понравилось. Но после мероприятия с организаторами разругалась.
— Почему?
— Потому что туда засунули капустник, который кончался очень пошлой шуткой. Не буду даже повторять ее. Меня это потрясло! И я тогда сказала: «Не надо лезть к Гайдаю с такими шутками!» И автора капустника спросила: «Вы в какой-нибудь картине Гайдая слышали юмор ниже пояса?» Он промолчал. А я сказала: «Вы свой юмор не путайте с юмором Гайдая!»
— То есть, вы, как обычно, сказали то, что думаете!
— Ну, а как говорить то, что не думаешь? Конечно, я сказала, что думала. И когда стал вопрос, что теперь нужно отметить 95-летие мужа, – я сказала: «Нет». Не надо мне этого юмора. Не хочу. Гайдай – сам по себе. Он сам поставил себе памятник, или как там по-другому можно сказать. И не памятник даже, а память. Почему? Потому что он снял такие картины, которые цитируют во всех передачах – и в политических, и в экономических, и в криминальных. И даже в передаче «Человек и закон» слышала фразы из его фильмов. И в других художественных картинах часто слышу знакомые цитаты. Да и в жизни повсюду слышу реплики из Лёниных картин! Я не идеализирую его. У меня нет ощущения, что вот мой муж – такой необыкновенный во всем, и так далее. Но то, что он гений, – для меня это безусловно!
— Обыкновенный гений?
— Да, точно! И зачем я буду стараться его как-то преподносить? Он сам уже все необходимое сделал! Много было звонков накануне юбилея, в том числе и из различных телепередач. Просили прийти к ним в студии. А один звонок был из кулинарной передачи Вани Урганта. Просят прийти к нему на «Смак». Я говорю: «И что я там буду делать?» А мне говорят: «Ну как, вы же понимаете: мы хотим, чтобы в юбилей Гайдая о нем говорили в каждой передаче, чтобы все было посвящено ему!» Я говорю: «Ну, хорошо, я прихожу к Урганту – и что я буду рассказывать? Что ел Гайдай на завтрак, обед и на ужин? Что я ему готовила? Я люблю Ванечку Урганта, но в его передаче по поводу юбилея Гайдая я не вижу никакой необходимости». Правильно же?
— Согласна. Наверное, есть какие-то вещи, которые всем и не надо знать.
— И не потому, что не надо знать, а потому, что не в этом Гайдай! Ну, разве он в том, что ел и пил? Разве в этом Гайдай? Разве в этом его сущность? Зачем же «снижать» человека? О нем и так говорят в каждой передаче – вспоминают, рассказывают что-то, цитируют. Этого вполне достаточно!
— Леонид Иович сам осознавал, что ему нет равных в комедийном жанре?
— Мою маму мы похоронили на Хованском кладбище. А Лёня… Он же был очень больной человек, очень. От макушки, как говорится, до пяток. И у него все время что-то болело. Но он никогда об этом не говорил. Я спрошу: «Что, болит?» Он говорит: «Да нет, нет!» Я говорю: «Ну, я же чувствую, что болит!» Он: «Сейчас пройдет!» И вот он вздохнет: «Ой, скоро, наверное, конец! И похоронят меня на Хованском кладбище». А я говорю: «Ох, какой ты хитрый, – наверное, мечтаешь, чтобы тебя похоронили на Новодевичьем? Но я не протестую – лежи с моей мамой!» Вот так по-простому и с юмором мы относились друг к другу. Все было искренне и просто.
— Нина Павловна, вот так интересно получается: вы, жена, знаете Леонида Гайдая со всех сторон, в том числе и с бытовой. То есть, вам по статусу как раз позволено смотреть на Леонида Иовича как бы немного с обывательской стороны. Но именно вы стоите на защите его таланта, его гения от всего мелкого, суетного, охраняете его от каких-то временных веяний. И вы создали непробиваемую стену! Я знаю, что к вам и из многих изданий звонят с просьбой рассказать что-то интересное, личное, но вы закрываете мужа, как только можете!
— Не то чтобы закрываю. Просто я не люблю, когда не только о нем, а о любом человеке говорят походя. Вроде потому, что пришло время – срок подошел, юбилей, например. Вот были передачи о Владимире Высоцком. А ведь Лёня хотел снимать его в картине «12 стульев». И только потому, что у него были известные проблемы, он сказал, что не имеет права подвергать опасности всю картину. Вот так было. Но это не значит, что об этом надо всем рассказывать к юбилею Высоцкого.
— В общем, да: если кто-то любит артиста, ему не нужен повод в виде юбилея, чтобы вспомнить о нем, послушать песню, посмотреть фильм.
— Я еле дождалась передачи «Время покажет», где обо всем рассказывают, а не только о юбилеях. Где хоть какая-то жизнь есть – политика, экономика. Но главное, опять же, не это. Юбилярам-то это уже не надо. Вот, если бы Высоцкому при жизни устроили такое чествование, он бы, наверное, смутился и подумал: «Ну, зачем, ну, что это такое?!» А теперь ему и не надо этого. Вот так же и Гайдаю. Он уже сам по себе, без чествований – умен, значителен, высок. Гений, одним словом!
Мария Донская,
«Юго-восточный курьер» (uv-kurier.ru)