Драматическим меццо-сопрано Тамары Синявской восхищалась оперная звезда Мария Каллас, а Сергей Лемешев признавался, что за 70 лет впервые встретил на подмостках «настоящую пушкинскую Ольгу».
На сцене лучших оперных театров мира
Тамара Синявская родилась 6 июля 1943 года в Москве. Первыми концертными площадками юной артистки стали подъезды старых домов: «Там очень красиво звучал голос, как в храме». Гулкое эхо разносило по этажам популярные песни из кинофильмов в ее исполнении. В конце концов соседи посоветовали матери маленькой певицы пристроить дочь в какой-нибудь кружок.
«Петь я начала в трёхлетнем возрасте и с удовольствием смотрела музыкальные фильмы, в которых звучали замечательные отечественные песни. А позже, увидев на экране Лолиту Торрес, буквально влюбилась в неё. Мне казалось, что внешне мы похожи, и хотелось научиться также, петь, танцевать и играть в кино, как эта прекрасная аргентинская актриса. Нравилась мне и профессия врача. В нашем доме была поликлиника, однажды я забрела туда. Запах эфира, белые халаты, всё это произвело на меня сильное впечатление. Во дворе я стала «главным врачом». Я любила устраивать представления, собирала ребят и пересказывала им содержание необыкновенно популярного тогда фильма «Овод» с Олегом Стриженовым. Но больше всего мне хотелось петь».
Когда Тамаре исполнилось шесть лет, мама записала ее в танцевальную группу Ансамбля песни и пляски. Но у девочки желания танцевать не было, и вскоре она бросила занятия. Будущая певица вернулась в ансамбль лишь спустя три года — теперь уже в его хоровой состав. Она получила богатый сценический опыт: коллектив часто участвовал в концертах и гастролировал.
По совету Владимира Локтева, руководителя ансамбля, в 1961 году Синявская поступила в музыкальное училище при Московской консерватории имени Петра Чайковского. Параллельно пела в хоре Малого театра, изучая драматическое искусство. Чтобы сберечь голос, она бросила свои увлечения — лыжи и коньки, а мороженое ела только летом, когда в театре закрывался сезон. На выпускном экзамене в училище она получила пять с плюсом. «Голос у меня определился не сразу, я обладала широким диапазоном, и только ко второму курсу нашлась моя ниша – меццо-сопрано».
После выпускного 20-летняя Тамара втайне от матери пошла на конкурсное прослушивание в Большой театр. Синявскую приняли на стажировку. Уже через год певица вошла в основной состав труппы и исполняла ведущие партии, а через пять лет — выступала в лучших оперных театрах мира. «Большой театр – удивительная, драгоценная музыкальная шкатулка, которая хранит в себе голоса всех тех, кто пел на его сцене».
С Муслимом Магомаевым она познакомилась в Баку в 1972 году, на декаде искусства, где Тамара была гостьей: «Нас подвели друг к другу Роберт Рождественский с супругой. Он мне протянул руку и очень застенчиво так, потупив взор, сказал: “Муслим”. Я улыбнулась: “И вы еще представляетесь? Вас ведь знает вся страна”. После нашего знакомства я уехала на стажировку в «Ла Скала». Наше общение, а затем бесконечные телефонные разговоры – Муслим звонил мне в Италию – проходили на «вы». Мне это нравилось, и, как я выяснила потом, ему тоже». Но Тамара была замужем. «Муслим — порядочный человек, и для него мой брак был серьезным препятствием, — говорила Синявская. — И мне, конечно, приходилось вести себя так, чтобы не обидеть ни того, ни другого. Очень мучилась, конечно». Романтика ухаживания продолжалась, а вопросы оставались: что дальше будет и как? Они всё не решались сделать необходимый шаг. Но потом Тамара все же развелась с первым мужем и вышла за Муслима.
«Я не смотрю фильмы с Магомаевым, не слушаю записи»
Они расписались 23 ноября 1974 года. Свадьбу решили «тайно» отпраздновать в московском ресторане «Баку», но не получилось. 100 человек сидело в зале, за столом, а более 300 поклонников толпилось за окнами. В зал они, естественно, не могли попасть, поскольку он был закрыт для других посетителей. Люди стояли и ждали, когда Муслим начнет петь. Он попросил открыть большие окна и пел им 40 минут через открытые окна, а потом два месяца ходил с бронхитом. А затем было десятидневное свадебное путешествие, оно прошло в Баку.
Муж дарил Тамаре огромное количество подарков и цветов, вместе посещали банкеты. «Был случай, когда Муслим, возвращаясь из какой-то поездки, завернул ко мне на гастроли в Казань. Я пела Любашу в “Царской невесте”, и в антракте, когда вышла на поклон, мне поднесли огромный букет — меня за ним не было видно. Там было сто пятьдесят четыре гвоздики! Представляете, что это за букет? Весь зал ахнул. И, конечно, когда он появился в ложе, зрителям было не до оперы. Весь зал шумел. Муслим мне присылал цветы и в Италию».
Тамара Ильинична ласково называла супруга то Кутиком, то Мусиком, то Тяпой. Муслиму даже становилось неловко, когда жена иногда обращалась к нему так в общественных местах. Хотя самой нравилось, чтобы Муслим обращался к ней исключительно по имени. Но все же, как в семье обойтись без разногласий? В первое время после женитьбы они часто ссорились, иногда доходило до разговоров о разводе. И в таком случае Муслим Магомаев уступал.
«Он меня этим, собственно, и покорил, — признавалась Синявская. — Потому что вообще в принципе должна уступать женщина, потому что она мудрее. Вы обратили внимание, что больше всего ссор происходит именно в семье, между самыми любящими, родными и близкими людьми? Если помудреть пораньше, у нас бы многого плохого могло не произойти с Муслимом. Я считаю, что это была моя вина».
В 2003 году Тамара Синявская оставила Большой театр. Ее последней партией стала любимая роль Любаши из «Царской невесты» Римского-Корсакова. По словам артистки, лучше уйти со сцены на полгода раньше, чем на пять минут позже: «Я ушла из театра по зову сердца, можно сказать, не по желанию. Но дома я побыла недолго. Из ГИТИСа начали меня обстреливать звонками. И вот в этом году будет 13 лет, как я преподаю».
С Магомаевым она прожила 34 года. Он умер у нее на руках, и с тех пор артистка делает все, чтобы сберечь о нем память у людей. Но при этом признается: «Я не смотрю фильмы с его участием, я не слушаю записи. И сама не пою. Птица поет, когда у нее голова и сердце свободны, а я в этом смысле не готова выйти на сцену. Я не могу петь, потому что его нет на свете. Это процесс внутренний. Поэтому извините – не пою. Близкие меня просят что-то спеть иногда, но я считаю, что эта тема – запретная. Они прекрасно знают, что я не ломаюсь, не кокетничаю. Я просто не могу».
Подготовила Лина Лисицына,
по материалам Culture.ru, «События», rg-rb.de