Всем известно о дружбе человека и собаки. Гораздо меньше о том, что такая же привязанность формируется между человеком – всадником, ездовым – и лошадью. Особенно на войне.
Мой отец, Назар Кузьмич Лобанов, 1906 года рождения, был призван в первые дни войны. Его назначили ездовым, вверили обозную повозку и пару лошадей.
Можно подумать, что ездовому на фронте полегче, чем тем, кто обороняется в траншее, поднимается в атаки. Но и на его долю опасностей хватает.
В представлении отца к награждению медалью «За боевые заслуги» сказано, что он под артиллерийско-миномётным обстрелом в условиях крайне неблагоприятной погоды и бездорожья сохранил своих коней и транспортное средство и бесперебойно доставлял припасы на передовую.
За то же самое отца в сорок пятом, уже в Германии, наградили медалью «За отвагу».
Однажды отца с повозкой в несколько заходов атаковал «мессершмитт». Тогда одного коня убило, отцу оторвало безымянный палец на руке, а маленький осколок вонзился в грудь и остановился, чуть-чуть не дойдя до сердца. В госпитале, где папа долго лечился, осколок решили не удалять – опасно. Вернули в строй с металлом в груди. На 3-м Белорусском фронте рядовому Лобанову по излечении вновь вверили лошадей и повозку.
Рассказать же мне хочется о том, о чём знают не все. После победы при расформировании ряда частей демобилизуемым ездовым предписывали забирать с собой к месту жительства и повозку с лошадьми. С таким поручением и мой отец, Назар Лобанов, отправился из-под Берлина на Алтай, в родное село, где и сдал коней и повозку в колхоз. Сам же решил вернуться на маслозавод, откуда его призывали на службу.
И тут выяснилось, что Серко и Каурый без отца никого не признают. Как только он скрывался за бугром, лошади с ржанием неслись за ним. Такая картина повторялась трижды. Председатель колхоза попросил: «Поживи с ними недельки-две на лугу, пусть привыкнут к мирной жизни». На луга однажды обрушилась гроза с молнией и громом. Серко и Каурый, прижав уши, тут же примчались к папе и, как он их на фронте учил, улеглись рядом с ним на землю.
И в погожие дни кони к ночи ложились спиной к спине, оставляя просвет, куда привычно устраивался на ночлег отец.
Словом, расставался отец с лошадьми, не верховыми, не породистыми – обозными, с болью в сердце и со слезами на глазах…
Надежда Хлебникова, http://redstar.ru