Подчас понятие «богемы» звучит словно синоним роскоши: сразу представляется полумрак просторного особняка, томные приглушенные голоса, дорогая одежда, роскошные интерьеры и громкие имена вокруг… Однако обволакивающее французское слово вовсе не означает нарисованной выше картины: на самом деле, с точки зрения истории, это творческая прослойка, талантливая, не имеющая стабильного дохода.
«Прелюдия к больничной койке»
Первоначально «les bohemiens» называли цыган, населивших Париж в далеком 1427 году. Шумный и разгульный образ жизни, уличные гадания и мелкое воровство, типичные для новых обитателей столицы, не могли не раздражать коренных горожан, отчего вплоть до второй половины XIX века принадлежать к богеме едва ли было престижно…
Всё изменилось с выходом в свет романа Анри Мюрже «Сцены из жизни богемы». Произведение было посвящено яркой и по-цыгански кипучей жизни парижских студентов. Именно тогда «boheme» и приобрело то переносное значение, которое стало привлекательным для молодежи. «Богема» совершила прорыв не только в литературе: 1 февраля 1896 года в туринском Teatro Regio впервые прозвучала одноименная опера, а либретто по произведению Мюрже написали Луиджи Иллика и Джузеппе Джакоза.
Важно и то, что Анри Мюрже был отнюдь не первым человеком, придавшим слову другое значение, но именно он сделал его общеупотребительным… «Богема есть этап в жизни художника, прелюдия к академическому креслу, больничной койке и савану», — в том числе и такие слова встретишь на страницах его книги.
Судьба романиста оказалась тесно связанной с понятием, которое он распространял: в начале своего пути Анри хотел стать художником, но убежденный своим другом в несостоятельности, он подался в литературу и с головой окунулся в богемную жизнь. Друзья его станут прототипами литературных героев и в реальной жизни назовут себя клубом распивателей воды («the water drinkers»), потому что другие напитки в монмартрских кафе будут им не по карману.
Излюбленным местом новоиспеченной богемы станет кафе Momus и его популярность только возрастёт благодаря Жану Курбе и Эдуарду д’Англемону. Кафе станут для представителей нового течения (или контркультуры, как пишут в некоторых источниках) не просто местом встречи: здесь будут обмениваться идеями и генерировать новые, здесь будут наблюдать за жизнью буржуазии, здесь сформируются их общие взгляды.
Дух Монмартра жил в кабаках
Кабаки, кафе-варьетте, кабаре Мулен Руж, парижское общежитие Бато-Лавуар, где снимал какое-то время мастерскую Пабло Пикассо, — вот он, истинный дух Монмартра (район Парижа, известный как место обитания художников и артистов). На картине Винсента ван Гога «Терраса кафе на Монмартре» можно увидеть типичное заведение для встреч парижской богемы, большинство из которых по сей день находится в сердце французской столицы.
Однако уже в начале ХХ века многие Bohemians перебрались на Монпарнас — район на юге Парижа, на левом берегу Сены. Чем было вызвано переселение творческой интеллигенции? Во многом исключительно денежным вопросом. После Первой Мировой войны жилье на Монмартре подорожало, а Монпарнас стал гораздо более привлекательной для фланировавшей богемы. Термин «фланирование» Бальзак в 1837 году применяет к тем, кого Мюрже потом назовет богемой — эдакое бродяжничество, состояние человека отчаявшегося, но полного тщетных желаний и «заходящего домой лишь пообедать».
«Слишком много занимаются любовью»
На Монпарнасе откроются кафе Closerie des Lilas, «Куполь» и «Ротонда», иностранными посетителями которых станут и Эрнест Хемингуэй, и Генри Миллер, и Илья Эренбург… Именно о завсегдатаях одного из этих кафе («Ротонды») автор романа «Старик и море» напишет: «Почти все они бездельники, и ту энергию, которую художник вкладывает в свой творческий труд, они тратят на разговоры о том, что они собираются делать, и на осуждение того, что создали художники, получившие хоть какое-то признание».
Еще одним пристанищем парижской богемы станет Сен-Жермен-де-Пре. «Район, знаменитый тем, как свободно здесь живется», — так охарактеризует его режиссёр Жан Душе. Местные «погреба», знаменитые кафе Lipp, Flore, Les Deux Magots, с переменным успехом удерживающие борьбу за посетителей в предвоенные и послевоенные годы. Здесь всегда царили тишина, спокойствие и умиротворение, в отличие от атмосферы вечно бурлящего Монпарнаса.
Однажды французского прозаика, поэта и джазового музыканта Бориса Виана попросили написать что-то похожее на руководство по улицам этого района. И на одной из страниц своего путеводителя он написал красноречивое и по-настоящему парижское: «В Сен-Жермен-де-Пре слишком много занимаются любовью. Как будто любви может быть слишком много».
Маргарита Взнуздаева, «Дилетант»