Алексей Панин рано узнал, что такое слава. За одну из главных ролей в картине "Звезда" он получил Госпремию РФ.
Взлет у него действительно был очень яркий. В кино дебютировал у самого Глеба Панфилова, сыграв эпизод в фильме "Романовы. Венценосная семья"". Сейчас на его счету десятки фильмов, среди которых "В августе 44-го…", "Каменская", "Жмурки", "Солдаты", "Однажды в милиции", "Чудеса в Решетове", "Четыре таксиста и собака", "Обитаемый остров"… Об этом артисте ходят самые разные слухи, он то и дело попадает в неприятные истории, и отношение к нему самое разное. Но одно все-таки остается бесспорным: Алексей Панин, безусловно, очень талантлив и очень естественен на экране.
– Алексей, откуда родом такой артист Панин?
– Из Москвы. Отец был инженером в Московском институте теплотехники, это был один из "почтовых ящиков" в советское время. Мама работала в издательстве "Наука" редактором.
– А вы с детства мечтали стать актером?
– Да какое там актером! Я мечтал стать… пастухом. Да-да, именно пастухом. Дело в том, что каждое лето я проводил в деревне, и там мне очень нравилось ездить верхом на лошади вслед за стадом коров. В этом для меня была романтика.
– Вы росли хулиганистым парнем?
– Именно хулиганистым, но в то же время меня можно было бы назвать нормальным хулиганом, то есть я не вытворял ничего из ряда вон выходящего. Не был ни в какой банде, не нападал на прохожих, ни у кого ничего не отнимал… Мы с мальчишками лазали по чужим огородам, рвали в садах яблоки, в школе мог сорвать уроки… А помог мне выправиться спорт. Я девять лет профессионально занимался водным поло.
– Учились хорошо?
– Мягко говоря, не очень. Однажды пришлось уйти из школы, потому что по физике светила двойка, и преподаватель обещал поставить тройку, если после окончания учебного года я уйду из школы.
– Вы ведь часто меняли школы?
– Любят журналисты присочинить. Ну, было два раза – исключали, а потом пришлось менять школы из-за частых переездов – от одних бабушки и дедушки к другим.
– Спортивное прошлое вам потом пригодилось?
– Для меня спорт всегда был тяжелой, кропотливой, изматывающей работой, таким и остался. До сих пор психологически не могу перестроиться. Даже сейчас, оказываясь в бассейне, могу проплыть двадцать пять метров – и все, иду в солярий.
– Когда почувствовали желание стать артистом?
– Да не чувствовал в себе я этого желания. Более того, до сих пор не могу для себя ответить на вопрос: почему стал актером? Даже не думал никогда об этом. Из "театрально-художественных" воспоминаний детства остались школьные "огоньки", где мы устраивали какие-то костюмированные представления. Правда, мама действительно очень хотела, чтобы я стал актером. Она была дружна с ныне покойным актером Анатолием Ромашиным. И когда мне было около года, она ему сказала: "Алексей непременно станет народным артистом!"
– Что вас привело в ГИТИС?
– Сам не знаю. Видимо, так и должно было случиться. Прочитал в газете объявление о наборе, выучил какой-то отрывок из прозы и стихотворение, сел в метро и поехал на экзамен. И с первого раза поступил. Иначе, как случайностью, это и не назовешь.
– Не скажите. Не увидели бы в вас актерского таланта, уверен, не приняли бы. Но почему вы так и не окончили театральный институт?
– Просто не было времени учиться. Я же в ущерб учебе буквально с первого курса начал сниматься в кино. А тогда подобное не поощрялось. И меня, в конце концов, отчислили. Так что мне так и не довелось освоить систему Станиславского. Работаю по своей собственной.
– А какова ваша система?
– Она не укладывается ни в какие системы. Я просто учу текст, выхожу на съемочную площадку, а там – куда и как понесет! Я всегда вспоминаю гениального Павла Луспекаева, который на вопрос, как он работает над ролью, отвечал: "Главное – слова надо выучить!"
– Наверное, не стоит и спрашивать, какая ваша любимая роль?
– Конечно, роль военного разведчика, сержанта Кости Мамочкина в "Звезде". Ее в 1949 году в одноименном фильме сыграл великий русский актер Николай Крючков. Для меня это не просто картина, которая принесла мне узнаваемость, Госпремию, но в первую очередь это дань уважения ветеранам Великой Отечественной войны. Весь съемочный коллектив работал над картиной с полной самоотверженностью. Мы жили фильмом три месяца, никто из артистов нигде не снимался в это время параллельно. Эта роль, можно сказать, стала воплощением моей детской мечты. Ведь мы в нашем детстве играли в войну, а не в терминаторов, как сейчас. И мне очень обидно за наше молодое поколение, которое очень мало знает о Великой Отечественной войне. А когда мы ездили с картиной по стране, нас пожилые люди благодарили за этот фильм.
– Как вы попали в такую "звездную" команду?
– Это было еще настоящее советское кино, с настоящими пробами, съемкой на настоящую пленку. То есть, я прошел пробы, и меня утвердили на роль.
– Вы сами служили в армии?
– Нет, не служил, но снялся во многих военных картинах. А оружие держать в руках нас научили в Таманской дивизии, в подмосковном Алабине. Мы две недели до начала съемок занимались спецподготовкой, учились ездить на лошадях. Инструкторами у нас были настоящие разведчики, которые прошли первую чеченскую кампанию.
– Вы на съемках умудрились получить серьезную травму.
– Как-то на съемках во время стрельбы у меня в руках случайно разорвался автомат. Оружие было старое, настоящее… Выяснилось, что не углядели пиротехники. Но все, к счастью, обошлось.
– Вы стали лауреатом Госпремии России в 25 лет, получили ее из рук президента Владимира Путина. Вы не ожидали такого подарка? Голова не закружилась от успеха?
– Нет, голова не закружилась, и крылья не выросли. Я же получил эту премию не один, а вместе с Шахназаровым, Рыбниковым, Бородянским… Моя заслуга в успехе фильма не больше любого другого артиста, снявшегося в этой картине. Просто так сложились карты, что отметили меня.
– У вас есть любимые фильмы о войне?
– "Два бойца" с Марком Бернесом и Борисом Андреевым в главных ролях и "Белорусский вокзал".
– Вы играете самые разные роли, и не только положительных героев. В сериале "Ангел-хранитель", например, ваш герой – криминальный авторитет, в фильме "Даун Хаус" – наперсточник, в "Стасе" – владелец теневого бизнеса… Вам нравится играть злодеев?
– А я никогда не ставил перед собой задачу играть злодеев или хороших людей. По-моему, у меня нет ни одного настоящего злодея.
– Но разве в "Жмурках" ваш герой не самый отъявленный бандит?
– Ну и что? Да у нас полстраны бандитов. Этим людям открываются любые двери, их знает практически весь мир. А есть подонки, настоящие отморозки, наркоманы, готовые за пятьсот рублей убить старушку в подъезде. Таким пощады, по-моему, быть не должно. Но таких я точно никогда не играл.
– Вам приходилось просить у режиссера роль, которую вам очень бы хотелось сыграть?
– Я никогда этого не делал.
– Судя по всему, для многих вы человек трудный. Не хотелось бы что-то изменить в своем характере?
– Нет, менять в себе ничего не хочу.
– Во время съемок часто заводитесь?
– Только по делу.
– Часто приходится спорить с режиссерами?
– Мне повезло, я снимался у таких режиссеров, как Данелия, Масленников, Сурикова, Балаян, Митта… С такими людьми не споришь, с ними советуешься. У них ты не чувствуешь себя обезьяной, они умеют не только требовать с артистов, но и признавать свои ошибки. А вот у режиссеров, которые в общем-то ничего из себя не представляют, а пытаются заставлять все делать только по-своему, я бы сниматься не хотел.
– Вы заняты в антрепризах?
– Вместе с Владимиром Этушем, Ириной Купченко играю в антрепризном спектакле "Неаполитанские страсти". Играл также в антрепризе "Шашни старого козла" – с Шалевичем и Таней Арнтгольц.
– Не хотелось играть в стационарном театре?
– Я играл в театре Олега Павловича Табакова. Пришлось оттуда уйти, но я сам пошел на этот шаг. Причина простая. Я тогда отснялся в Киеве в одном из фильмов и перед отъездом решил купить любимой девушке очки, причем определенной марки. В Москве купить не успел, а вернуться хотелось с подарком. Я отдавал себе отчет, что опаздываю на свой рейс, но понимал также, что если не найду очки, на спектакль в Москву не приеду. Очки все-таки купил, но на самолет опоздал… Спектакль я сорвал, но презент любимой все-таки привез. В театре не стал плакаться, оправдываться, так как прекрасно понимал, что виноват, и просто написал заявление об уходе.
– Для вас так важна любовь?
– Я все сделаю ради любимого человека.
– Алексей, вам не мешает то, что о вас пишут в различных изданиях?
– Нет, не мешает. Я уже давно перестал обращать на это внимание.
– В одном из интервью вы сказали: "Я не актер, я – Леша Панин". Где заканчивается Леша и начинается актер Панин?
– А нигде никто не заканчивается. Я по-прежнему остаюсь Лешей Паниным.
– У вас есть ощущение, что народ вас любит, несмотря на какие-то ваши поступки?
– Я знаю, что меня любят. Мне приходится много ездить, и я вижу, что независимо от каких-то моих поступков ко мне относятся очень тепло.
– Вы человек влюбчивый?
– Да.
– И ради любимой совершали необдуманные поступки?
– Почему же необдуманные? Ради любимой я ездил на свидание на белом коне по Тверской, менял свой "Мерседес" на бриллиантовое колье с рубинами, прыгал в Париже в Сену – и все ради любимой девушки.
– Алексей, судя по всему, у вас было много романов, но ваши отношения ни разу еще не проходили через ЗАГС.
– Вот тут вы ошибаетесь. Я уже год как официально женат. Моя жена Людмила Григорьева. Поройтесь в Интернете, там найдете сообщение об этом.
– Если бы вам предложили написать свой автопортрет, каким бы вы себя изобразили?
– Представьте себе пшеничное поле, вдалеке лес. Я иду в расстегнутом смокинге и с расстегнутой рубашкой, на шее висит бабочка. Иду босиком, меня обдувает ветер, а в руке бутылка шампанского… Такую картину я бы и нарисовал.
– Прямо Есенин получился.
– Так это же один из моих любимых поэтов.
– Поделитесь своей мечтой.
– Хочу просто жить.
Леонид Гуревич,
«Московская правда»
