Интеллигентный, элегантный, остроумный, уверенный в себе. Именно таков он — «стиляга из Москвы».
«Я мог бы пойти и неверной дорогой, если бы не музыка»
Валерий Сюткин родился 22 марта 1958 года в Москве. Он всегда много интересовался историей своей семьи: «Мой отец родился в Перми, так что корни моей фамилии уральские. По нашей семейной легенде, был такой крестьянин Никифор Сюткин. Когда-то он нашел самый большой золотой слиток в этом крае. А еще знаю, что в стародавние петровские времена, когда Демидов верховодил на Урале, один из моих предков был у него правой рукой. Вообще говорят, что на Урале и в Коми фамилия Сюткин довольно распространенная».
У Валерия очень редкое отчество – Миладович. «Когда мой папа только родился, он был довольно симпатичным. По крайней мере, так казалось моей бабушке, — поясняет Сюткин. — Она и решила назвать его вот таким редким именем. Скорее всего, оно произошло от слов “милый”, “миловидный”. Кстати, когда мы с Меладзе встречаемся, все время на этот счет друг другу улыбаемся. Потому, что он Валерий Меладзе, а я Валерий Миладович. Мой отец Милад окончил в Перми техникум с отличием, и его направили учиться в партийную школу. Но вместо этого — а в те времена в цене была профессия военного — папа поступил в Военно-инженерную академию. После выпуска его, как лучшего ученика, оставили в ней преподавать. И он всю жизнь там проработал. А мама моя – коренная москвичка. Ее девичья фамилия Бржезидская, она польских и одесских кровей. Так что я нормальный польский одессит».
Сюткин хорошо помнит момент, когда произошло его знакомство с музыкой. Это был 1969 год, по одному из центральных каналов шло политическое обозрение. Оно называлось «Семь дней», вел его Валентин Зорин. В качестве заставки показывали Бруклинский мост, и играла песня. «От нее у меня мурашки шли по коже, — говорит Валерий. — Я родителям говорю: “Я не знаю, кто это, что это (я тогда не знал, что это The Beatles), но я когда-нибудь научусь вот эту песню играть на гитаре”. Я стал учиться, овладел первыми аккордами. Но ребята в нашем дворе сказали, что зря я учусь на гитаре играть, и если я хочу заниматься серьезным делом, то надо выступать с ними в ЖЭКе на танцах. Им нужен был барабанщик».
Сюткин отложил гитару, взял какие-то коробки из-под шляп, банки из-под индийского кофе и научился играть. Потом кочевал с одних танцев на другие. Район, где жил Валерий, был хулиганским, но парень всегда был под защитой — музыкантов трогать было нельзя. «На самом деле я мог бы пойти и неверной дорогой, если бы не музыка», — признается Сюткин.
Для него стало настоящей трагедией, когда разошлись его родители. Мама больше замуж так и не вышла, рос Валерий под бабушкиным присмотром: «Я помню, что учился в восьмом классе, и все лето, нарушив трудовое законодательство того времени, работал в магазине и продавцом, и консультантом — показывал, как работают пылесосы. Заработал я за лето 270 рублей – это были астрономические деньги для парня моего возраста. И я купил на эти деньги у спекулянтов настоящую ударную установку — не из пионерских барабанов собранную, а настоящую. Чехословацкие были барабаны, потрепанные и старые, но заграничные. Это была такая гордость! Я на них нарезал репертуар Led Zeppelin».
Проводник поезда
Первые десять лет музыкальной карьеры Сюткина люди говорили ему: «Как вы замечательно поете, развлекаете публику, а работаете вы где?» Потому что профессия музыканта за профессию не считалась. Все те, кто играл рок-н-ролл, находились на нелегальном положении. Артистами были те, кто пел с экрана телевизора, – Лещенко, Кобзон. «Если тебя не было на телевидении, если ты просто пел, значит, ты занимаешься самодеятельностью, значит, ты где-то работаешь, — говорит Валерий. — Вот поэтому все мои первые профессии, которыми я освоил в семидесятые годы, были подобраны так, чтобы побольше времени оставалось для того, чтобы заниматься музыкой. Просто надо было работать, иначе бы я попал под статью за тунеядство».
Сюткин тогда стал проводником на поездах, следующих по зарубежным маршрутам: «Об этой профессии вообще никто не знал. Но она была одной из лазеек в Европу. И преимущество моего положения заключалось в том, что я в любой момент, когда у меня были концерты, мог крикнуть коллегам, мол, кто хочет вместо меня съездить в Будапешт. И немедленно находилось уйма желающих. У нас такая система была, что ты мог отказаться от денег в валюте и сам спокойно заниматься творчеством. Я часто получал только оклад в 90-100 рублей, когда месяцами никуда не ездил. Но зато это не являлось нарушением действующих тогда законов. Поэтому я один раз в месяц выезжал за рубеж, а в остальные дни просто отказывался от поездок.
Потом меня и мою группу пригласили работать в филармонию. Но там мы получали всего 5 рублей 50 копеек с концерта. Еще меньшие деньги, но нищета меня никогда не страшила. А первая моя профессия, когда я только окончил школу, была повар. Поработал я в ту пору в столовой для иностранцев. Кроме того, освоил мастерство бармена. А сейчас вообще не готовлю. Я просто не умею и не люблю этого делать. Единственное, что я делаю хорошо, — так это подогреваю пищу».
«Я символ стиляжного движения»
В группу «Браво» Сюткин попал в 1990 году. Однажды гитарист Евгений Хавтан, давний друг Валерия, сказал ему: «У меня сейчас проблемы с вокалистом, приходи к нам, давай попробуем вместе поработать». Вот так все и началось. Приход Сюткина в группу совпал с началом новой эпохи, когда все, что было нелегальным и запрещенным, стало нормой: «Мы написали песен 15-20, которые до сих пор звучат в радиоэфире. Вообще надо сказать, что к моменту моего прихода в группу, “Браво” потерялось практически до невидимого состояния. Многие даже думали, что коллектив распался. А потом… Ну, я вам так скажу: я начал работать в группе осенью 1990-го, а уже в начале 1991-го мы собирали любой Дворец спорта.
Просто выдали порядка десяти шлягеров подряд, и вплоть до моего ухода, а это случилось в 95-м, “Браво” входило в тройку лучших групп России».
Но Сюткин все же решил оставить коллектив. Говорит, все потому, что к тому времени все, что можно было написать, было уже написано. Да и потом они с Хавтаном по-разному видели будущее группы. «Мне кажется, все хорошо в определенном возрасте, и с годами нужно меняться, искать что-то новое, — заявляет Валерий. — Хавтан был создателем и лидером группы, поэтому нужно было либо соглашаться с его мнением, либо пытаться в споре родить истину. А спор не получался. Я считал, что нужно делать оркестровое звучание с духовыми инструментами, играть более взрослую музыку, не заигрывать с молодой аудиторией. Не очень-то я верю, что 45-50-летний человек может быть полноценным кумиром молодежи. А Женя в тот момент болел молодежной музыкой. Он вообще больше любит с молодежью общаться, а я — со взрослыми людьми. Он любит выступать в клубах, а мое любимое направление — танцы для небедствующей интеллигенции».
Сюткину до сих пор удается оставаться символом группы «Браво», хотя он практически ничего для этого не делает: «Я этим не спекулирую, но до сих пор исполняю песни группы, к тому же многие песни репертуара “Браво” и писал. Но мне кажется, я все делаю корректно. И ни в коей мере не перетягиваю на себя одеяло и не говорю, что я был для “Браво” незаменимым человеком. Незаменимых людей вообще не бывает. Сам я даже не считаю, что являюсь символом группы. Вот символом стиляжного движения я себя ощущаю. А стиляжное направление в рок-н-ролле тащит за собой манеру поведения, определенный стиль одежды. Это такой улыбающийся рок. Сейчас “Браво” менее улыбчивое, более романтичное. Стало немного холоднее. А я играю улыбающуюся музыку».
«Мы начали целоваться во сне»
Именно творчество всегда было главным для Валерия, так что с молодых лет он всех своих потенциальных девушек проверял через музыку. «Я ведь очень много времени трачу на выступления, — говорит Сюткин. — Юноша должен ухаживать, а я никогда не ухаживал за девушками. Это у меня получалось на ходу между музыкой. Если девушка выдерживала, то у нас с ней складывались отношения, нет — так извините, я поехал дальше играть.
То есть я всегда держался на дистанции. И поначалу многие девушки просто не выдерживали. Поэтому “ранним” меня здесь не назовешь. У меня были достаточно продолжительные платонические отношения с сестрой нашего бас-гитариста. Она постоянно присутствовала на репетициях и была рядом. Ее терпимость к моему увлечению музыкой и круглосуточному погружению в творчество сыграла большую роль в наших отношениях. У нас был бурный роман в доармейский период, но потом я ушел служить, а она нашла себе другого кавалера. Правда, она и не обещала меня ждать. Но я особо и не расстроился. И вообще в этом плане я был абсолютно несерьезным и ненадежным человеком».
Он дважды женился, он этих браков у него остались дочь Елена и сын Максим. А потом Валерий встретил женщину, которую уже много лет называет главной любовью своей жизни: «В 1992 году “Браво” гастролировало в Риге, и Виола пришла устраиваться к нам на работу костюмером. Когда ее взяли, она сразу заявила: “Дорогие товарищи мужчины, я пришла к вам в группу не личную жизнь устраивать, мне просто интересно побывать в разных городах. И если кому-то кажется, что мы сейчас начнем веселиться и крутиться, то это не так”. Ее дальнейшее поведение вполне соответствовало этим словам. Что же касается меня, то первые полгода я вообще не обращал на Виолу внимания».
Все изменил случай. Ехали как-то Валерий и Виола в такси из аэропорта в шесть утра, оба сидели на заднем сиденье и потихоньку начали засыпать друг у друга на плече. И вдруг Сюткин проснулся оттого, что его кто-то целует: «Я открываю глаза, Виола тоже. И тут мы понимаем, что мы начали целоваться во сне. Не планируя это заранее, а самопроизвольно! Это ли не романтика? Самое забавное, что потом целый месяц между нами ничего не происходило: мы как будто забыли об этом случае. Но не забыло сердце. Мое искало нового общения с этой девушкой, не смущала даже разница в возрасте. Несколько месяцев мы удачно конспирировались, скрывали. Я жил с женой, как говорится, “на два фронта”. Виола хотела из-за этого прервать наши отношения, она не верила, что я смогу сделать выбор. Но я собрался с силами и сказал супруге: “Я люблю другую женщину и хочу с ней жить”. После этого ушел из дома, как говорится, в чем был».
«Один концерт до сих пор не могу без стыда вспоминать»
У пары родилась дочка, которую назвали в честь мамы – Виолой. Она занимается музыкой, пишет рассказы. «На 10-летие дочки я выпустил ее первую книгу, — говорит Сюткин, — она была для меня очень приятным сюрпризом, написано талантливо. Поверьте, это не баловство, я просто хотел, чтобы дочь на всю жизнь запомнила: если работать, будет и результат. Издали 1000 экземпляров. Там такие обороты, мы с женой просто лежим от хохота!»
Сюткин старается сделать все для своей семьи, дарит жене дорогие подарки, а для этого приходится много работать: «Артист тоже должен уметь зарабатывать. Один концерт до сих пор не могу без стыда вспоминать. Мы тогда опаздывали, потому что вся Москва в пробке стояла, пришлось заказать сопровождение ГАИ. И вот, влекомые жаждой наживы, сгоняя всех с дороги, в том числе и депутатов, спешим, как говорится, выполнить свой артистический долг – сделать людям праздник. И в какой-то момент прижимаем к обочине машину скорой помощи. Я чувствую себя последним подонком. Вдруг из “скорой” выходит Жанна Фриске и обиженно говорит: “Ребята, вы чего прижимаете?” Оказывается, она тоже на концерт спешила. У каждого свои находки! Труд артиста – это еще и перелеты, недосып, праздники вдали от дома. Поэтому я иногда прошу любимую умерить аппетиты».
Удается, конечно, ненадолго. Сюткин прекрасно знается, что у женщины всегда есть две проблемы — нечего надеть и маленький шкаф: «На самом деле вещей ей нужно гораздо меньше, чем мужчине, но каждый день – новые. Если у женщины спросить, сколько у нее сейчас денег, она затруднится с ответом. Деньги для нее – это такой горящий предмет, с которым надо побыстрей расстаться. Она входит в магазин, скажем, за сумочкой, а вернуться может с чем угодно, кроме нее. Мужчина идет за парой обуви и, если подходящей не находит, возвращается с деньгами. Мы – разные планеты. Так и живем на контрасте. Но если с юмором относиться – жить можно».
Подготовила Лина Лисицына,
по материалам KM.ru, «Алеф», «Собеседник», «Родная газета»