Несмотря на внешнюю непохожесть, хоккейная двойня была неразлучна — играла в одной тройке. Когда известного спортивного комментатора Евгения Майорова не стало, Борис согласился заменить брата.
«Решили просто — по коньку на брата»
Братья Майоровы родились в один день — 11 февраля 1938 года. Евгений появился на свет на 20 минут позже брата. Любопытно, что похожими друг на друга себя не считали. Кроме них, в семье было еще три сестры: «Они были значительно старше нас с Женькой. Вера родилась в 1921 году, Анна — в 1924, Галина — в 1925, — говорит Борис Майоров. — Отец работал в облфине, потом перешел в Министерство финансов. Последние годы был главным бухгалтером административно-хозяйственного управления».
Жили в Сокольниках. На первом этаже дома жили братья-спортсмены — Виктор Павлович и Михаил Павлович. Первый играл правым крайним в футбольной команде «Динамо». Боря с Женей постоянно просили его взять их с собой на матч, иногда он соглашался. Тогда ребята, счастливые, подхватывали его фибровый чемоданчик с формой — это была большая честь! — и все вместе ехали на метро в Петровский парк на игру.
Вскоре после начала войны, в сентябре 1941, отец отправил детей в эвакуацию – в родную деревню. Назад они вернулись летом 1943.
«У нас имелись коньки. Мы с Женькой нашли их на чердаке. Никто так и не смог объяснить, откуда взялись эти конькобежные лезвия. Впрочем, куда более важным был другой вопрос: как их делить? Решили просто — по коньку на брата. Лезвие прикручивали к валенкам и шли на улицу. Оттолкнешься одной ногой и скользишь. Еще круче было уцепиться железным крючком за кузов грузовика и ехать вслед за ним. Через год, уже не помню где, добыли другие коньки. Это были так называемые гаги, с полукруглыми лезвиями. В 13—14 лет нам купили коньки с ботинками, когда мы занялись хоккеем.
Катались, как я говорил, прямо по дорогам. От грузовиков снег на них был плотный, укатанный — ехать одно удовольствие. Потом стали ходить на каток в Сокольниках. Вход был платный, но забор в те годы еще не поставили. Это сделали позже, когда я учился в 9—10-м классе. За безбилетниками следила милиция, но мы все равно умудрялись просочиться. Прикручивали коньки к валенкам и катались по кругу. Существовала особая система, как правильно прикрепить лезвие к обуви, чтобы оно не болталось, — с помощью веревки и разных палочек. Но была и оборотная сторона медали: натянутая бечевка разрезала войлочную поверхность валенка, как ножом. Отец всякий раз ругался, когда был вынужден нести нашу обувку в сапожную мастерскую, чтобы наложить очередную кожаную заплату».
Футбол и хоккей
По-настоящему спортом братья занялись поздно, лет в 14. Решили записаться в спартаковскую секцию хоккея с мячом. Привел их приятель из соседнего двора, Боря Горелик, который там уже занимался. Главным тренером в ту пору работал Владимир Степанов. «Кататься-то умеете?» — строго спросил он. «Умеем», — потупились братья, поскольку катались не очень хорошо. Ситуацию спас Горелик. «Да вы знаете, какие они мастера!» — принялся он нахваливать. И тренер махнул рукой.
Почти все послевоенное поколение с одинаковым успехом сочетало игру на высшем уровне в футбол и хоккей. «Я очень любил оба этих вида спорта, — рассказывает Борис Майоров. — Зимой играл в хоккей, а как только таял лед, начинал гонять футбольный мяч. Прошло несколько лет, из юношеского возраста я вышел. Меня зачислили в команду по хоккею с шайбой. Осенью 1956 года тренеры решили серьезно омолодить состав и перевели меня в “основу”. Так получилось, что я стал хоккеистом. Но футбол не бросил, продолжал играть на довольно серьезном уровне, например, в чемпионате Москвы».
Так его и мотало между футболом и хоккеем. Уже став бронзовым призером хоккейного первенства мира, Борис снова получил приглашение сыграть за футбольную команду. Думал, что предстоит выступить в дублирующем составе, и вдруг узнает: речь-то идет об основном! Вышел в двух матчах — против «Пахтакора» и «Кайрата». Кстати, именно тогда и зародился знаменитый клич «Шай-бу! Шай-бу!». Футбольные болельщики, увидев на поле прославленного хоккеиста, решили подбодрить его таким оригинальным способом. Спустя несколько дней «Спартак» должен был отправиться на выездные матчи. Собирался в поездку с командой и Борис. Но всё-таки было решено отказаться от совместительства и не отвлекать Майорова от хоккея. Намного позже Николай Петрович Старостин, встречаясь с Борисом Майоровым, всякий раз со вздохом говорил ему: «Обидно мне на тебя смотреть, на пропащего человека. А ведь каким футболистом мог стать!»
Конфликт с тренерами
Борис — честолюбивый и амбициозный человек, безусловно, очень одарённый от природы. Евгений же был мягче, гибче, хотя и у него характер был совсем не прост. Он был прекрасным техничным игроком, порой их с братом Борисом не могли различить, а когда к дуэту прибавился Вячеслав Старшинов, тройка стала настоящей грозой соперников. Первым чемпионатом мира для знаменитой спартаковской тройки стал турнир 1961 года, состоявшийся в Швейцарии. Борису и Евгению Майоровым тогда было по 23 года, Старшинову и вовсе 20 лет. А играли новички так, будто не первым для них был этот чемпионат, а по меньшей мере пятым. Они забросили три шайбы из шести (6:2) шведам, трижды отличились во встрече с чехословацкой командой, ставшей чемпионом Европы (4:6). Борис Майоров тогда по системе «гол плюс пас» стал самым результативным игроком чемпионата (7 и 10).
В любой игре, особенно против сильных соперников, Борис отдавал все свои силы, всю энергию без остатка. Он принимал вызов любого мощного защитника. Но если команде становилось трудно, ее многолетний капитан с не меньшей самоотверженностью и профессионализмом действовал в обороне. Защитники лучших команд мира всегда знали, что, если шайба попадает к Борису Майорову, то над их воротами нависает опасность. Быстрота и маневренность, резкий старт и высокая скорость позволяли ему делать точные и неожиданные передачи партнерам. Но случалось, что он лишь имитировал передачи. И когда, казалось, вратарь и защитники соперников уже раскусили маневр спартаковца, он без всякой подготовки замаха каким-то неуловимым движением кисти посылал шайбу в сетку. Анатолий Тарасов вспоминал, что Борис Майоров никогда никому не уступал и каждый раз оспаривал свои удаления, а все его действия были настолько импульсивны и азартны, что это не могло не нравиться зрителям.
Когда же из-за конфликта с тренерами и обострившейся старой травмы — хронического вывиха плеча — Евгений Майоров завершил карьеру в сборной, чуть ли не каждый год у Бориса и Старшинова был новый партнер. Они и ворчали на очередного новичка, и поддерживали, понимая, что и ему тоже несладко.
Об уходе Евгения Майорова тренер Анатолий Тарасов писал так: «Перед началом первенства мира по хоккею, которое проходило в небольшом финском городке Тампере, стало ясно, что в сборной открылась вакансия: Евгений Майоров не может выступать в её составе. В то время как все его товарищи, непрерывно совершенствуя своё мастерство, с каждым годом играли всё надежнее и увереннее, Евгений не рос как хоккеист. Он и раньше был значительно слабее своих партнёров по звену, но мы вынуждены были мириться с этим: не было более сильной замены. Но вот несколько хоккеистов по классу своей игры “достали” Евгения. Кроме того, и это очень важно, изменился характер нашей игры: современный хоккей требует, чтобы каждый спортсмен был бойцом. А Евгению не всегда хватало силёнки и выдержки».
Благодаря Борису Майорову, заводиле, тройка сохраняла много лет свой почерк — у ворот самых грозных команд кружилась знаменитая спартаковская карусель. Она остановилась, когда в 1969 году Борис оставил лед. Правда, Старшинов еще трижды становился чемпионом мира, но уже ничто не напоминало ту игру, когда выступал Борис Майоров. На чемпионатах мира и Европы, на Олимпийских играх на счету Бориса Александровича 30 шайб, заброшенных в 50 встречах. Он — двукратный олимпийский чемпион, шестикратный чемпион мира и Европы.
На чемпионатах мира и Европы, Олимпийских играх Евгений Майоров провел 20 матчей, забил 11 голов. Он — олимпийский чемпион 1964 года, чемпион мира и Европы 1963, 1964 годов. В 29 лет Евгений Майоров решил закончить карьеру игрока. 7 мая 1967 года в «Лужниках» прошел последний спартаковский матч с его участием. По окончании игры Старшинов и братья Майоровы съехались в центре площадки, сложили руки друг другу на плечи и простояли несколько минут, обнявшись.
«Брат знал, что скоро уйдет»
«После чемпионатов мира была традиция, — вспоминает Борис Майоров. — Сегодня прилетели, завтра — обязательно баня. Проставляются те, кто только что получил звание заслуженного мастера спорта. Из Центральных бань направлялись прямиком в гостиницу “Армения”, где был ресторан с очень приличной армянской кухней. Шли всем коллективом».
Еще действующим хоккеистом Борис написал книгу «Я смотрю хоккей». Стать автором книги предложил его друг, журналист Евгений Рубин. Перед чемпионатом мира-1969 Борис был травмирован и в Стокгольм на турнир поехал в составе туристической группы. Смотрел за матчами со стороны, много общался, анализировал. После возвращения они с Евгением регулярно встречались, Майоров наговаривал свои мысли на диктофон, Рубин оформлял их в виде литературного текста. Что-то дополнял от себя, потом обсуждали написанное, иногда спорили.
В 1970-х Борис стал тренером «Спартака», помогал Тихонову с юниорской сборной, в начале 80-х возглавил Управление хоккея Спорткомитета, затем на 5 лет уехал в Финляндию работать тренером. Евгений же стал известным комментатором – на телевидение его позвал спортивный комментатор Николай Озеров.
Работа на радио и телевидении захватила Майорова полностью, хотя новая профессия давалась нелегко. Он тщательно готовился к каждому репортажу, неустанно совершенствовал свою речь. Со временем Евгений Александрович начал комментировать и другие виды спорта, не только хоккей, и даже обзавелся учениками, в 1990-х годах принимал активное участие в организации нового спортивного канала. Но жизнь внесла свои коррективы. 10 декабря 1997 года Евгений умер после тяжелой болезни. «Она была неизлечима, — говорит Борис Майоров. — Врачи поставили страшный диагноз — болезнь нейронов. В организме произошел какой-то сбой, и нервные окончания начали сами собой умирать. Процесс необратимый, даже притормозить его очень сложно.
Брат начал стремительно худеть, за несколько лет буквально высох — остались кожа да кости. Последнее время он даже на стуле сидеть не мог, ему обязательно подушку подкладывали. Так отощал, что на пятой точке кости просвечивали. Вся эта история длилась четыре года. Женька также консультировался в Израиле, Америке, до последнего не верил, что медицина бессильна. Но за рубежом услышал то же, что и от наших врачей. Брат знал, что скоро уйдет. В Иерусалиме молился у Стены Плача, перед смертью даже крестился. Верил, что это поможет».
Когда он умер, Борис заменил его как телекомментатор. Но согласился на это предложение не сразу: «Я знал, что придется полностью поменять свой образ жизни и круг общения. В итоге решился. Ломать себя на первых порах оказалось очень тяжело. На телевидении существуют определенные законы жанра, нарушать которые не позволено никому. За своей речью в эфире нужно следить очень внимательно, кашлять нельзя. В общем, многие вещи я познавал на ходу».
Ему не раз поступали предложения написать еще одну книгу. Но он отказывается: «Не хочу, чтобы у читателя менялся взгляд на определенных людей. Вот, скажем, Виктор Тихонов: мы с ним вместе работали во второй сборной. Я отлично знаю как положительные, так и отрицательные его качества. В курсе, где он ошибался и почему, но не хочу выносить это на публику. Пусть люди знают великого тренера Тихонова, каким они в течение многих лет видели его на экранах телевизоров».
По материалам «Итоги» , «Википедия» , hockeystars.ru, sportslive.ru