Деми Мур – одна из главных голливудских звезд 1990-х. «Привидение» и «Непристойное предложение» – по сей день популярнейшие фильмы. Судьба актрисы и сама достойна экранизации: родители актрисы много пили и постоянно переезжали, в 15 лет Деми изнасиловал мужчина, заплатившей ее матери 500 долларов. Мемуары «Деми Мур. Inside out: моя неидеальная история» стали бестселлером, их отметили The New Yorker и The Guardian. Вот отрывок, посвященный знаменитой фотографии беременной Мур, который сделала Энни Лейбовиц для Vanity Fair.
Когда моя беременность была в самом разгаре, мне предложили сняться для обложки Vanity Fair. Мы с моим агентом по продвижению были в полном восторге: после выхода фильма «Привидение» на меня стали больше обращать внимания в прессе, а для актрисы в то время это было высшим достижением. Мы с Энни Лейбовиц устроили фотосессию, но получившиеся фотографии не оправдали ожиданий, поскольку после фильма «Жена мясника» у меня были светлые волосы, и редакторы Vanity Fair сказали, что на фотографиях – не та я, которую все знают, поэтому они не будут использовать эти фото для обложки. Пришлось все переснять.
Я была уже на седьмом месяце, когда нам с Энни нужно было устроить повторную фотосессию. «Если меня надо снять такой, какая я есть, то хочу, чтобы снимки отражали сексуальность и красоту беременной женщины», – попросила я Энни, потому что мне казалось абсурдным, что беременных женщин всегда изображали несексуальными. Женщины прятали свою беременность под мешковидной одеждой, вместо того чтобы показать свои новые изгибы – именно это мы часто видим сегодня. Обычно радуются известию о беременности, празднуют рождение ребенка, но создается ощущение, что в поп-культуре между этими двумя событиями больше не от чего испытывать радость. Я хотела изменить этот стереотип, сделать что-то такое, что придаст очарование беременности, – это мы с Энни намеревались сделать и во время съемки. Получились невероятно чувственные и провокационные фотографии, на которых я была при полном параде: с прической, макияжем, украшениями – как будто это была модная фотосессия для очень беременной модели. На одном снимке на мне был зеленый атласный халат, который распахнулся, обнажая мои формы, на другом – я стояла в черном лифчике и на высоких каблуках, обхватив свой округлый живот.
Фотография, где я сильно беременная и совсем раздетая, попала на обложку журнала Vanity Fair в августе 1991 года. На самом деле это фото Энни хотела подарить Брюсу и мне. Элегантные, сдержанные, без блеска и пафоса – вот какие фотографии, как нам казалось, нужны журналу. Энни сделала этот снимок в самом конце, когда мы уже все закончили – по крайней мере, так нам казалось. И вот это фото стало культовым: одна рука лежит на груди, другая обхватила живот – и все. Я помню, как сказала Энни: «Было бы удивительно, если бы у них хватило смелости взять это фото для обложки». И, что действительно удивительно, они его взяли.
<…>
Скаут ЛаРю Уиллис родилась 20 июля 1991 года, на три с половиной недели раньше срока. Я читала «Убить пересмешника», когда была беременна, и назвала ее в честь Скаут Финч – отважной юной героини.
Выпуск Vanity Fair с моим фото на обложке появился во всех киосках вскоре после рождения Скаут, и это вызвало массу общественного негодования. Я была потрясена, хотя редактор журнала Тина Браун, очевидно, не была шокирована. Зная, что многие придут в замешательство, она сказала положить в белый бумажный пакет каждое издание так, чтобы моего беременного живота не было видно, только лицо вместе со строкой «Больше Деми Мур».
Даже с бумажным пакетом некоторые газетные киоски наотрез отказались иметь дело со скандальной публикацией. Этот снимок вызвал сумасшедший резонанс. Одни назвали это мерзкой порнографией и обвинили меня в эксгибиционизме, другие видели в этом внутреннее освобождение женщин. Я всего лишь хотела показать, что беременная женщина тоже может быть красивой и очаровательной, что понятия «сексуальность» и «мать» связаны – хотя бы потому, что именно секс делает матерью! Это не было политическим заявлением, я просто хотела изобразить беременность такой, как я ее чувствовала, – как нечто прекрасное, естественное и вдохновляющее.
Я получала письма от женщин, многие из которых называли себя феминистками, с выражением благодарности за то, что я раскрыла суть беременности и показала ее как естественную часть женской красоты. Сейчас в это трудно поверить, поскольку каждая знаменитость с гордостью фотографируется со своим «круглым животиком», но в тот момент это был действительно революционный шаг, и общественная реакция была ошеломляющей – и с позиции «за», и с позиции «против». По сей день я больше отождествляю себя с этой фотографией, чем с любым другим фильмом с моим участием. Честно говоря, этот снимок вызывает у меня особую гордость – благодаря ему я стала женщиной, превратившей устойчивое табу в отжившую традицию, хотела я того или нет. Американское общество издателей журналов признало эту фотографию второй лучшей обложкой за последние полвека. Первое место занимал еще один кадр Энни – с обнаженным Джоном Ленноном, обнимающим одетую Йоко Оно. Фото было сделано всего за пять часов до того, как застрелили Леннона.
<…>
Джинни (мать Мур. – Прим. ред.), как всегда, усугубляла ситуацию своими обнаженными фотографиями в таблоидах. Все потому, что ее потребность во внимании была настолько отчаянной, что она позволила этим газетенкам убедить ее позировать обнаженной, имитируя снимки, которые я делала для журналов, включая обложку Vanity Fair. Это было печальное зрелище. Я сказала ей: «Ты ставишь себя в неловкое положение!» Но все безрезультатно, поскольку в своем бредовом воображении она считала, что люди, которые платят ей, ее друзья. Я пыталась объяснить ей, что эти так называемые «друзья» используют ее в своих интересах, но она меня не слушала. «Ты зарабатывала деньги, работая моделью, и ничего. Просто не хочешь видеть меня такой» – это все, что она смогла ответить.
И мое терпение достигло предела. Наверное, странно, что после всех тех ужасных вещей, через которые она меня заставила пройти, только ее снимки в таблоидах вынудили меня переступить черту. Я думаю, что в тот момент поняла, какой вред ее безумие может нанести моим детям. Честно говоря, если бы это касалось только меня, скорее всего, я бы позволила ей и дальше продолжать цикл предательств и разочарований – до бесконечности. Но я ни за что не позволю ей причинить вред моей семье.
Я порвала все контакты с матерью вскоре после рождения Скаут. Некоторые члены нашей семьи критически отнеслись к моему решению, но я знала, что это самое логичное, что я могу сделать для себя, моих девочек и, возможно, даже для Джинни. Все деньги, которые я потратила на реабилитацию, билеты на самолет, которые я покупала, помощь, которую я оказывала, когда она была на мели или имелась какая-то другая безумная причина, – все это не помогало ей. Я давала ей возможности. Но больше не буду тщетно ждать, что она станет матерью. И не буду больше играть роль ее матери и нести за нее ответственность.
Я не разговаривала с ней больше восемь лет.
Источник: The City
