В январе 2025 года с интересом наблюдал за первым масштабным идеологическим конфликтом внутри трампистской верхушки — MAGA-активисты vs техномиллиардеры.
Цель техномиллиардеров Америки
Что началось как скандал между правыми радикалами, недовольными стремлением миллиардеров продолжать ввозить неограниченное число работников в США, постепенно расширилось до идеологического спора о будущем с участием звезд первой величины с обеих сторон. Суть претензий «консервативных правых» (и где будет основной нерв конфликта в администрации Трампа) неплохо изложил Стивен Бэннон, в интервью изданию «Корьера-делла-Сера» и в ряде других выступлений и публикаций.
Маск и миллиардеры создают монополии, контролирующие огромные сегменты экономики, включая информацию, транспорт, энергетику и финансы. Они не истинные «предприниматели», они технофеодалы, стремящиеся к контролю в обход как конституционных процедур, свойственных демократиям, так и суверенитета государств.
Поэтому «южноафриканцы (Маск, Тиль, Сакс), убирайтесь в свою Южную Африку». Их повестка – не настоящий трампизм, не MAGA («make America great again» — «сделаем Америку снова великой»), а попытка захватить политическую власть над суверенным народом США. Попытка, идущая против интересов и настоящих американских предпринимателей (их грабят платформы, забирая неоправданную долю дохода за цифровые решения), и простого народа (лишающегося доступа к хорошо оплачиваемым рабочим местам через завоз чуждых Америке «захватчиков» по визам талантов). Собственно, с сюжета о том, что более 70 процентов работников Долины – иностранцы, всё и началось.
Бэннон связывает действия техномиллиардеров с продвижением технологической утопии, призванной разрушить традиционные институты — семью, религию, национальную идентичность. Буквально «заменяет политические процедуры корпоративным управлением». Бэннон не верит ни в «свободный от цензуры Twitter» Маска, ни в «отказ от цензуры» Цукерберга. Платформы в нынешнем виде – это инструменты цифрового контроля и слежки по определению. И неважно, как именно оформляется цензура и контроль – через подрядчика-фактчекера или напрямую корпоративными алгоритмами.
Претензия сводится именно к технофеодализму (это слово Бэннон употребляет часто и широко). Миллиардеры с Маском как символом – не бизнесмены, а феодалы, контролирующие огромные системы с кучей зависимых экономически и информационно людей и неизбежно угрожающие нормальному существованию и обществ, и государств.
Америка, суверенитет которой распределен между «герцогами», «графами» и «баронами», никогда не будет по-бэнноновски «великой снова». Тем более, что феодалов интересует лишь рост влияния, который они частично покупают за деньги, а частично закладывают в функционал своих платформ. В результате платформы все чаще затрагивают фундаментальные аспекты жизни обществ, что уничтожает столь дорогую сердцу правых Традицию больше, чем любые «левые либералы».
Поэтому «большое спасибо за чек» на выборы, благодарность за троллинг европейцев, но от Белого дома держитесь, пожалуйста, подальше – ворчит Бэннон и, очевидно, будет предпринимать разного рода шаги в этом направлении. Не будем пока оценивать, что у него получится, а что нет — в смысле ограничения влияния Маска (думаю, на дистанции года-полутора лучше всего с этой задачей справится сам Маск своим бесконечным хвастливым жлобством и стремлением быть в каждой бочке затычкой).
Зафиксируем вот что. Чуть менее чем 100% своей критики платформенного капитализма (включая терминологию) Бэннон взял у хардкорных левых. Ш.Зубофф «Эпоха надзорного капитализма» и Я.Варуфакис «Технофеодализм». Эта история показывает, что ходульное описание основного конфликта современности – «леволиберальные элиты против правых капиталистов» – достаточно искусственная конструкция. Когда речь идет о прогрессе и власти, которую он дает своим монополистам, то правые начинают черпать вдохновение в абсолютно левом анализе и методологию. «Беда для нас для всех, для всех одна» как пел Высоцкий, буквально.
Технофеодализм: что это такое с примерами
Несколько тезисов из важной для понимания нерва момента книжки «Технофеодализм» Варуфакиса.
- Традиционная капиталистическая экономика рыночной конкуренции и прибыли уступила место новой системе. В этой системе контроль через определение правил экономического обмена сосредоточен у крупных технологических корпораций, таких как «Google», «Amazon», «Microsoft» и т.д. Нет больше никакого «децентрализованного пространства», на котором резвятся «независимые участники» в условиях «конкуренции». Допуск продавца и покупателя, комиссию, таргетирование и т.д. определяет собственник платформы. Вспомним Цукерберга с отказом от «фактчекинга» (проверки фактов). Сначала произвольно завели фактчекеров в логике «потому что начальство попросило», потом так же произвольно от них отказались, потому что «дядя Дональд против». Правила волюнтаристичны, непрозрачны, меняются, как захочет феодал.
- Основной ресурс — данные. Платформы превращают пользователей в «цифровых крестьян», извлекая из них данные в обмен на доступ. Пользователи при этом не осознают масштаб эксплуатации. Варуфакис сравнивает это с феодальным порядком, где крестьяне отдавали часть своего труда феодалу в обмен на «защиту» и «допуск в общину». При этом доступ к платформам является условием нормальной социальной адаптации для человека и выживания для бизнеса. Так данные превращаются в «новую нефть». Тут за подробностями лучше к Зубофф в «Надзорный капитализм» обратиться, он доступен на русском.
- Платформы собирают данные обо всем, что делают пользователи: от покупок до привычек и предпочтений. Они используются для точного таргетинга рекламы, прогнозирования потребительского поведения, влияния на выборы и в принципе – управления любой формой поведения. Более того, ни для чего, кроме как управления поведением, данные и не нужны. Традиционные рыночные механизмы – частный случай общественных взаимодействий – разрушаются именно через это. «Amazon», «Apple», «Google» или «Uber» — не участники рынка, а его архитекторы и модераторы. Они определяют правила игры и получают значительную часть доходов. (Квази)независимый «арбитраж» государственных или общественных регуляторов более невозможен.
- «Экономика слежки». Понимание всех аспектов поведения не только для таргетирования нужно, но для направления пользователя к определенным решениям множеством механизмов – вплоть до полной «отмены» сопротивляющихся.
- Платформы концентрируют не только «контроль» в своих руках. Они централизуют ресурсы, забирая в свои «экосистемы» весь процесс — от производства до распределения и потребления. «Apple» управляет не только производством и продажей устройств, но и экосистемой приложений через «AppStore». В результате вместо равноправных отношений покупателя и продавца, платформа создает зависимость. Это касается как потребителей, так и бизнесов, работающих через платформу. Это порождает существенные последствия – вспомним отключение разного рода сервисов от монетизации в «Instagram» до запрета на обновление программ контроля медицинских роботов.
Ну и до кучи. Усиление власти корпораций подрывает общественные институты как таковые. От выборов до непубличных госинститутов – все становится заложником (потенциально) волюнтаристской политики платформ. Корпорации формируют общественное мнение, управляя информационными потоками (как в смысле доступа к ним, так и в смысле их содержания), что ослабляет способность общества и государства к критическому анализу и коллективным действиям. История с ковидом это показала во всем великолепии. Особенно на излете, когда авторов научных статей банили в соцсетях, если они расшаривали собственные вышедшие в официальных научных журналах публикации.
У Варуфакиса много и про то, что с этим делать – но это отдельная большая история.
Ответ техноолигархии на обвинения
В завершение цикла про конфликт вокруг техноолигархии дадим ей право на ответ, тем более что миллиардеры вполне себе не молчат в ответ на обвинения и сформировали целый вагон аргументов, почему они – д’артаньяны, а те, кто против, – жлобы, дураки и «гвардейцы кардинала» — обслуга чиновников, «опасные леваки» и «враги прогресса».
Во главе их публичных телодвижений – Питер Тиль (один из тех, кого проклял Бэннон из первого поста цикла) с книжкой «От нуля к единице», где главная мысль в том, что монополия — это хорошо, а конкуренция «уничтожает будущее». Все сводится к — «побеждают большие батальоны». Конкуренция же в интересах пользователя предусматривает снижение цены, что не позволяет техноолигархии концентрировать неограниченные ресурсы во имя великой цели прогресса.
То есть, какой-нибудь ресторанчик, отдающий «Уберу» под 40% от стоимости заказа за доступ к платформе и считающий, что было бы справедливо отдавать 10-15%, — это враг прогресса. А вот если бы он отдавал 80% — человечество еще быстрее бы победило рак, устремилось к звездам и достигло сингулярности. Это не шутка, «монополии создают завтрашний день, их высокая прибыль – главный источник прогресса, а их собственник – техномиллиардер – агент лучшего будущего для всех навроде Прометея» — ключевые аргументы всей конструкции. Стоит в них усомниться, как все писания Тиля, Андрессена (еще один миллиардер-гуру) или Эрика Шмидта из «Гугла» превращаются в оскорбительные для читателя издевательства над здравым смыслом.
Помимо стратегических и философских мыслей лидеров, пресс-службы корпораций создали достаточно разветвленную сеть аргументов, почему они все правильно делают, а критика беспочвенна. Скептики уже деконструировали и высмеяли каждый из них, но перечислить эти аргументы стоит:
- «Вы дали согласие»
Сбор и использование данных происходят только после того, как пользователь дает свое согласие, принимая условия пользовательского соглашения, значит, данные используются в рамках договорных обязательств и человек добровольно участвует в обмене «данные за услуги».
- «Мы обеспечиваем пользу обществу»
Использование данных необходимо для улучшения услуг, решения глобальных проблем и создания ценности для пользователей. Данные — ресурс, который позволяет создавать новые технологии, такие как ИИ, предоставлять новые сервисы пользователям и делать более удобными старые. Данные — топливо для прогресса, которое приносит пользу обществу.
- «Вы получаете бесплатные или недорогие услуги»
Благодаря коммерческому использованию данных корпорации могут предоставлять пользователям доступ к мощным технологиям бесплатно или по низкой цене. Платформы официально описывают свою бизнес-модель тем, что пользователи получают бесплатные сервисы, такие как поиск или социальные сети взамен на использование их данных.
- «Все по закону»
Деятельность платформ соответствует законодательству о конфиденциальности и защите данных, которое к тому же накладывает на них все более строгие и дорогие ограничения. Более того, сам пользователь может наложить ограничение на сбор чувствительной для него «даты» (то есть, в режиме инкогнито «Гугл» перестает собирать твои данные, а «секретный чат» никто никогда не прочитает – и все понимающе засмеялись).
- «На самом деле никто персональных данных-то и не собирает»
А то, что собирается, используется в обобщенном виде, что исключает возможность идентификации конкретных пользователей. Ваш рак или ковид он же уже не ваш, он заслепленный. Вам от него ни жарко ни холодно, а обществу – польза. Обработанные данные лишены индивидуальных характеристик и не нарушают конфиденциальность.
- «Мопед не мой вообще», или «Мы просто инфраструктура»
Платформы – это просто платформы, которые дают возможность бизнесу и обществу развиваться. Буквально являясь нейтральными посредниками. Пользовательские данные — часть экосистемы, и платформы лишь поддерживают её работу, ответственно и безопасно храня и используя их ко всеобщей пользе.
Глеб Кузнецов, t.me/glebsmith77
