— Евгения, вы строги при выборе проектов. Что привлекло вас в «Подражателе»?
— Необычная интрига в сюжете. Образ героини, глубокий и противоречивый. Тут требовалось вникнуть в психологию человека, лишенного свободы. Для этого я встречалась с женщинами, осужденными на длительные сроки заключения, и они оказались совсем не такими, как я себе их представляла. Говорят, после 20 лет заключения происходит необратимая трансформация личности. Подумайте, каково год за годом находиться в среде, где никогда не выключается свет и нет возможности уединиться. Но при этом они удивляют умением не суетиться, терпеливо ждать. А моя героиня вдруг возвращается в давно ею покинутый мир, встречается с дочерью, которую не видела 20 лет.
— Расскажете про встречи с кем-то из реальных узниц?
— Пришла красивая женщина интеллигентного вида, с прямой спиной. Никаких татуировок или сигарет во рту с фиксами. А между тем она провела за колючкой 10 лет по экономической статье. Что поразило — ни разу не ушла от ответа на мои подчас резкие вопросы. Говорила прямо, как и держалась. Я тогда поняла, что и в тюрьме можно сохранить человеческое достоинство. Врезались в память её слова: «Неважно, за что ты сидишь, важно, какой ты человек».
— Какие эпизоды съемок запомнились больше всего?
— Особо впечатлили два момента. Первый — эпизод в часовом механизме башни Петропавловской крепости, куда доступ обычным смертным закрыт. Второй — сцена в легендарной питерской тюрьме «Кресты». Не думала, что это окажется так тяжело. Здание историческое, в каком-то смысле памятник архитектуры. Сами тюремные стены накопили такой мрак, впитали столько страдания, что после съемок этого эпизода я дня три не могла опомниться, прийти в себя.
— Не слишком ли много в вашей карьере детективов?
— Я так не считаю. У меня много фильмов самых разных жанров. Есть комедии, романтические мелодрамы, лирика и многое другое. Главное ведь, повторю, — не жанр, а возможность рассказать зрителю волнующую человеческую историю.
— А есть у вас роль-мечта, которую вы пока не осуществили?
— Представьте, нет. Если ставишь перед собой конкретную планку, после ее достижения тебе может стать скучно. А мой критерий предельно прост — роль должна быть мне интересна. Я и не снималась довольно долго, потому что не было таких предложений, пока не появился «Подражатель». Теперь буду ждать другого столь же яркого случая.
— Сейчас принято сетовать, что кино из режиссерского превратилось в продюсерское.
— Могу присоединиться к таким сожалениям. Сегодня мало кто из режиссеров способен взять на себя всю ответственность за фильм. Как это делали, к примеру, Сергей Александрович Соловьев или Эльдар Александрович Рязанов, снимавшие исключительно в свое удовольствие и так, как им хочется. Я прекрасно помню и очень люблю то глубокое и обстоятельное кино. А сейчас все упирается в деньги, сроки, рейтинги. Совсем другие темпы — и степень художественной глубины и проникновенности. Наверное, это тоже по-своему интересно — в условиях ограниченного времени и бюджета постараться снять яркое кино. Тут тоже требуется высокий профессионализм съемочной группы.
— Много лет вы играете в Театре имени Моссовета. Чем он вам дорог?
— А чем вам дорог ваш родной дом? В ГИТИСе моим мастером и педагогом был Павел Осипович Хомский — художественный руководитель Театра имени Моссовета. Еще студенткой я сыграла там две свои первые главные роли и начала репетировать третью. Так что сомнений, куда идти после института, не было. Я в этом театре сформировалась как актриса, знаю тут каждый уголок, каждую ступеньку.
— Помимо актерской профессии у вас две линии бизнеса.
— Я занимаюсь фарфором и керамикой, а также производством одежды. Что касается керамики, долгое время это и бизнесом нельзя было назвать — скорее, хобби и творчеством. Мы с моими сотрудниками исследовали все этапы производства, и, когда поняли, что в состоянии предложить что-то свое, вышли на рынок. Продвигаем авторскую продукцию хорошего качества, не имеющую аналогов. Собрали прекрасную команду мастеров, технологов, администраторов, рассчитываем на дальнейший рост. Сейчас все так отлажено, что я могу спокойно уезжать на два месяца на съемки, не тревожась, как оно там без меня.
— А как вы вообще пришли к «фарфоровой» идее?
— Случайно. Без хозяина осталась керамическая мастерская, где у меня были знакомые. Я заинтересовалась, потом добавила к керамике фарфор. А теперь у нас даже свои ноу-хау есть.
— А что скажете насчет линии одежды?
— И здесь надо благодарить случайность. Я с молодости полюбила шить. Потом из-за тотальной нехватки времени начала сотрудничать с одним ателье. В конце концов, его сотрудницы предложили мне делать собственную коллекцию. Сейчас этих коллекций выпущено уже несколько. О них писали глянцевые журналы. Сейчас выпускать коллекции не так актуально, но у нас остались клиенты, делающие точечные заказы. Оглядывалась я и на модельный бизнес. В знаменитом агентстве мне сулили златые горы, но я хотела заниматься актерской профессией. Ни секунды о том не пожалела — играть на сцене несравнимо интереснее, чем ходить по подиуму.
— А теперь и ваша дочь выбрала актерскую профессию.
— Я долго была против, поскольку знаю и изнанку нашего дела. Но дочь твердо сказала, что это ее осознанное решение, и попросила не вмешиваться. При поступлении в институт запретила мне приближаться к приемной комиссии. Более того, долго скрывала, что является моей дочерью. Я ее понимаю: ей важно быть уверенной, что ее достижения — не результат чьего-то покровительства. Горжусь, что она именно так себя ведет. Но если ей иногда нужны совет, подсказка, объяснение, с удовольствием даю.
— А если и ваш сын захочет стать актером?
— Буду категорически против, потому что считаю профессию актера не самой удачной для мужчины.
— Это еще почему?
— Мужчина — это прежде всего ответственность, умение принимать решения. А судьбу актера, в общем-то, решают другие — продюсер, режиссер. Да не обидятся на меня актеры-мужчины — куда без них в нашей профессии, но я ее считаю, по сути, женской. Наверное, бывают исключения, но они, как известно, лишь подтверждают правило.
Александр Славуцкий
«Труд»
