Лукерья Ильяшенко: «Очень бы хотела сыграть Голлума»

0

В январе вышел комедийно-мистический сериал «Сергий против нечисти». В ней резвятся упыри и прочие фантастические чудики. В основе сюжета – приключения веселого расстриги, пьяницы и бабника Сергия, воюющего с нечистью, и капитана полиции Кати Земцовой.

– Что, по-вашему, должно привлечь зрителя в фильме «Сергий против нечисти»?
– Мистика – тренд, давно набирающий силу во всем мире, а тут на экране знакомые нам с детства герои: Кощей Бессмертный, кот Баюн, русалки. Взглянуть на них в современной интерпретации, по-моему, интересно. Сериал стопроцентно развлекательный – этакий броский комикс, фэнтези с элементами детектива. Никакой политической или религиозной подоплеки. Такой жанровый поворот придется по вкусу зрителям, которым приелись ментовские войны и мелодрамы.

– Сниматься в сказке легче или труднее, чем в той же мелодраме?
– Вообще я за документальную манеру существования актера в кадре. Но у жанра фэнтази свои законы, тут некий наигрыш необходим. В «Сергии против нечисти» самым сложным для нас с Ромой Маякиным было найти золотую середину между реальностью и утрированной игрой. Надеюсь, это удалось.

– Романа Маякина взяли на роль Сергия по вашему совету. И вы с ним уже снимались в другой картине. Что цените в нем как в партнере?
– С Ромкой весело, он человек-праздник. Кроме того, Маякин – выпускник Школы-студии МХАТ, у которого я в актерском плане многое перенимаю. А если продолжить тему партнеров, то я с большим уважением и теплотой вспоминаю Владимира Львовича Машкова, с которым снималась в «Налете». Он большой профессионал, дисциплинированный, не капризный, предельно вовлеченный в процесс съемок. Подобными качествами обладает и Анна Михалкова: никаких звездных закидонов, наоборот – сама расположенность и участие.

– Одно время вы работали в Театре у Никитских ворот под руководством Марка Розовского. Не скучаете по сцене?
– К Розовскому меня еще в балетном училище отправили на стажировку, в его театре я с моими одноклассницами танцевала в спектаклях. Потом играла в антрепризе и в мюзиклах, но сейчас, с этим, к счастью, покончено. Почему к счастью? В театре мне некомфортно и как актрисе, и как зрителю, потому что происходящее на сцене не всегда видно и слышно так хорошо, как мне бы этого хотелось.

– Возвращаясь к сказкам: какую из них вы любили больше всего в детстве?
— Когда ходила в школу, вместо учебников в моем рюкзаке лежала тяжелая, как кирпич, книга Толкиена «Властелин колец». Я ее читала на алгебре и химии. Очень бы хотела сыграть Голлума из того романа.

– Голлума?! Но он же злой и уродливый.
– Это персонаж терзаемый, который вроде и хочет быть хорошим, но кольцо ему мешает. Здесь можно провести параллель с людьми, зависимыми, допустим, от алкоголя или наркотиков. А что касается внешности – она второстепенна, главное – уникальное сочетание качеств в одном существе, которое может быть одновременно и очень плохим, и вдруг, неожиданно, очень хорошим. Тут – объемная история, а не какая-то картонная фигня, в которой нет другого деления, кроме как на хороших парней и плохих.

– Многие режиссеры видят вас в роли сексапильных красавиц, не редкость в ваших ролях и эротические эпизоды.
– Во мне есть внутренняя сексуальность, которая хорошо раскрывается в кадре. В жизни я совсем не такая раскрепощенная, как некоторые мои героини, но если меня накрасить и дать провокационный текст, то о результате не пожалеют ни режиссер, ни зрители. А вообще-то я не актриса одной роли, мои героини очень разные.

– Но вы, наверное, не всегда соглашаетесь на такие съемки?
– Конечно. Например, в сериале «Хэппи-энд» предполагалась моя постельная сцена с героиней Лены Трониной. Я сразу сказала, что полностью обнажаться не буду, снимусь в лифчике. Роль была хорошая, но я, без сомнения, пожертвовала бы ею, если бы с моим условием не согласились. В итоге мне все-таки пошли навстречу.

– А от каких ролей вы отказываетесь?
– От тех, которые плохо написаны, или если сценарий – откровенная клюква.

– Ваш отец был художником. А вам любовь к изобразительному искусству передалась?
– Да, но только если это не современное искусство. Очень люблю Бердслея, Климта, Врубеля, обожаю прерафаэлитов. С удовольствием хожу в музеи и в нашей стране, и за рубежом. Мой папа окончил Московский художественный институт имени Сурикова, писал в основном натюрморты, еще – копировал полотна великих голландцев. Однажды, классе во втором, я машинально заштриховала изображение цапли на школьной тетрадке, и отцу понравилось. Тогда мама предложила отдать меня в художественную школу. Для проверки способностей отец дал мне карандаш, бумагу и велел нарисовать плюшевого мишку. Тут уже результат его не устроил, и я стала заниматься балетом.

– Это был ваш выбор или родителей?
– Вообще-то я этого захотела еще в четырехлетнем возрасте, когда в родной Самаре увидела спектакль «Щелкунчик». Затем мы переехали в Москву, а вскоре, когда мне исполнилось 10 лет, умер папа. Мама тогда отдала меня в балет, чтобы я не болталась на улице. Сначала у меня ничего не получалось, а потом – затянуло. Некоторое время я даже была артисткой балета.

– Почему же поменяли профессию?
– Я выкладывалась в ней полностью, но надо признать честно: оказалась недостаточно одарена. В какой-то момент поняла, что стоит найти другое занятие. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на то, что у тебя никогда не получится лучше, чем у других. С другой стороны, именно балет подарил мне сильную волю и красивые ноги.

– Когда-то вы признавались, что одно из главных ваших опасений – боязнь не самореализоваться полностью.
– Со временем я бы хотела перейти из разряда исполнителей в разряд творцов: писать сценарии, быть креативным продюсером и, может быть, даже влезть в режиссуру. Я училась у Александра Митты на сценарных курсах, прочла много книг об этом искусстве. Осталось только сесть и начать писать самой, но пока у меня очень много актерской работы.

Анна Чепурнова
«Труд»

Share.

Comments are closed.

Exit mobile version