На днях состоялась премьера музыкально-драматического спектакля «Кроткая» по рассказу Фёдора Достоевского. Главную роль в ней сыграл Сергей Гармаш. Кстати, именно ему принадлежала и сама идея постановки, которую он вынашивал больше четырёх лет.
Одиночество маленького человека
— Сергей Леонидович, почему именно «Кроткая», почему Достоевский?
— Знаете, как бывает: читаешь книгу, и она тебя «взрывает». Так случилось с «Кроткой». Достоевский для меня — очень важный автор, который умеет глубоко и детально рассматривать душу. Я убеждён, что каждый актёр должен много читать Достоевского: можно многому учиться, просто читая его книги. Достоевский написал «Кроткую» под впечатлением газетных хроник о волне самоубийств в 1860-1870-х годах в России. Особенно потрясла его история суицида швеи Марьи Борисовой, которая выбросилась из окна с образом божией матери в руках. Героиня повести «Кроткая» тоже вышла в окно.
— А как пришла идея поставить спектакль с участием камерного ансамбля «Солисты Москвы» под управлением Юрия Башмета?
— Года четыре назад Юрий Башмет играл спектакль в «Современнике». Мы сидели в курилке театра, и тогда я впервые предложил ему: «Давай сделаем «Кроткую». Он обещал подумать. Второй раз мы говорили об этом, когда я поехал к Юрию Абрамовичу на концерт — читать письма Чайковского. В этот день в моей жизни произошло одно очень важное событие. И поздравляя, он меня обнял и сказал, что всё хорошо, он согласен. А вот превратил повесть в музыкальный спектакль режиссёр Виктор Крамер. В Малом вообще-то есть свой оркестр, и спектакли с музыкальным сопровождением здесь не редкость. Но Юрий Башмет сумел создать невероятную музыку. Передо мной стояла сложная задача — научиться правильно взаимодействовать с ней. Музыка реагировала на все мои паузы, задержки дыхания… и происходили эмоциональные чудеса.
— Почему, на ваш взгляд, эта история должна быть рассказана современному зрителю?
— Феномен Достоевского заключается в том, что мы примеряем его героев на себя. Писатель остро поднимает тему одиночества, «маленького задавленного человека». Наш спектакль — это история сложных взаимоотношений «маленьких людей», ставших супругами. Я не могу сказать, что я люблю или ненавижу своего героя: моё дело играть, и я играю по Станиславскому. Я — адвокат своей роли.
Документы в театральное отдала мама
— Вы сразу поняли, что ваша судьба — стать актёром?
— В детстве я был сложным ребёнком, темпераментным. Меня даже дважды выгоняли из школы за поведение. Я страстно хотел стать моряком, занимался парусным спортом. Но однажды, просматривая справочник, брякнул: «О, интересно! Вырасту, стану артистом». Мама за эту фразу ухватилась и решила устроить мою судьбу: отдала документы в театральное училище Днепропетровска, вступительных экзаменов там было мало. Она просто опасалась, что с моими оценками и характеристикой на морскую специальность мне не поступить. Приехал я тогда неподготовленным, стал писать диктант, не зная про экзамен по актёрскому мастерству. Но поступил! После армии уже осознанно решил продолжить театральное обучение в Москве. Меня приняли в Школу-студию МХАТ. В кино я дебютировал в 26 лет, сыграв рядового Урина в военной драме «Отряд», и после выхода картины роли буквально посыпались на меня.
— Кажется, будто вы и не играете вовсе, а действительно живёте судьбами своих героев.
— Мне кажется, я натуральный — такой, какой есть. С моим лицом трудновато было бы сыграть нежного влюблённого, порхающего по жизни, и мне чаще предлагали роли брутальных военных, участковых, полицейских. А сам я долго привыкал видеть себя на экране. Восхищения собой типа «ах, какой я талантливый!» у меня не было никогда и не будет.
— А чем вы любите заниматься дома, на отдыхе? Говорят, вы неплохо готовите.
— Люблю готовить, если есть время. Научился, когда жил один в общежитии. С 15 лет приходилось готовить и первое, и второе, и третье. Сегодня особенно хорошо удаются рыба, мясо с овощами. А вот торты и пироги — нет, не моё.
Татьяна Белоножкина, http://szaopressa.ru
