Режиссёр и сценарист Владимир Хотиненко известен как создатель социально-психологических картин, среди которых «Зеркало для героя», «Мусульманин», «72 метра». С недавних пор он ведёт собственную мастерскую во ВГИКе. Мэтр рассказал о жизни, творчестве и учениках.
— У многих название вашего родного города — Славгород — вызывает резонный вопрос: это вообще где?
— Город, где я родился, — это место моего счастья. Помню первые качели — металлические лодочки, молодых родителей, сидящих на них. Я родился в 1952 году в небольшом местечке Алтайского края. Но старшие классы оканчивал уже в Павлодаре, куда переехала семья. Когда я много лет спустя прочитал Андрея Платонова, мне показалось, что Славгород чем-то похож на Чевенгур. Это город, который можно увидеть целиком, если отойти немного в степь. Вообще, в Европе много таких городков, которые вот так охватываются взором. Меня зовут в этот город много лет, но я не еду. Как говорится, «по несчастью или к счастью, истина проста: никогда не возвращайся в прежние места». Я не хочу разрушить память о них, которая во мне сидит.
— Ваши воспоминания о детстве радужны?
— Они сентиментальны, но в то же время сложны. В школе ругали, так как курил с малолетства; но потом бросил и серьёзно спортом увлёкся. Я был вечный лидер, заводила, зачинщик всевозможных игр, боёв и состязаний. И всё это не мешало мне, кстати, быть круглым отличником. Главной хозяйкой в доме всегда была мама. Она могла всё — и руками, и головой.
— Вы окончили архитектурный. Как же решили стать режиссёром?
— Судьбу определил случай. На дворе был 1976 год, я ушёл в армию на год, чтобы не отрабатывать три года по распределению после института. А потом не на шутку увлёкся идеей попробовать себя в кино и сразу после возвращения из армии устроился на киностудию художником. Позже стал ассистентом режиссера на картине «Несколько дней из жизни И. И. Обломова». Именно тогда кинематограф стал для меня самой главной целью и важнейшей составляющей жизни. Я подчинил ему все свои устремления. Окончил Высшие режиссёрские курсы, стал работать режиссёром-стажёром на картине «Родня» и даже сыграл в эпизоде мотоциклиста Варелика. А дальше пошло-поехало. Надо сказать, что больше всего горевали мои родители. Они всё время жалели: архитектор — серьёзная профессия, а тут кино какое-то. Но после того, как я снял «Зеркало для героя» — это была уже третья моя картина, их отпустило. Они поняли, что сын не зря ступил на эту дорожку.
— Вы всегда говорили, что вашим любимым городом, особенно для съёмок, был и остаётся Рим.
— Рим я просто обожаю. Это мой любимый город, в который я приезжаю, как к себе домой. И это совсем отдельное ощущение. Выходишь в шлёпках и топаешь по улицам. Вообще, я иногда думаю, что Италия — это некое экспериментальное пространство: как человеку жить в условиях концентрированной красоты. Тут воздух даже особенный, мягкий — это в живописи особенно видно. Вообще, в живописи есть такой приём, разработанный ещё Леонардо да Винчи, — сфумато. Тонкая градация тона, направленная на полное сглаживание острых краёв и создание синергии между светом и тенью в картине. Так вот, я вновь и вновь возвращаюсь в Италию именно за этим состоянием. Нигде в мире больше нет такой дымки в воздухе, такой лёгкой тосканской тишины. Снимать в Италии — для меня каждый раз счастье. У Гёте есть величайшее выражение, с которого началось моё понимание Рима: «Тот, кто видел Италию, в особенности Рим, уже более никогда не будет совершенно несчастен». Потрясающее выражение, которое так и следует за мной по жизни.
— Много ли к вам во ВГИК сегодня приходит молодых да талантливых?
— А неталантливых мы не берём, у нас очень большой конкурс. Можно сказать, что мы со студентами — сообщающиеся сосуды: взаимно подпитываем друг друга идеями и энергетикой. Плюс ко всему они молодые люди, а мне хочется знать, что сейчас происходит с очередным поколением. В общем, в них ничего худого нет. Есть просто смятение. Это видно уже по тому, какие они сценарии предлагают. Впрочем, оно сейчас присутствует во всём мире, его ощущаешь везде и каждый день. Во ВГИКе мы пытаемся пробить финансирование хотя бы для нескольких выпускных фильмов, чтобы у ребят была какая-то перспектива. Без поддержки государства кино действительно может превратиться в филиал Голливуда, как говорит Николай Бурляев. Пока молодёжь не понимает, чего хочет: то ли блокбастеров, то ли артхауса. Думаю, в школах не помешала бы специальная программа по истории кино, которое всё же является у нас важнейшим из искусств.
Татьяна Белоножкина
«Звездный бульвар»
