С этого побега из знаменитой венецианской тюрьмы (1 ноября 1756 года) начинается создание легенды о Казанове — авантюристе, путешественнике и писателе.
26 июля 1755 года Джакомо Казанова был арестован и доставлен в знаменитую тюрьму «Пьомби» в Венеции. Арестовывать его явились целых сорок лучников! Настолько власти опасались способности Казановы одурачить кого угодно и незамедлительно скрыться. В свои 30 лет этот авантюрист еще не «мужчина, одержавший 142 победы» на любовном фронте, но уже известен своей развратной жизнью. И мошенничеством — Казанова с успехом облегчал кошельки богатых венецианцев.
Выходец из бедной семьи актеров, этот венецианец быстро отказывается от уготованной ему карьеры священника, чтобы начать путешествовать по Европе: Корфу, Париж, Константинополь… Его скандальная репутация развратника и афериста вызывает опасения среди элиты Светлейшей республики (так в те времена официально именуется Венеция).
Арест и тюрьма
Очень образованный, Казанова изучал философию и право, математику и химию. На момент ареста ему исполнилось 30 лет, и он был уже хорошо известен. Одиннадцатью годами ранее ему пришлось оставить свой церковный пост из-за многочисленных проступков, в том числе за развращение юной девушки, которая ему нравилась. Это была одна из его 142 любовных побед, которыми он хвастается в своих мемуарах.
Начинается жизнь, полная разврата и самых разных удовольствий. Он изучает морское дело, учится играть на скрипке, становится специалистом в области оккультизма, затем переводчиком, стремится стать писателем. Зачастую ему помогают богатые друзья. Вскоре после наслаждений с одной монахиней, которая дарила усладу не только ему, но и посланнику французского короля в Венеции, похождения эстета-гуляки были неожиданно сурово прерваны.
«В один прекрасный день его арестовывают, а он толком не знает, за что. Может, он кому-то что-то сказал кощунственное, может, причиной является его интерес к оккультизму. Магия, бесчестие, распутство… некоторые благородные семьи обвиняют его в дурном влиянии на молодежь, – говорит профессор Сорбонны Жан-Кристоф Игален, автор биографии Казановы. – В то время венецианская инквизиция, своего рода всемогущий трибунал, могла посадить почти любого без суда и следствия якобы в целях осуществления государственной безопасности».
В средневековой Венеции во Дворце дожей располагались власти этого города-государства, именно здесь решались важнейшие дела, заключались союзы, подписывались соглашения, осуждались на смерть или вечное заключение провинившиеся граждане.
Надо сказать, что в Венецианской республике большое распространение получили доносы. Причем, анонимные доносы не рассматривались: необходима была подпись самого доносчика и двух свидетелей. В подвалах Дворца дожей имелся огромный зал с документацией на венецианских граждан. Здесь можно было отыскать сведения на любого. И в нужное время эти сведения извлекались, человек арестовывался и попадал в знаменитые венецианские застенки, где, спустя какое-то время после суда, его либо казнили, либо он приговаривался к заключению. Тюрем во Дворце дожей было две: подземная «Поцци» (ее камеры представляли собой каменные колодцы, по-итальянски – pozzo) и находившаяся под самой крышей – «Пьомби».
В общем, на Казанову надевают кандалы и бросают в тюрьму, условия в которой хуже не придумаешь. Это название – «Пьомби» (итал. – «свинец») – дано венецианской тюрьме из-за черных металлических пластин, покрывающих крыши Дворца дожей, где на чердаке оборудованы камеры. «Это была очень суровая тюрьма, потому что она располагалась на чердаке Дворца дожей. Зимой под свинцовыми крышами леденящий холод, а летом невыносимая жара. В своей первой камере Казанова еле может повернуться, свет сюда практически не проникает, и он почти сходит с ума, – рассказывает Жан-Кристоф Игален. – Этот опыт в камере и его побег описан, вероятно, в слегка выдуманном виде, в его знаменитых «Воспоминаниях», опубликованных уже после смерти самого Казановы в 1822 году. Едва оказавшись в камере, авантюрист утверждает, что его грызла лишь одна мысль: обрести свою свободу».
План побега
«Не занимая свой ум никакими посторонними мыслями, я постоянно возвращался к мысли о своем побеге», – писал позже сам Казанова. Как-то раз во время одной из своих ежедневных прогулок он находит железный прут и тайком приносит его в свою камеру. В течение нескольких дней Джакомо затачивает прут, чтобы сделать острым. Из миски и стальной пряжки из собственного ремня Казанова мастерит масляную лампу. Теперь он может ночью долбить дыру в полу под своей кроватью, освещаемую самодельной лампой. Казанова рассчитывает сбежать из зала герцогского дворца, расположенного прямо под его камерой. Но когда дело подходит к концу, несчастного неожиданно переводят в другую камеру. «Я хотел бы иметь возможность забрать с собой мою прекрасную дырочку, объект такой боли и потерянных надежд. Могу сказать, что, когда я покинул это ужасное место боли, моя душа осталась там целиком», – сокрушается Казанова, которому каким-то непостижимым образом удается сохранить свой инструмент. Теперь узнику приходится все начинать с нуля.
В своей новой камере Джакомо придумывает очередной план побега с другим заключенным, священником-отступником Бальби. Они обмениваются записками, спрятанными в книгах, под носом у ничего не подозревающего тюремщика. Теперь, находясь под усиленной охраной, Казанова убеждает своего соседа проделать дыру в потолке камеры и еще одну в стене, смежной с камерой Джакомо. Казанова дает Бальби свой инструмент, спрятанный в Библии, и советует с помощью разжеванного хлеба оклеить стены своей темницы иконами святых, чтобы скрыть ход работы. Вряд ли кто посмеет сдирать со стен портреты святых, а они надежно прикрывают фронт работ.
Важный католический праздник День Всех Святых – это одновременно и день (вернее, ночь) великого побега. Сначала Казанова и Бальби выбираются на крышу. К счастью, ночь темная, луну закрывают тучи. С крыши они осторожно спускаются к окну и оказываются во Дворце дожей. Запертыми в лабиринте залов и лестниц. Что делать дальше? Утром их наверняка арестуют. Казанова выглядывает в окно, его видят прохожие, думая, что это напившиеся и заснувшие во Дворце дожей гуляки. Прохожие сообщают об этом привратнику, и тот, ничего не подозревая, выпускает беглецов, которые с радостью покидают Дворец дожей через парадные ворота. Дальше все просто: Казанова и Бальби садятся в первую попавшуюся гондолу и уплывают из Венеции. Вот она, наконец, свобода! 1 ноября 1756 года под первыми лучами солнца, освещающими Венецианскую лагуну, гондола на полной скорости пересекает воды Большого канала Джудекка. На ее борту четыре человека: двое баркарол (исполнители песен), они же и гондольеры-лодочники, и двое беглецов, пообещавшие заплатить «по самому высокому тарифу», чтобы как можно быстрее покинуть город.
«Внезапно сердце мое, задыхаясь от избытка счастья, нашло себе путь к облегчению в обильных слезах, – описывает Казанова свои чувства после 15-месячного заключения в «Истории моей жизни». – Я рыдал, я плакал, как дитя, которое насильно ведут в школу».
Тайный агент?
Сбежавший Казанова катается по всей Европе, и ему ничего не грозит. Эти путешествия, сопровождаемые бесконечными приключениями и скандалами, будут длиться пятнадцать лет. Его постоянно просят рассказать о фантастическом побеге, ведь до этого из «Свинцовой тюрьмы» («Пьомби») не удавалось сбежать никому. А Казанова и пользуется этим вниманием, очаровывая публику и добиваясь все новых побед на любовном фронте…
К слову, согласно одной из версий его биографии (а их существует множество, помимо той, что предложил он сам), Казанова был тайным агентом на службе Франции, и якобы именно поэтому был арестован и брошен в венецианскую тюрьму. А спустя 20 лет после своего невероятного побега он вернулся в Венецию и стал агентом уже той самой инквизиции, от которой сумел так ловко ускользнуть. Затем он вновь не угодил властям, снова бежал и осел в Чехии, где тихо и мирно доживал свои дни личным библиотекарем графа Вальдштейна. Там Казанова и скончался 4 июня 1798 г., не зная, что спустя века его имя по-прежнему будет известно всему миру и станет нарицательным.
Александр Пархоменко, zakonia