К педиатру очередь на 36 дней, а к дерматологу — около пяти месяцев
Регионами-пустошью называют французские СМИ те районы, где жителям затруднительно, а порой почти невозможно получить врачебную помощь.
Все меньше терапевтов
И здесь речь идёт даже не только об удалённых, затерянных среди лесов деревень где-то в Альпах или на Пиренеях. Лион, например, — третий город по величине в стране, занимает 75-е место среди 314 населённых пунктов. По данным этого сравнительного анализа, лионцам ещё относительно повезло: к терапевту жителям города в среднем приходится записываться за пять дней, к педиатру — за 36 дней, визита к зубному врачу нужно ждать два месяца, посещения офтальмолога — три месяца, а дерматолога — все 144 дня, то есть, около пяти месяцев.
Разумеется, в экстренных случаях можно вызвать «скорую помощь» или отправиться самому в близлежащую больницу, в отделение неотложной помощи, но пандемия усложнила и без того непростую ситуацию. Так, с острой болью спустя месяц после операции на поджелудочной железе 60-летний пациент, назовем его Патрик, прождал в приёмном покое больницы имени Эдуара Эрио около пяти часов!
Запись же к врачу-терапевту в случае отпуска своего врача становится почти невыполнимой миссией, так как на Интернет-портале для записи даже нет графы «временная замена», да и новых пациентов принимают единицы. По последним данным, у 10 процентов французов вообще нет своего лечащего, семейного врача. За последние два года количество терапевтов в стране сократилось на 7 процентов, и эта тенденция продолжается.
«Отказалась выписать мне лекарства»
«Я буду держаться за своего врача до последнего, — рассказывает Мари. — Надеюсь, он ещё поработает и не уйдёт на пенсию. Такого высококвалифицированного специалиста найти непросто. Недавно, когда он был в отпуске, мне пришлось обратиться к другому доктору, с трудом записавшись на приём по Интернету… дистанционный. Я ждала три дня, и мой кашель спускался всё ниже, угрожая перерасти в настоящий бронхит. Так как я уже болела ковидом и за неделю до болезни делала ПЦР-тест, сомнений в том, что это трахеит, у меня не было. Ожидая своей очереди, я начала сама принимать антибиотик, оставшийся в аптечке с прошлого «трахеитного» раза. Практически не глядя на меня даже в камеру, игнорируя мой надрывный кашель, новый врач отказалась выписать мне лекарства. «А вдруг это коронавирус? Я не имею права до нового ПЦР-теста», — сказала она и отключилась».
Мари порадовалась, что видеоконсультация была с терапевтом, а не с дантистом или гинекологом, и через три дня сумела попасть на настоящий приём к своему лечащему врачу. «Это прекрасно, — сказал он, как следует прослушав лёгкие пациентки, — что у вас нашлись дома те антибиотики, иначе вас бы ждала госпитализация с тяжелейшим бронхитом».
Бесплатное жилье не привлекает
Если добавить к вышеописанной картине сложность и длительность (до 10 лет для специалистов узкого профиля) получения медицинского образования и низкие зарплаты молодых специалистов, то понятно, почему статистика говорит о катастрофическом сокращении врачей к 2030 году. На этом фоне 87 процентов французов требуют, чтобы было принято на законодательном уровне обязательное распределение выпускников мединститутов по стране, чтобы заполнить «медицинские пустоши». Многие регионы проводят политику привлечения молодых медработников, вплоть до предоставления бесплатных жилья и кабинета для приёма больных, но ехать в глубинку молодёжь не хочет. Государство приглашает врачей из Румынии, Болгарии и других стран ЕС, но это пока проблему не решает.
Французы, привыкшие гордиться своей системой здравоохранения, последние годы стали в этом сомневаться. «Странный рецепт у вас на очки, — сказали Жюльетт в оптике, где женщина заказывает очки уже не первый год. — Неужели у вас так изменилось зрение?» Жюльетт не предполагала, что короткий, блиц-визит к окулисту в новом офтальмологическом центре в Лионе может дать такие результаты. Пришлось снова записываться на приём, уже к другому специалисту, и ждать почти два месяца.
Воруют и обманывают
Долг системы государственного медицинского страхования за полтора года пандемии вырос и сейчас составляет 38 с половиной миллиардов евро. Кто будет его платить, если президент Эммануэль Макрон раздаёт десятки и сотни бюджетных миллионов, главным образом не забывая о благополучии своего потенциального электората?
В прошлом году злоупотребления стали предметом обсуждения в парламенте с целью ужесточить законодательство. Использование чужих страховок людьми, не проживающими на территории Франции и не платящими налоги, приписки, мёртвые души — вариантов у умельцев много. Так, один гражданин сумел зарегистрировать для получения денежных выплат 70 детей, а две цыганские пары из Румынии подали 1200 заявлений о беременности и испарились с 1,7 миллионами евро. По данным Счётной палаты, ежегодный уровень мошенничества с социальными пособиями и отчислениями во Франции составляет около 30 миллиардов евро.
И как вишенка на торте: недавно до «скорой помощи» на юго-востоке Франции было невозможно дозвониться: медики объявили забастовку, требуя повысить зарплату. «За последние годы объём нашей работы вырос на 60 процентов, а мы получаем в три раза меньше частных терапевтов. Ведь один наш визит к больному на дом занимает минимум 45 минут, в то время как семейный врач принимает за это время трёх пациентов», — говорят представители профсоюза сотрудников экстренных служб.
«Такое складывается ощущение, что в государстве всё расползается, что правая рука не знает, что делает левая, — жалуется Шарль, получивший налоговую декларацию с повышением суммы выплат почти на треть. — Вся тяжесть от неумения управлять, злоупотреблений, боязни называть вещи своими именами — воров ворами — ложится на плечи среднего класса, налогоплательщиков, которые в результате даже с трудом могут записаться к нужному врачу».
Маша Мирная, «Агентство политических новостей»
