Со дня рождения поэта исполняется 140 лет
Создатель поэтичного и таинственного образа Прекрасной Дамы, автор критических статей, Блок стал одним из самых известных поэтов Серебряного века.
Курортный роман
Поэт родился 16 ноября 1880 года в доме своего деда — ректора Петербургского университета, Андрея Николаевича Бекетова. Отец Блока Александр Львович был профессором права, мать – переводчицей. Родители рано разошлись, и ребенок попал под опеку тетушек. Стихи он начал писать с пяти лет. Женское общество, в котором воспитывался мальчик, и заложило в его душе идеалы Прекрасной Дамы.
В мае 1897 года юный Блок вместе с матерью отправился в Германию, в курортный городок Бад-Наухайм. В те времена там собирались тысячи приезжих – а где курорт, там влюбленности, романы. Не избежал этого и Сашура, как его называли в семье. Его первой любовью стала замужняя Ксения Садовская. Видимо, поначалу их сблизила любовь к искусству – Блок тогда бредил театром, а его возлюбленная обожала Вагнера и едва не окончила петербургскую консерваторию по классу пения, помешала ей в этом только развившаяся болезнь горла.
Ксения Михайловна была кокеткой и говоруньей – поэтому неудивительно, что отношения быстро переросли рамки знакомства и невинных бесед. Мать относилась к этому спокойно: «Сашура у нас тут ухаживал с великим успехом, пленил барыню, мать трех детей и действительную статскую советницу». А ее сестра, будущий первый биограф Блока, писала в дневнике совсем иное: «Он, ухаживая впервые, пропадал, бросал нас, был неумолим и эгоистичен. Она помыкала им, кокетничала, вела себя дрянно, бездушно и недостойно».
Все это продолжалось недолго — примерно с месяц; расставаясь, Блок и Садовская условились писать друг другу, а осенью встретиться в Петербурге. «С января уже начались стихи в изрядном количестве. В них — К.М.С., мечты о страстях», — записал Блок в дневнике. Когда это стало известно в семье, то в этот раз мать встревожилась не на шутку, навестив Ксению Михайловну и попросив ее прекратить эти отношения. Слова своего «барыня» не сдержала; впрочем, уже вскоре на Блока нахлынула новая любовь — и история с К.М.С. отступила на задний план. Последнее его письмо было холодно и небрежно – не сравнить с первыми посланиями, пусть банально-сентиментальными, но дышащими любовью и жаром юности. Потом и переписка сошла на нет.
Но в июне 1909 года, в очень тяжелую пору жизни, поэт снова очутился в Бад-Наухайме – и на него нахлынули воспоминания. Так на свет родился цикл стихов «Через двенадцать лет».
«Я не только молод, я еще бесконечно стар»
Летом 1898 года восемнадцатилетний Александр впервые встретился с Любовью Дмитриевной Менделеевой — дочерью великого химика. Она записала: «О, день, роковой для Блока и меня. Сердце бьется тяжело и глухо. Предчувствие? Или что? Слышу звонкий шаг, входивший в мою жизнь». Они тайно встречались, но потом Люба наотрез отказалась продолжать греховные связи: «Мы с каждым днем все больше и больше губим нашу прежнюю, чистую, бесконечно прекрасную любовь, реши беспристрастно, объективно».
2 января 1903 года Александр Блок сделал официальное предложение возлюбленной, а в августе сыграли свадьбу. Люба и после венчания продолжала оставаться для поэта Прекрасной Дамой, тем небесным созданием, что он воспел в стихах, образом, лишенным телесной оболочки, а не женщиной с земными чувствами и страстями. Плотское влечение к ней было похоже на вспышку, которая быстро угасла. Люба делала все, чтобы нормальные супружеские отношения возобновились, но они продлились недолго и вскоре сошли на нет.
В то же время за женщиной стал ухаживать поэт Андрей Белый. В 1905 году он объяснился ей в любви: супруга Блока была в смятении, она разрывалась между чувством долга и нахлынувшим на нее волнением сердца. Неистовый поклонник забрасывал ее письмами и цветами, называл свою страсть роковой. Люба вторила ему: «Разве есть возможность сомневаться, что любовь эта не в моей воле, а волею Пославшего меня». Ее флирты продолжались и после расставания с Белым, закончились они беременностью. Блок не устраивал сцен ревности, поэт решил, если нет своих детей, то пусть чужому ребенку он будет отцом. Однако природа распорядилась по-своему: новорожденный прожил всего восемь дней.
Александр долго горевал, но потом осознал, что хочет жить дальше. Колокольчиком в оркестре его души зазвучала двадцатилетняя красавица Наталья Николаевна Скворцова, темпераментная девушка с богатым воображением и без комплексов. Два дня их встреч пролетели мгновением. Но Блок не вспыхнул. «Я не только молод, я еще бесконечно стар. Чем больше я живу, тем больше я научаюсь ждать настоящего звона большого колокола; я слышу, но не слушаю колокольчиков, не хочу умереть, боюсь малинового звона», — так он отписал в одном из писем несостоявшейся Прекрасной Даме.
«И улицы, и темная Нева, и вы, и вы, и вы!»
А потом Блок увидел «Кармен» в Театре музыкальной драмы. В главной роли выступила Любовь Александровна Андреева-Дельмас. Сияющая, дерзкая, неукротимая в желаниях и пламени. Поэт посвящает ей цикл стихов «Кармен», хотя саму актрису он по-прежнему сторонился, не зная, что может ей сказать. И вновь мчался на спектакль, простаивал вечерние часы под окнами, писал откровенные письма — и не отправлял.
Первый шаг был совершен самой Любовью Александровной. Кто-то сказал ей, что она очень заинтересовала известного поэта, и после очередного выступления Блок был представлен смеющейся Кармен. «Точно волна, которая покрывает с головой, – несколько вечеров напрасных сомнений, отчаяния, злобы – и вдруг, точно на гребне волны – этот ваш звенящий, звенящий смех первого вечера, и моя неловкость, и ваши открытые плечи, и розы, открывающие грудь, ваши руки, овладевающие мгновенно всякой вещью, ваши сияющие зубы и таинственные глаза; и эта неровность плеч, их застенчивость, и то, что вы сразу просто приняли, когда я взял вас под руку, и улицы, и темная Нева, и ваши духи, и вы, и вы, и вы!»
Влюбленные практически не расставались. И даже начали выступать вместе на сцене: она пела, он декламировал стихи. Наблюдавшие их отмечали, как гармонично смотрятся друг с другом поэт и Карменсита, каким удивительным ореолом подлинного счастья они окружены. Огонь любви вначале подпитывал силы поэта и дарил ему вдохновение. Но потом Блок начал задыхаться. Маяться, тосковать, искать выхода – и понимать, что он уверен только в одном: «Я не знаю, как это случилось, что я нашел вас, не знаю и того, за что теряю вас, но так надо. Надо, чтобы месяцы растянулись в годы, надо, чтобы сердце мое сейчас обливалось кровью, надо, чтобы я испытывал сейчас то, что не испытывал никогда, – точно с вами я теряю последнее земное».
Они придумывали тысячи оправданий для своего расставания – от лживого «мы слишком разные» до туманного «мы расстаемся, потому что должны». Разрыв и в самом деле был мучительным. Блок уходил, но, чувствуя, что буквально умирает без своей Кармен, мчался назад. И Дельмас, не находя в себе сил, оказывалась слабее, чем собиралась быть. Но после – снова попытки расставания и слезы, возвращение писем, засушенных цветов, памятных символов.
Наконец, эти двое нашли в себе силы вернуться каждый в свою жизнь. Дельмас с головой ушла в гастроли; страдающий и полный вдохновения поэт – к письменному столу. «Боже мой, какое безумие, что все проходит, ничто не вечно. Сколько у меня было счастья (счастья, да) с этой женщиной. Слов от нее почти не останется».
«Все стало беззвучно, как в могиле»
В марте 1917 года Блок был назначен секретарем Чрезвычайной комиссии для расследования противозаконных действий царских министров и высших чиновников. Заключения его легли в книгу «Последние дни императорской власти», выпущенной издательством «Алконост» в 1921 году. Блок непосредственно присутствовал на допросах. Еще вчера в своих усадьбах они «насиловали и пороли девок; еще вчера они тыкали в нос нищему мошной, а дураку — образованностью», а сегодня перед ним раскрылось истинное лицо царизма. Перед глазами Блока прошли министры и князья, премьер и подруга императрицы — мадам Вырубова. «Нет, вы только подумайте, что за мразь столько лет правила Россией!» — восклицает автор «Последних дней».
Заключительным звоном большого колокола была поэма «Двенадцать» — о времени, о тех событиях, о себе, написанная в январе 1918 года. Отзвуком ее стали стихотворения «Скифы» и последнее — «Пушкинскому дому» в феврале 1921 года. Поэма была принята неоднозначно. Многие друзья отказались выступать со сцены вместе с Блоком, все это не прибавило здоровья и настроения. Корней Чуковский вспоминал: «Он онемел и оглох. То есть, слышал и говорил, как обыкновенные люди, но тот изумительный слух и тот серафический голос, которым он обладал один, покинули его навсегда. Все для него стало беззвучно, как в могиле».
Духовные и физические силы Александра Блока таяли. «Заботы. Молчание и мрак. Как безысходно всё. Бросить всё, продать, уехать далеко — на солнце, и жить совершенно иначе. Надо только надеяться и любить», — горькая запись в дневнике. В доме же были скандал за скандалом: Любовь Дмитриевна не ладила с матерью Александра Александровича, заставляя ее ходить на барахолку продавать вещи, а та не могла смириться с новым увлечением снохи — клоуном «Анютой» — Жоржем Дельвари: «С цепи она сорвалась буквально. Страшно ей жить хочется». Блок, глядя на увеселения жены, с еще большей душевной тоской отмечал, что как никогда любит свою Любу и, не получая взаимности, совсем сник: «Как я устал. Утренние, до ужаса острые мысли, среди отчаяния и гибели». Он начал подводить итог своей жизни, и последний раз отправился на прогулку с женой по любимым местам Петрограда. Потом разобрал архив, что-то сжег, что-то выбросил, что-то раздарил. Жизнь перестала привязывать к себе. Болезнь душила, худоба сделала неузнаваемым, сердце разрывалось от боли. «По моей инициативе была создана консультация при участии профессора П. В. Троицкого и доктора Э. А. Гизе, признавших у больного наличие острого эндокардита, а также психастении», — отметил лечащий врач Блока Пекилес.
«Мне трудно дышать, сердце заняло полгруди», — последняя запись Александра Александровича 18 июня 1921 года. Последние три недели Блок почти не приходил в сознание. Рядом с ним неотлучно находились мать и жена, Раймама и Райлюба, как он их прозвал. В воскресенье 7 августа в половине одиннадцатого Любовь Дмитриевна закрыла поэту глаза. 10-го его похоронили на Смоленском кладбище возле могилы деда под старым кленом.
Подготовила Лина Лисицына,
по материалам «Суперстиль» , Etoya.ru, sovross.ru, «Псковская губерния»