Актёр театра «Сатирикон» Григорий Сиятвинда снялся более чем в четырёх десятках фильмов, но особую популярность обрёл после выхода на телеэкраны сериалов «Кухня», «Отель Элеон», «Гранд».
– Как пришли в актёрскую профессию?
– Такое решение было принято в некоторой степени от безысходности. Я был технарём, и отчасти остаюсь им, мне проще понять производные ума технического, чем гуманитарного. Я учился в Тюменском индустриальном университете на факультете технической кибернетики. Отслужил в армии. А после армии учёба уже как-то не задалась. В общем, успел выхватить документы из индустриального института ровно за секунду до того, как меня оттуда выкинули бы за неуспеваемость. Ну и стал думать, что ещё могу. Вспомнил, как в драмкружке мне советовали совершенствовать актёрское мастерство, и решил попробовать. Если бы с первого раза не поступил в Щукинское театральное училище, то больше бы не упорствовал в этом направлении. Моё африканское происхождение вызвало споры. Но группа педагогов, в основном молодых, возглавляемая Аллой Александровной Казанской, составили целый список ролей, которые я мог бы играть в русском классическом театре.
– После какого фильма почувствовали, что пора надевать тёмные очки и натягивать пониже кепочку, чтобы не узнали?
– У меня такого, что вот раз и проснулся знаменитым, не было. Всё шло постепенно, жизнь давала мне возможность привыкнуть к этому состоянию. Конечно, всё резко меняется вокруг, когда на экраны выходит сериал с твоим участием, причём, сначала он идёт по одному каналу, потом по-другому. Тогда действительно тяжеловато становится.
– С супругой где познакомились?
– Знакомство произошло на съёмках музыкального фильма Василия Пичула «Кинофестиваль». Я играл министра культуры какой-то африканской страны и помимо драматических сцен у меня ещё были музыкальные номера, в каком-то из них я пел и танцевал с двумя девочками. Вот одна из девочек потом стала моей женой, а вторая – свидетельницей на свадьбе. Но на этих съёмках мы не обменялись телефонами и второй раз встретились лишь через три месяца на съёмках другого музыкального фильма – «Бедная крошка» режиссёра Евгения Гинзбурга. По коридору шла девушка в костюме и гриме лягушки и сказала мне: «Привет, ты меня не узнаёшь?» Когда я понял, что это Таня, я обрадовался и на этот раз решительно попросил у неё телефон.
– В боевике «Параграф 78» вы играете крутого мачо, прекрасно владеющего оружием и всякими боевыми приёмами.
– В Щукинском училище сценическое движение у нас очень хорошо преподавали, это создало некую базу. К тому же режиссёр «Параграфа» Михаил Хлебородов решил сделать блокбастер в самом таком американском смысле слова: одну драку тщательно снимали несколько дней, боюсь, что сегодня такого уже нет. Да и я был молод и горяч, мне хотелось, как Джеки Чану, всё делать самому: и стрелять, и по стенам бегать, и это всё было в кайф.
– Кстати, об армии. Парня со смуглой кожей там нормально приняли?
– Нормально. Во-первых, я там несильно выделялся. В армии абсолютно белокожих людей было процентов 20, и я был не самым тёмным пятном.
– Довольно забавно: для одной из ролей вам пришлось загорать в солярии. Почему?
– Мой персонаж – Баклажан в фильме «Жмурки» – должен был быть темнее, чем я, по роли, потому что у него был конкретный прототип. Не зря же у него кличка Баклажан. И был уже практически утверждённый артист, который больше подходил именно по цветовым качествам на эту роль. Но в последний момент он почему-то слетел с кастинга, и появился я, правда, значительно более светлый. Пришлось побежать в солярий. Мне даже деньги на это выделили. Потом поработали гримёры, но всё равно я получился светловат для этой роли.
– В Замбии, откуда родом ваш отец, вас знают?
– Сомневаюсь. С папой мы потеряли связь, когда я ещё не был актёром, а потом я узнал, что он умер. Мои братья и сёстры частично живут в Англии, частично – в Замбии. Мы в соцсетях переписывались, но не помню, чтобы мы как-то описывали друг другу карьеры жизненные. В Замбии я прожил первые три года своей жизни. Больше там не был. Как-то пришлось сниматься в ЮАР. Очень ждал, что кровь моя откликнется, но сначала ничего не почувствовал. Пробыли в ЮАР довольно долго, и дней через двадцать я всё-таки начал ощущать, что во мне включается какая-то память.
– Что говорите себе в трудную минуту?
– Все проходит и это пройдёт.
Ирина Колпакова
«Звездный бульвар»