Знаменитая актриса встала на колени перед писателем
Писатель четырежды был номинирован на Нобелевскую премию, его книги переведены на многие языки мира, его именем названы улицы городов, по его произведениям сняты фильмы и поставлены спектакли. И он, Константин Георгиевич Паустовский, был одним из немногих любимых писателей («Гёте, Рильке, Гамсун, Хемингуэй, Ремарк и позднее открытие – Паустовский») знаменитой актрисы Марлен Дитрих.
Собственно, о том, что она встала на колени перед Паустовским, рассказала сама Марлен Дитрих. Осталась и фотография (её опубликовал потом один из журналов), правда, любительская, сделанная одним из зрителей. А вот присутствовавшие при этом фотокорреспонденты, в том числе и зарубежные, от неожиданности настолько растерялись – одна из знаменитых актрис ХХ века, перед которой склоняли колени великие мира сего, стояла коленопреклонённой перед русским писателем! – что не успели запечатлеть момент.
Ну, а произошло это в 1964 году в Москве. Один из концертов, как вспоминает падчерица писателя Галина Арбузова, состоялся в Центральном доме литераторов. И «несмотря на то, что Константин Георгиевич был после очередного инфаркта, сказал, что обязательно пойдёт. Доктора не разрешали, но после долгих дебатов он пошёл на этот концерт со своим врачом». После концерта и произошла знаменательная для обоих встреча.
Но давайте лучше обратимся к книге Марлен Дитрих «Размышления» (произведение перевела Майя Кристалинская), одна из глав которых называется «Паустовский»:
«Однажды я прочитала рассказ «Телеграмма» Паустовского. (Это была книга, где рядом с русским текстом шёл его английский перевод.) Он произвёл на меня такое впечатление, что ни рассказ, ни имя писателя, о котором никогда не слышала, я уже не могла забыть. Мне не удавалось разыскать другие книги этого удивительного писателя.
Когда я приехала на гастроли в Россию, то в московском аэропорту спросила о Паустовском. Тут собрались сотни журналистов, они не задавали глупых вопросов, которыми мне обычно досаждали в других странах. Их вопросы были очень интересными.
Наша беседа продолжалась больше часа. Когда мы подъезжали к моему отелю, я уже всё знала о Паустовском. Он в то время был болен, лежал в больнице. Позже я прочитала оба тома «Повести о жизни» и была опьянена его прозой.
Мы выступали для писателей, художников, артистов, часто бывало даже по четыре представления в день. И вот в один из таких дней, готовясь к выступлению, Берт Бакарак (американский пианист и композитор, приобрёл известность в 1950-е годы, гастролируя вместе с Марлен Дитрих) и я находились за кулисами. К нам пришла моя очаровательная переводчица Нора и сказала, что Паустовский в зале. Но этого не могло быть, мне ведь известно, что он в больнице с сердечным приступом, так мне сказали в аэропорту в тот день, когда я прилетела. […]
По окончании шоу меня попросили остаться на сцене. И вдруг по ступенькам поднялся Паустовский. Я была так потрясена его присутствием, что, будучи не в состоянии вымолвить по-русски ни слова, не нашла иного способа высказать ему своё восхищение, кроме как опуститься перед ним на колени».
Не менее растерянный Паустовский, известный своей крайней стеснительностью, в ответ почтительно поцеловал ей руку.
«Больших усилий стоило ему прийти, чтобы увидеть меня, – пишет Марлен. – Он вскоре умер. У меня остались его книги и воспоминания о нём. Он писал романтично, но просто, без прикрас.
Я не уверена, что он известен в Америке, но однажды его «откроют». […] Он – лучший из тех русских писателей, кого я знаю. Я встретила его слишком поздно».
Собственно, к этому и добавить больше нечего. Разве что в качестве «послесловия» ещё одну цитату, уже не касающуюся Паустовского, из её книги: «Иди домой и почитай хорошую книгу – для сегодняшней молодёжи звучит смешно. Поэтому я не стану рекомендовать молодым людям такое лечебное средство, но, пожалуй, советую читать тем, кто уже вырос и у кого появляется желание услышать подлинное, настоящее слово».
Маргарита Дорштейн, РГ/РБ