Картина «Хэппи-энд» рассказывает про немолодого мужчину, который необъяснимым образом оказывается в Таиланде. Не помня ничего о своей прошлой жизни, он не теряется на новом месте, организовывает собственный бизнес и становится грозой местных бандитов.
— Как вы попали в фильм «Хэппи-энд»?
— Об этом вам лучше мог бы рассказать режиссёр фильм Евгений Шелякин. Но я слышал его версию этой истории, могу пересказать с его слов. Все началось с замечательного сценария Константина Чармадова, который, кстати, полжизни прожил в Грузии. Прототипом главного героя послужил отец сценариста. Шелякину очень понравилась эта история, он загорелся желанием её экранизировать. Оказавшись по случаю в Тбилиси, он посетовал в дружеском актёрско-режиссёрском кругу, что не может найти актёра на главную роль. Ему сказали: если хочешь добиться стопроцентного попадания в образ Ксенофонта (так зовут персонажа), надо брать на роль Мишу Гомиашвили. Разумеется, были серьёзные кинопробы, но в итоге я оказался в этом фильме.
— Вы похожи на своего героя? Мягко говоря, он не самый приятный человек.
— Такое впечатление, что сценарист просто с меня писал. Я вам клянусь. У меня такой же скверный, своенравный и вздорный характер. Жена говорит, что, когда я постарею, меня будет очень сложно выносить. (Смеётся.) Ну, уж такой я человек.
— Как думаете, в чем сила Ксенофонта? Как ему удалось не только выжить, но и чуть ли не авторитетом заделаться на острове?
— Я думаю, что у всех нас есть много скрытой силы. Просто мы об этом не знаем. То, что произошло с Ксенофонтом, – рестарт. Он закрыл глаза, открыл – он на каком-то острове. Ни черта ни понимает – не помнит, как его зовут, где он находится, что это было. И включается инстинкт самосохранения. Первое, что им движет – желание поесть. А потом уже всё остальное. Он начинает жить с нуля, жить, как чувствует, по сути начал жить. Оказывается, это хорошо. Я, кстати, хотел бы попасть в такую ситуацию. Мне было бы интересно. Думаю, я бы не растерялся, я по натуре такой же, как Ксенофонт.
— У вас был тайский партнёр на фильме. Легко нашли общий язык?
— Очень легко. Я помню, как в один прекрасный день мы сидели с ним на лодке посреди океана, ждали, пока переставят камеру. Мы с ним разговорились, и я потом только осознал, что я не знаю тайского, он не знает ни грузинского, ни русского, ни английского, но мы сидим, и, кто его знает, на каком языке общаемся, но мы друг друга понимаем. Наверное, есть какой-то международный актёрский язык.
— Многие актёры жалуются, что интересный материал в кино сейчас не так часто попадается. Согласны?
— Я бы так не сказал. Я много снимаюсь. То есть, снимался до карантина, сейчас всё, конечно, стоит на паузе. Это раньше в моей жизни главное место занимал театр, я играл 6 дней в неделю и физически не имел возможности куда-то уезжать надолго. Но потом я понял, что так продолжаться не может. И сейчас я оставил себе в театре только один спектакль. Так мне удобнее, так я могу уезжать на пару месяцев на съёмки.
— Знаю, что вы в детстве снимались в знаменитом фильме «12 стульев», в котором ваш отец играл Остапа Бендера. Но, если не ошибаюсь, вашу роль в итоге вырезали. Это правда?
— Я снялся в эпизоде, где Остап говорит: «Альпийское нищенство – святое дело», и они с Кисой танцуют перед туристами в открытых машинах. За машиной бегут дети, и вот мальчик в огромной белой папахе – это я. Бегу и кричу: «Деньги давай!» Я потом шутил, что как начал с этой реплики в кино, потом всю жизнь так и кричал отцу: «Деньги давай! Деньги давай!» (Смеётся.)
— Уже став настоящим актёром, не было желания самому сыграть Остапа?
— Никогда в жизни. Ни за какие деньги, кто бы ни снимал, я никогда на соглашусь. Играть после отца Остапа Бендера – у меня наглости не хватит. Тут без вариантов.
Мария Позина http://metronews.ru