Веселый, пылкий и добродушный, любил азартные игры, танцы и пунш и плакал на своем венчании
Одни видели в нем необыкновенно талантливого, но чрезвычайно легкомысленного и поверхностного человека, балагура и остряка, сочинявшего веселую музыку. «Как природа могла потратить большой талант на такого мелкого и пошлого человека?» — выразил мнение его критиков Эрнст Нейман.
Другие считают его музыкальные произведения воплощением самого духа музыки, ее величайшим и совершеннейшим ликом. В них есть все: сила, страсть, трагическое чувство и в то же время нежность, глубина. «Моцарт — величайший из композиторов… Музыка Моцарта так чиста и прекрасна, что возникает ощущение, будто он ее просто находил, в то время как она существовала вечно, как часть врожденной красоты Вселенной, ждущей, чтобы ее выявили и показали миру», — писал немецкий музыковед-историк Альфред Эйнштейн.
Но… «В письмах Моцарта открываешь совершенно другого человека. Не нежного и веселого певца любви, но человека, исхлестанного бурями и страстями, терзаемого внутренними голосами, гордого, весело-страстного, всегда помнящего о тени смерти над собой», — это мнение Шпехта. Так кто же он, Вольфганг Амадей Моцарт? Каким был он на самом деле?
Фантастическое королевство
Музыкальный гений родился 27 января 1756 года в Зальцбурге, бывшем тогда столицей Зальцбургского архиепископства (современная Австрия). В предгорье Альп среди множества сказочных гротов маленький Вольфганг и его сестра Наннерль придумывали свое фантастическое королевство. А сочинять он начал уже на четвертом году жизни. Еще в детстве он страстно мечтал писать музыкальные сказки, и уже в 12 лет по заказу самого императора сочинил первую оперу «Мнимая простушка».
Моцарт первый показал на сцене настоящие чувства. Он умел выражать с помощью прекрасной музыки любые настроения и переживания, даже трагические и ужасные! Он называл свои оперы веселыми драмами, а четыре последних стали непревзойденными до сих пор вершинами оперного искусства — оперы-буфф «Свадьба Фигаро» и «Так поступают все», комическая и трагическая «Дон Жуан» и символическая «Волшебная флейта».
«Он вообще был очень пылким, всегда и всем легко увлекался; это могло бы увести его на ложный путь, если бы не великолепное воспитание, являвшееся его защитой», — писал о Моцарте первый его биограф Адольф Шлихтегроль, черпавший свои сведения от сестры композитора. Уже в детстве, учась считать, мальчик исписывал мелом всю мебель в доме — стулья, стол и даже стены покрывались хаотичной цифирью.
«Вот дверь, убирайся!»
Вольфганг был терпеливым мальчиком и возвращался к инструментам даже после окончания отведенных ему занятий. Заметив экстраординарные способности Вольфганга, его отец Леопольд Моцарт, сам скрипач и композитор, почти отказался от собственного сочинительства и все свои силы направил на оттачивание мастерства сына.
Кроме бьющей ключом творческой фантазии и прирожденной гениальности, он обладал исключительно добродушным характером, который порой даже вредил. Композитор безотказно раздавал друзьям деньги, легкомысленно относился к своему хозяйству и попадал в лапы ростовщиков. Хотя с возрастом легкий и добродушный характер Моцарта не менялся, он становился совершенно другим человеком, когда речь заходила о достоинстве артиста и искусства.
Перед переездом в Вену молодой композитор работал у архиепископа Зальцбурга. Расстался с ним Моцарт со скандалом. Музыканта возмущало отношение архиепископа к нему как к слуге. «Он обозвал меня вшивым оборванцем, кретином. О, я не смог бы вам все это описать! Под конец, когда кровь у меня вскипела до предела, я проговорил: «Итак, ваше высочество мною недовольны?» — «Как, он еще смеет мне угрожать, этот кретин?! Вот дверь, убирайся! С таким жалким мальчишкой я больше не желаю иметь дела». Чтобы с этим покончить, я в свою очередь заявил: «Как и я с вами». — «Тогда прочь отсюда!» Уходя, я проговорил: «Пусть будет так. Завтра вы получите мое прошение об отставке в письменном виде», — объяснял Моцарт в письме к отцу причину разрыва.
До конца своих дней он так и не нашел постоянной службы, положения и достатка, но не изменял главному — Музыке. Лишь краткие мгновения счастья, нет, скорее, краткие мгновения покоя, как передышки на этом долгом пути. Поддержка друзей и творческая атмосфера помогли ему еще раз утвердиться в правильности сделанного выбора, восстановить душевные силы и создать новые произведения необычайной глубины и драматизма.
«Моя жена и я — заплакали»
Моцарт был музыкантом до мозга костей, но проводил досуг и за другими занятиями. Например, его любимой игрой был бильярд и кегли, а дома имелся собственный бильярдный стол. Играл композитор и на деньги, проигрывался, но от азартного увлечения не отказывался.
Моцарт ценил веселые компании и не пропускал маскарады и костюмированные балы. Однажды он попросил отца прислать ему костюм арлекина. Было у композитора и пристрастие к танцам: особенно хорошо удавался менуэт. В письме к отцу он пишет: «На прошлой неделе я дал в своей квартире бал; разумеется, кавалеры платили по два гульдена каждый. Мы начали в 6 часов вечера и закончили 7 часов утра».
Моцарт придавал большое значение своему внешнему виду: всегда изысканно одевался, любил цепочки для часов и кружева. Сочиняя, он нередко выпивал, отдавая предпочтение пуншу. Известно, что именно пунш подкреплял композитора во время работы над оперой «Дон Жуан». Один из товарищей Моцарта по масонской ложе Иоганн Мартин Лойбль помогал ему тем, что посылал вино из своего подвала, когда слышал условный знак: стук Вольфганга, жившего по соседству, в стену.
А в 1781 году в его судьбу ворвалась любовь к Констанце Вебер. Она стала не только супругой, но и самым настоящим другом, умеющим слышать, чувствовать, сопереживать и разделяющим все радости и печали. «Когда мы были обвенчаны, мы оба — моя жена и я — заплакали. Это всех, даже священников, очень тронуло. И все плакали, потому что они были свидетелями наших растроганных сердец… Одним словом, мы созданы друг для друга, и бог, который все направляет, а следовательно, направил и это, не покинет нас». Они были единым целым, идеально дополняли друг друга. Констанца всегда и во всем поддерживала своего Вольфганга, и оба искрились весельем, хотя жизнь была полна трудностей, и часто им не хватало денег.
Как-то раз к ним зашел приятель и, к своему изумлению, увидел их весело кружащимися в танце по гостиной. «Ты учишь жену танцевать?» — спросил он Моцарта. «Нет, просто это единственный способ согреться, ведь денег на дрова больше нет», — услышал в ответ.
«Буду голодать, ну и плевать мне на это!»
В его жизни был постоянный поиск. Было огромное, титаническое трудолюбие. «Я убежден, что для того, чтобы пережить большую радость, надо чем-то пожертвовать. Ведь в величайшем счастье всегда чего-то не хватает». Он работал дни и ночи напролет, словно обгоняя время. И, несмотря на новые несчастья и испытания, в его творениях нет ни одной жалобы на судьбу — лишь достоинство, величие и торжество надежды.
В его жизни остается еще одна загадочная страница — масонство. Да, здесь, в масонской ложе «Вновь коронованная Надежда», он открывал смысл жизни, обрел мечту о единении всех людей. Это давало силы и помогло найти единомышленников и друзей и перенести все тяготы, оставаясь верным своему единственному кредо: «Чем уродливее жизнь вокруг, тем прекраснее должна быть музыка!»
Как он сочинял свои сонаты, симфонии, квартеты, оперы, менуэты и дивертисменты? Как он шаг за шагом покорял все новые и новые музыкальные вершины, от простых пьес переходя к операм, от фантазий к симфониям и, наконец, к «Реквиему»… Ведь как-то все они появлялись в его душе, или это было лишь мимолетное прикосновение вечности?
И Моцарт дает ответ: «Все это зажигает мою душу, и, если только я не расстроен, моя тема расширяется, становится упорядоченной и определенной и вся целиком, даже если длинная, встает почти завершенной и законченной внутри меня, так что я могу созерцать ее как чудесную картину или прекрасную статую. В своем воображении я не слышу последовательных частей, но я слышу их как бы все сразу. Я не могу выразить, какое это наслаждение!»
Как и многих гениев, его не поняли современники. Актеры и музыканты не хотели утруждать себя сложными пассажами и виртуозными партиями — зачем? Публике достаточно простых мелодий. «Пиши популярнее, — увещевал издатель Гоффмейстер, — иначе я не смогу больше печатать и платить тебе». — «Ну, значит, я больше ничего не заработаю, — звучал ответ, — буду голодать, ну и плевать мне на это!»
«Что поделаешь! — писал Моцарт. — Меру и правдивость теперь не знают и не ценят ни в чем; чтобы стяжать успех, надо писать произведения настолько доступные, что их может напеть любой кучер, либо до того недоступные, что их не в силах понять ни один разумный человек, — и именно поэтому они всем нравятся».
Источники – «Дилетант-медиа» , «Человек без границ»