Его новый фильм «Непрощенный» основан на нашумевших в свое время событиях – истории архитектора из Владикавказа Виталия Калоева, жена и дети которого погибли 1 июля 2002 года в авиакатастрофе над Боденским озером.
Два года спустя, поскольку виновный авиадиспетчер так и не был наказан, Калоев решил сам совершить правосудие. За убийство диспетчера он был осужден и провел два года в швейцарской тюрьме, после чего освобожден досрочно и вернулся на родину. Фильм, помимо драматических событий, которые он довольно точно воспроизводит, интересен еще и тем, что в нем в непривычной для себя серьезной главной роли снялся известный комедийный актер Дмитрий Нагиев.
– Почему вы решили снять фильм на эту тему?
– Вся страна в свое время знала про эту трагедию. У меня есть друзья-осетины, в том числе и артисты. Кто-то спросил, помню ли я эту историю. Но я не сразу понял, что это «моя» история, что захочу ее рассказать. Потом я стал читать интервью Виталия Калоева, смотреть хронику и понял, что хочу снять о нем кино, но рассказать об этом не в форме триллера или жанрового кино, а, несмотря на драму, сделать ленту про человека, которая все равно была бы пропитана любовью к семье в первую очередь.
– Как долго шли съемки?
– Фильм снимался в прошлом году, в три блока – зимние сцены, летние сцены катастрофы и пару осенних дней на кладбище. Мы не стали снимать у реальной могилы, чтобы не волновать нашего героя – построили ее копию один в один.
– А как сам Калоев отнесся к тому, что вы решили снять о нем фильм?
– Я встречался с ним еще до начала съемок и сказал, что хочу сделать фильм с уважением к его семье. Он ответил: «Я не держу тебя за руку, ты можешь делать то, что хочешь». Он имел в виду, чтобы мы его не трогали при этом. Я спросил, читал ли он сценарий, который я ему послал, на что он ответил: «Ну, нет, конечно». Я думаю, дело было не во мне, а в том, что человеку все это переживать заново было бы тяжело. Мы говорили минут 20. Он сказал одну очень важную вещь: во всех европейских фильмах в этом сюжете его пытаются выставить трусом – якобы он убегал с места преступления. Да и прокурор это утверждал. Хотя, говорит Калоев, уходил он очень спокойно. А еще он возмущен тем, как показали в фильме со Шварцнеггером его дом: «У меня очень хороший дом. Что же это герой стоит возле какой–то избушки!» Это тоже очень кавказская тема. Дом – символ. Человек строил его для своей семьи. А теперь этот дом – пустой.
– По фильму получается, что только убийство Калоевым диспетчера заставило компанию признать свою вину?
– Да, именно так. Мы осознанно не хотели рассказывать параллельно жизнь диспетчера, поскольку тот в реальности всего лишь винтик в этой машине. Корпорация решила заменить человеческий фактор деньгами, предложив Калоеву увеличить компенсацию.
– А это реальный факт? Или выдумано сценаристами?
– Нет, не выдумано. Я читал много интервью Калоева. Его речь в суде взята мною из его интервью – когда он говорит: «Я умер в день катастрофы. А что бы вы сделали, увидев своих детей в гробу?» – этот вопрос я задаю и зрителю. Всю информацию, которую мог достать, я достал из хроники и из интервью, даже тех, которые Виталий дал позже, в годовщину событий. Для меня Калоев – это человек, который решает выступить против порочной системы и пойти до конца, чтобы восстановить справедливость. С другой стороны, я хотел сделать многослойное кино и показать, что месть ничего не решила. Когда герой возвращается, все равно его дом – пустой. И от раскаяния ему тоже не уйти.
– Он умножил горе, когда убил диспетчера, тоже отца семейства?
– Да, конечно. Отчасти поэтому фильм называется «Непрощенный». Трагедия сродни шекспировским, где ты не понимаешь до конца, прав герой или не прав, и уж тем более страшно поставить себя на его место.
– В реальности Калоев действительно спонтанно выхватил нож, то есть, не планировал убивать?
– Изначально, как я понимаю, когда он пришел к диспетчеру с фотографией – это был такой немножко кавказский жест: впусти меня, давай поговорим. А тот закрывает дверь, поскольку у него другая ментальность. И то, что диспетчер выбил фотографию из его руки – это тоже было. А нож Калоев действительно купил только в гостинице, он не приехал в Европу с готовым намерением убивать. Если бы Калоеву предложили, как это принято у нас – «давай сядем, поговорим», то я думаю, эта история решилась бы совершенно по-другому. Мой фильм еще и про то, что западная культура и наша очень разные – когда глава компании не может понять, в чем суть, и говорит: «Увеличьте компенсацию», – полагая, что деньги решают все.
– То есть, ваш герой действительно несколько раз звонил главе авиакомпании, пытался встретиться с ним?
– Да, два года после катастрофы Калоев звонил, приезжал, его не пускали, говорили, что президента нет, хотя он был там.
– А где сейчас живет герой вашего фильма?
– Там же, во Владикавказе. Я думаю, он на пенсии, поскольку ему уже за шестьдесят. Он был одним из лучших архитекторов-строителей во Владикавказе, и в начале фильма я хотел показать его гипертрофированное чувство справедливости, когда он говорит: «Нет, мы так строить не будем». Возможно, это желание справедливости подтолкнуло его к поступку, который он совершил.
– Почему вы решили взять Нагиева, а не, скажем, актера из осетинского театра?
– Когда я сказал, что у меня будет играть Нагиев, многие коллеги смотрели на меня с удивлением – настолько неожиданным казалось для него это амплуа. Мне было важно, чтобы человек, который сыграет Калоева, представлял собой знаковую фигуру. Нагиев, помимо того что он известный актер, – именно такая фигура. Кроме того, интересно раскрыть новые возможности исполнителя. У него был опыт в драме – он играл в фильме Невзорова «Чистилище». Хотя это было 20 лет назад, и все это забыли, но я знал, что он умеет играть драматические роли. Я думал, что если Нагиев согласится и фильм получится, то это будет большое событие. Это был вызов и для него, и для меня. По–моему, я сделал правильный выбор: у меня в фильме Нагиев до катастрофы и после – это два разных человека.
Дмитрий Кузнецов http://trud.ru
