Несмотря на прозвище, сам он избегал отправляться в морские экспедиции
Когда говорят об эпохе великих географических открытий, его имя вспоминают последним. Хотя благодаря ему Португалия начала колониальный захват Африки.
Осада Сеуты
Третий сын короля Португалии Жуана Великого и Филиппы Ланкастерской родился 4 марта 1394 года. Еще с детских лет он слышал рассказы и предания о войнах с маврами и загадочной Африке. В те времена европейцы знали только ее северную часть, но и этого хватило, чтобы у принца возник огромный интерес к землям, лежащим к югу от Европы.
В 1415 году он участвовал в осаде марокканской крепости Сеута. С горсткой людей он два раза отбивал атаки мусульман и овладел воротами внутренней стены между нижним городом и цитаделью. Халиф и его советники, оценив масштаб нашествия до того, как оно встало у городских стен, заключили, что защищать город бесполезно: это приведет лишь к потере гражданских жизней. Они оставили город. Генрих со своими рыцарями ворвался в цитадель. Там они обнаружили горстку генуэзских купцов, которые передали документ о капитуляции за подписью халифа.
Военный капеллан освятил соборную мечеть, и она стала церковью. В ходе церемонии перед импровизированным главным престолом король посвятил Генриха в герцоги Визеу. Остальные воины высыпали на берег, устремились в город и принялись за его разграбление. Чтобы найти золотые слитки и монеты, европейские солдаты распарывали мешки со специями и перцами, били ценные керамические изделия, за что с лихвой были вознаграждены обнаруженными сокровищами. Офицеры, вместо того, чтобы навести порядок среди грабящих население солдат, сами мародерствовали, один из них велел разобрать украшенные витиеватой резьбой карфагенские колонны и отправить их к себе домой в Португалию. Сегодня на эти колонны опирается главный портик Университета Эворы.
После того, как рыцари со своими людьми вернулись в Португалию на груженых добычей судах, они передали разграбленную Сеуту португальской короне. Город — ключ к Средиземноморью — стал торговым форпостом португальской экспансии в Африке, в месте встречи Средиземного моря и Атлантики. Правда, в 1425 году регент Педру жаловался парламенту на то, что Сеута как бездонная дыра поглощала людей, оружие и финансы. Английские кузены португальской королевской семьи советовали бросить Сеуту. Тем не менее, Португалия владела Сеутой еще 200 с лишним лет.
Набег на Танжер
Перед Генрихом открывалась возможность легкой жизни при дворе любого европейского государя, где он праздно проводил бы время среди удовольствий. Так поступил его брат Педро, впоследствии получивший прозвище Путешественник, хотя все его путешествия, как правило, ограничивались королевскими дворами. Но принц предпочел вести жизнь ученого и организатора походов во имя Португалии.
В этой истории важно то, что Генрих был Великим магистром ордена Христа, как к тому времени назывался орден тамплиеров. Основной задачей рыцарей этого ордена была защита Португалии от Испании. Тамплиеры находились на самоокупаемости, извлекая доходы из грабительских набегов через границу в Испанию и взимания с португальцев плату за защиту от испанцев. Подписание договора между королевствами Испании и Португалии несло не только мир, но и перспективу финансового краха для ордена. Вот как писал об этом один португальский историк: «Мир – это банкет, в котором никто не хотел участвовать».
В 1437 году Генрих решил организовать еще один набег в стиле рейда на Сеуту – на Танжер. На этот раз рыцари и королевские семьи других стран Европы отказались участвовать в походе. Генрих получил письменные отказы из Англии, Фландрии и Германии. В самой Португалии мероприятие не пользовалось такой поддержкой среди населения, как прошлый набег. Генрих подсчитал, что для успеха ему потребуется 14.000 человек. Рядовых набирали в тюрьмах: тех, кто примет участие в экспедиции, ожидало помилование. Принцу удалось набрать всего 3 тысячи рядовых, тысячу наемников-арбалетчиков и 2 тысячи рыцарей с помощниками, оруженосцами и конюхами. Он решил, что экспедиция должна отправляться безотлагательно. Граф Виана, который в то время занимал пост губернатора Сеуты, рекомендовал Генриху оставаться дома, учитывая рискованность мероприятия. Генрих отправился в путь, невзирая на предостережения, причем в условиях удушливого зноя, 23 августа 1437 года.
Генрих высадился на берег недалеко от Тетуана и маршем пошел на Танжер. Когда воины оказались у городских стен, они поняли, что привезенные ими штурмовые лестницы слишком коротки. Генрих приказал построить укрепленный лагерь и принялся обдумывать следующие шаги. Место, выбранное им для лагеря, не имело ни колодцев, ни ручьев, ни обороняемой линии поставки провианта с берега и отступления к судам. Через считанные дни осаждающая сторона поняла, что сама находится в осаде, окруженная мощным кольцом из берберских воинов, которых халиф призвал с гор. Во время одной из стычек под Генрихом была убита лошадь, а сам он едва не попал в плен.
Когда у португальцев закончились запасы пищи, они начали убивать и есть собственных лошадей, которых жарили на кострах из дров и сена из обоза. Запасы воды подходили к концу. Официальный хронист Генриха писал, что «многие умерли с глиной на губах, пытаясь высосать из нее хоть немного влаги».
К середине октября Генрих уже вел переговоры о перемирии. Они завершились быстро. Халиф поставил условие, что в обмен на проход к кораблям на побережье португальцы оставят мусульманам все – включая лошадей и оружие, исключая только один комплект одежды на человека. Португальцам надлежало также вернуть Сеуту маврам, которые оставляли у себя в заложниках младшего брата Генриха – Фернанду, пока Генрих не вернет Сеуту. В знак доверия халиф передал Генриху одного из своих сыновей – в качестве взаимного заложника.
По пути к побережью на заросшую грязью и беззащитную армию португальцев напали разбойники. Хотя Генриху с его людьми удалось бежать, он заявил, что мусульмане нарушили условия мирного договора, а потому Португалия отказывается возвращать Сеуту. Ответные требования Генриха вернуть Фернанду были отвергнуты. Более того, с прибытием в Танжер каждой новой миссии для обсуждения его освобождения, условия содержания бедняги ухудшались. Первая делегация нашла Фернанду на положении гостя халифа. К моменту приезда второй он находился уже в статусе слуги, который работал в саду халифа и чистил его конюшни.
В июне 1438 года королевский двор провел совещание в Эворе. Вместо того, чтобы принять Генриха при дворе, король Дуарте отправился на юг, чтобы выразить ему свое недовольство в деревушке Портела. Летописец короля рассказывает, что Генрих предложил собрать войско, чтобы спасти Фернанду. Король Дуарте вернулся в Эвору заболевшим и умер в том же году в возрасте сорока девяти лет.
Тем временем в Марокко Фернанду томился в кандалах в казематах рядом с отхожим местом для евнухов. Неизвестно, был ли Фернанду жив или мертв, когда его, наконец, подвесили за лодыжки на городской стене, отдав на съедение стервятникам. Генрих больше не возвращался к королевскому двору. Он был губернатором Алгарве и именно там и провел остаток своей жизни.
Организация экспедиций
По настоянию Генриха еще в 1431 году в программу Лиссабонского университета были включены астрономия и математика. В 1438 году у мыса Сент-Винсент в крепости Сагреш принц Генрих организовал обсерваторию и мореходную школу Вилла де Инфанте. Туда были приглашены видные ученые, астрономы, картографы и навигаторы со всей Европы, а принц участвовал в дискуссиях наравне с учеными. В школу принимали всех достойных, независимо от сословных, религиозных и этнических различий, что было необычно для католической Португалии тех времен. Стараниями принца мореходная школа Вилла де Инфанта стала первым в европейской истории научным центром.
Под руководством Генриха был создан новый тип корабля — каравелла с косыми латинскими парусами. Такая каравелла могла идти быстро и очень круто к ветру, что делало её практически независимой от господствующего направления ветров. Она могла исследовать открытый океан и реки и была более вместительной, чем её арабский прототип.
Целые десятилетия Генрих упорно снаряжал морские экспедиции на Канарские острова, но капитаны не могли миновать подводные скалы у мыса Бохадор. Парусные корабли получали пробоины и тонули возле злополучного мыса, где, как считали в то время, водятся драконы. В 1434 году обогнув его со стороны открытого океана, один из капитанов открыл путь в западную Африку, а Генрих получил прозвище Мореплаватель.
Но почему же он сам почти никогда не отправлялся в дальние морские экспедиции? Полагали, что принц боялся пиратов или считал оскорбительным для особы королевской крови пребывание среди матросов, но, вероятнее всего, Генрих считал своим главным делом анализировать отчеты капитанов, отделять правду от вымысла и снаряжать новые морские путешествия.
«Мы изобрели омерзительный вид торговли»
В 1442 году Генрихом Мореплавателем были одобрены действия Антана Гонсалвиша, впервые привезшего с Рио-де-Оро рабов-негров, и, как результат, Генрих стал инициатором работорговли. При этом он лицемерно заявлял, что негров следует привозить в Португалию только на время — для обращения в христианство, а потом возвращать на родину.
В 1444 году в присутствии Генриха Мореплавателя в Лагуше прошёл первый рабский аукцион: продавали 235 рабов, которых привезли с территории Мавритании. Хронист принца оставил об этом следующий отчет: «8 августа 1444 года до рассвета – чтобы избежать жары – моряки высадили на берег пленников и загнали их в поле у городских стен. У некоторых рабов была совсем светлая кожа: светлее, чем у мулатов. Другие были чуть потемнее, а некоторые черны, как кроты. Одни были симпатичны на лицо и сложены пропорционально, другие ужасны ликом и телом, как будто явились прямиком из ада. Среди нас не было никого столь бессердечного, чтобы не почувствовать сострадания к пленникам. Их головы были склонены, лица залиты слезами. Некоторые смотрели в небеса – очевидно, молясь своему богу, как бы его ни звали. Я наблюдал, как они хлестали себя ладонями по лицу, потом падали ничком на землю.
Отовсюду раздавались скорбные причитания. Хотя мы не понимали ни слова, было очевидно, что пленники стенали о своих муках. Страдания невольников достигли новых высот, когда наступил момент их распределения. Чтобы процедура была честной, нужно было разлучить детей с родителями, жен с мужьями, братьев с братьями. Сделать это, не вызвав страданий, было невозможно. Оказавшись в разных группах, отцы и сыновья прорывали ряды и изо всех сил рвались навстречу друг другу. Матери сжимали в объятиях своих чад и кидались на землю, прикрывая их своими телами, пытаясь не допустить, чтобы детей оторвали от них».
В самой Португалии рабство не осталось без критиков, среди которых были и родственники Генриха. Но в 1452 году папа римский Николай V издал буллу Romanus Pontifex. Эта булла подтверждала «право» христианских держав на порабощение нехристианских народов и одобряла дальнейшую колонизацию. Но главное, она запрещала другим христианским державам посягать на права португальцев в северо-западной Африке.
Генрих Мореплаватель никогда не был женат. Сдержанный и мрачноватый, он считал себя виновным в смерти младшего брата Фернанду. Последние годы Генрих провел в Сагрише, окруженный учениками своей мореходной школы. За два года до смерти он в третий раз ненадолго вышел в море. Его не стало 13 ноября 1460 года.
В 1555 году – чуть дольше, чем через столетие после начала португальской работорговли, Фернанду Оливейра опубликовал брошюру, в которой осуждал рабство как разновидность тирании. «Нечестно, — писал он, – возлагать вину на вождей африканского побережья за то, что те отлавливают и продают рабов. Если бы не покупатели-европейцы, не было бы торговли рабами и массовых похищений людей». Критиковал Оливейра и аргументы Генриха, что порабощение рабов привело к их обращению в христианство и, соответственно, спасению их душ: «Мы изобрели омерзительный и кровожадный вид торговли».
Первый закон об отмене рабства в Португальской империи принял маркиз де Помбал в 1761 году. По факту это привело к тому, что работорговцы перестали привозить рабов на европейскую территорию страны, но продолжили тысячами отправлять в Бразилию и Индию. Положения рабов, уже привезённых в Португалию, это никак не улучшило. Между 1836 и 1869 годами в XIX веке португальским властям пришлось принимать серию отдельных законов — о запрете на продажу людей, об освобождении рабов, принадлежащих государству, принадлежащих церкви и, наконец, об освобождении всех рабов на территории империи, включая её европейскую часть.
Подготовила Лина Лисицына,
по материалам Stasmir.net, Ucrazy.ru, Shtorm777.ru