Истории старшей сестры Успенского Шаровкина монастыря монахини Елисаветы.
Как я пришла к Богу
У нас дома на комоде стояла старинная иконочка Господа Вседержителя. Помню, что была зима. Я подошла к иконе – и вдруг у меня появилось сильное чувство уверенности в том, что Бог есть. Никто меня этому не учил – вера пришла сама. Я ничего не сказала своим родителям, но начала молиться, моя первая детская молитва была за песика.
А потом папе нужно было принимать вступительные экзамены в Пскове, и мы всей семьей поехали туда. Решили также съездить в Псково-Печерский монастырь на ознакомительную экскурсию. И как только мы туда зашли – мне очень захотелось в монастырь, хотя я тогда не имела о нем никакого понятия.
В те годы в обители подвизались ныне ушедшие старцы архимандрит Иоанн (Крестьянкин) и архимандрит Адриан (Кирсанов). Встретиться с ними у меня, ребенка, конечно, не получилось, я даже не подозревала об их существовании, но весь монастырский воздух был полон молитвы и благодати. Родителям я опять же ничего не сказала, но мысль о монастыре крепко запала мне в душу. Мне кажется, что мой приход к Богу, мое воцерковление были настоящим чудом и милостью Божией ко мне.
Тайна креста
Когда родители узнали, что я верю в Бога, их знакомая, которой они, видимо, доверяли, предложила им отвести меня на исповедь и причастие. И мама с папой согласились, хотя сами не исповедывались и не причащались.
И вот я пришла на свою первую исповедь, мне было тринадцать лет, и от страха я не могла вымолвить ни слова. Потом что-то сказала, и батюшка покрыл меня епитрахилью. После исповеди и причастия я почувствовала себя легкой-легкой и очень счастливой – от счастья просто захлебывалась слезами, как будто с меня сняли какой-то тяжелый груз.
Я начала читать жития святых, зачитывалась этими житиями. Особенно меня тронула история святого апостола Андрея Первозванного. Читала, как он хотел рассказать своим мучителям о тайне креста, а они издевались над ним и насмехались: «Сейчас ты эту тайну креста на себе испытаешь!»
И апостол три дня висел на кресте и был рад, что страдает за Христа, и передавал эту радость людям. На примере святого апостола Андрея можно понять радость монаха, который уходит в монастырь на скорби, на Голгофу в конце концов, потому что через эти страдания он соединяется с Господом.
Когда я ушла в монастырь, я не задумывалась, какой это был день, потом поняла, что это был день памяти святого апостола Андрея Первозванного.
Первый опыт молитвы
Как-то, когда мне было лет шестнадцать, я поехала к родителям на дачу. Обычно мама и папа всегда очень заботились обо мне, встречали и провожали, так как дорога на дачу пролегала через лес и места там были безлюдные. Но в тот раз меня отчего-то никто не встретил, словно родители внезапно забыли обо мне.
Лето уже заканчивалось, быстро смеркалось. Люди, которые вышли вместе со мной на остановке, отправились в противоположную сторону, и я осталась совсем одна среди темного леса на пустынной проселочной дороге. Лес дышал сыростью, отовсюду доносились непонятные и пугающие меня шорохи и звуки. Я была такой домашней девочкой – и вдруг оказалась одна в ночном сумраке.
И это был мой первый опыт творения Иисусовой молитвы. Я ведь была уже верующим человеком, в монастырь собиралась, но никогда не творила молитву всерьез, от всего сердца, собрав все силы своей души. И тут, испуганная, я начала усердно молиться. И поняла: Господь может покрыть и уберечь от всякого страха и от страхования. С Господом ничего не страшно. Я летела по дорожке как на крыльях и ничего не боялась.
Монашеский путь
Маме стали советовать, чтобы она больше не удерживала меня, а разрешила пожить в монастыре и понять, там ли мое место. В монастыре ведь много трудностей, скорбей и искушений. В Священном Писании сказано: «Чадо, аще приступаеши работати Господеви Богу, уготови душу твою во искушение: управи сердце твое, и потерпи, и не скор буди во время наведения: прилепися Ему, и не отступи, да возрастеши напоследок твой» (Сир. 2: 1–3).
Монашеский путь не для всех, это точно. Только для тех, кого Господь сам призывает. Без этого призвания трудно выдержать все испытания.
Я пришла в монастырь в 1992 году, мне было восемнадцать. Приняла иноческий постриг в 1996, монашеский – в 2002 году. Это, конечно, очень рано, обычно так рано не постригают в монахини, но и пришла я в обитель совсем юной.
Первые испытания
Многие, кто пришел в наш монастырь в начале 1990-х, испытывали одинаковое чувство невыразимого счастья, несмотря на то, что жили среди развалин. В единственном тогда жилом корпусе имелись две большие кельи, где могли уместиться человек по пятнадцать. Там в два ряда стояли железные кровати. О шкафах и столах оставалось только мечтать, мне некуда было поставить свои иконочки, и я пристроила их на старом, ободранном стуле возле кровати.
Несколько лет у нас не было горячей воды и центрального отопления, не было никаких удобств. Вскоре нам пожертвовали куртки, причем розового цвета, и мы дружно ходили в них и не снимали даже в кельях, потому что зимой там было очень холодно.
Посланники Господни
В начале 1990-х сестринский корпус стоял в развалинах, на нижней площадке около него обнаружили засыпанный подземный ход, дети из приюта (у нас очень быстро открылся приют) боялись туда ходить, говорили, что там живут привидения. Площадь перед корпусом была засыпана балками, огромное количество строительного мусора вывезли с территории монастыря.
Осенью 1993 года, в канун праздника архангела Михаила, в нашем единственном жилом (ныне схимническом) корпусе обвалился потолок, из верхней общей кельи в нижнюю полетели балки. Груду развалин нам своими девичьими силами было не разгрести, но Господь послал своих «ангелов»: мимо «случайно» проезжали братья из Оптиной Пустыни. Они без колебаний разгребли нам обвал, потом отслужили праздничную всенощную и уехали.
Духовные младенцы
Не обходилось и без курьезов: всем известна ревность не по разуму новоначальных. Как-то раз две юные послушницы, конечно, втайне от старших сестер, решили испытать силу крестного знамения: пожарили на буржуйке поганку, перекрестили и съели пополам. Господь был милостив к новоначальным – они отделались лишь визитом в больницу.
Сейчас я понимаю, какими неподготовленными к монашеской жизни мы были: молодые, своевольные, важные, гордые, мнящие себя очень умными и духовными. Кто-то из насельниц ранее принадлежал к молодежному движению хиппи: они завели для всех сестер прозвища и таскали за собой меховые игрушки. Встречались и несчастные, зараженные страстью наркомании, ищущие в Боге и монастыре спасения от духовной гибели. Каждая из нас имела о себе крайне высокое мнение, так что мы были очень далеки от монашеских добродетелей смирения, послушания и кротости. Духовные младенцы.
«Се, Жених грядет в полуночи»
Перед нашими духовниками стояла немыслимо сложная задача: вот из нас, таких, какими мы были, воспитать духовных воинов, монахинь. И только Господь мог помочь совершить это. Каждая из нас помнит свой постриг. Как ждали, готовились, приходили к матушке игумении в келью, чтобы получить наставление, а в это время за дверями собирались сестры со свечами и ждали, когда выйдут постриженицы. С пением «Се, Жених грядет в полуночи» шли в храм за строем сестер, а там, во время пострига, умирал мирской человек, рождался новый – с новым именем, посвятивший себя Богу. Ночной акафист в полночь и дни, проведенные только в храме, когда ты уже монахиня, – такое бывает только раз в жизни!
Нам предстояло многое понять и многому научиться. В миру мы любили дружить со сверстницами, привыкли испытывать симпатию к тем, кто нам нравился, и избегать тех, кто по каким-то причинам, возможно даже несущественным, не понравился. Будучи молодыми девушками, часто увлекались пустословием и многословием, попросту говоря, любили поболтать и даже посплетничать. Теперь мы учились понимать, что мирская дружба не подходит монахиням: когда начинаешь выделять одну сестру и испытывать к ней пристрастие, ты тем самым лишаешь других сестер своей любви. Мы учились понимать, что означают слова святителя Феофана Затворника: «Бог да душа – вот и весь монах».
Плоды послушания
С тех пор, как мы пришли в монастырь, прошло четверть века. Все сестры первого призыва теперь зрелые люди. Тем, кому было тогда 25, сейчас 50. Изменились ли мы? Конечно! Стали ли такими, какими Господь хочет нас видеть? Мы только стараемся, трудимся, подвизаемся – и будем подвизаться до конца своей монашеской жизни, а плоды наши будет оценивать сам Господь.
Интересно, кстати, по поводу патерика. Наша сестра, монахиня Евстолия, была отправлена на послушание в Рождествено, где она возделывала огород, преодолевая свое нежелание жить и трудиться там. И так вышло, что у нее в теплице проросла и дала плоды совершенно сухая палка.
За годы монашеской жизни мне неоднократно приходилось видеть, как за послушание Господь помогал в трудных ситуациях, в дороге, где-то вдали от монастыря, когда тебе везде в последний момент «подается» транспорт, находятся люди, готовые починить сломавшуюся в пути машину, вмиг рассасываются пробки, разрешаются, казалось бы, безвыходные ситуации. Но самый удивительный плод послушания – это то, как меняются сестры, как растут они духовно.
Как важны мир и молитва
Как-то раз, когда я уже была старшей сестрой в скиту, мы поссорились с сестрой Георгией. Мне казалось: я права. А она была уверена в своей правоте. Знаете, как бывает? Каждому в ссоре кажется, что именно он прав. И вот мать Георгия осталась в скиту, а я отправилась в свою череду с другой сестрой пасти коров. Будучи не в духе после ссоры, я и с напарницей повздорила, сейчас даже и не вспомню, по какой причине.
Возбужденные, сердитые, без молитвы (очень трудно молиться, будучи рассерженным и обиженным), мы пошли пасти коров. У нас было двенадцать взрослых животных и пять телят. Будь мы в обычном нашем состоянии, спокойном, внимательном, сосредоточенном, пожалуй, и не случилось бы дальнейших печальных событий.
Когда теленка отнимают от материнского вымени, корова и теленок быстро друг друга забывают, и взрослые животные могут обидеть молодняк, пихнуть, оттолкнуть. Нужно внимательно присматривать за стадом. А мы отвлеклись, расстроились и, поглощенные своими обидами и переживаниями, не уследили: коровы нашли какую-то лакомую траву, и одна из них спихнула теленка прямо в реку.
Он был еще маленький, дурачишка такой. Голова на поверхности, кое-как плавает, но с трудом, и уже видно, что долго не продержится. Я – вниз к реке, а там сразу глубина, не спустишься, не подберешься к нему, чтобы из воды вытолкнуть. В голове – ужасные картины: утонувший теленок плывет брюшком вверх по реке, а мы стоим и провожаем его взглядом. Стадо, воспользовавшись случаем, тут же убежало на чужие огороды. В общем, хоть караул кричи.
И теперь мне нужно было срочно звать на помощь сестру Георгию, хоть мы и поссорились. Она была занята на другом послушании и вполне могла ответить: «Сами справляйтесь! Чем я лучше вас? Что я, спасатель на водах?! Такая же слабая девушка, как и вы». Но мать Георгия так, конечно, не сказала и тут же ринулась нам помогать. Быстро сообразив, что нужно сделать, она сумела под водой обвязать копытца теленка веревкой, и мы вытянули его ближе к берегу. Когда малыш почувствовал опору, он стал сам себя спасать и выбрался на траву.
Это был хороший урок для меня. Казалось бы: подумаешь, с кем-то поссорился, осудил кого-то, повысил голос… А на самом деле Господь внешними событиями показал, как опасно преступать Божии Заповеди, как важны мир и молитва.
Ольга Рожнёва, http://pravoslavie.ru