Мастер детективного жанра Александра Маринина признается: у нее не бывает вдохновения, написание книги для нее — это труд.
— Как думаете, за последние 20 лет детективный жанр не исчерпал себя?
— Никакой жанр не может исчерпать себя, если не боится перемен и ломки стандартов. Все должно меняться, если хочет выжить. Разве можно сравнить сегодняшние детективные романы с рассказами Эдгара По или Артура Конана Дойла? И то, и другое — детективы, но разница колоссальная. Жанр развивается и будет развиваться и видоизменяться дальше. Если не побоится, конечно.
— Я почему спросила? Все-таки вы кумир 90-х. Может быть, к 2020-му вам надоели детективы, и вы вынашиваете новые, необязательно творческие, идеи? Может быть, вы раздумываете, не стать ли депутатом или не купить ли дом в Австралии, например?
— Ой, какой кошмар. Лучше сразу удавиться. Это ж такая головная боль! Равно как и дом, хоть в Австралии, хоть в Подмосковье. Нет, ничего этого мне не надо. Нам с мужем вполне достаточно одной квартиры, из которой мы, была бы наша воля, вообще не выходили бы. Однако выходить приходится в любую погоду, ибо псу наши резоны до лампочки, ему надо.
— Тогда ваша жизнь вне книг — какая она?
— Написание книг требует много времени и сил, но по степени важности стоит в моей личной табели о рангах далеко не на первом месте. Самое важное для меня — любимый муж, его здоровье и душевный комфорт. Затем идет самоподдержание, так как очень не хочется на старости лет превратиться в развалину, впавшую в маразм. Физические нагрузки, тренировки мозга и памяти, занятия музыкой — одним словом, все, что доступно. Далее — чтение и кино. Все-таки читать я люблю намного больше, чем сочинять. А вот то, что после всего вышеперечисленного остается, отдается написанию книг. Так что в моей жизни, кроме создания текстов, есть очень много всего.
— А был ли хоть малейший шанс, что вы будете писать не детективы, а нечто иное: фэнтези, лирику, любовные романы?
— Думаю, такого шанса не было. Я вообще после выхода в отставку стараюсь не делать того, что мне не интересно. Когда хочется — пишу не детективы, а нечто совсем иное. Но ни любовных романов, ни фэнтези мне не хочется.
— Когда вы начинаете писать детективную историю, вы заранее знаете, что «убил дворецкий», или сюжет может развиваться неожиданно для автора?
— Крайне редко я с самого начала знаю ответ, потому что он мне в принципе не интересен. Какая разница, кто убил? Оно придумается по ходу. Главное — с самого начала понимать: зачем я рассказываю эту историю? Для чего? Как только я это начинаю понимать — конструирую сюжет. А ответ на вопрос «кто убил?» — это так скучно. Если читателя интересует только это, то к его услугам огромное число прекрасных писателей, которые затейливо и остросюжетно приведут его к разгадке. Я к числу этих писателей не принадлежу.
— Бывало ли такое, что роман «не писался» и хотелось бросаться ручками? Или ваша муза не из капризных?
— У меня вообще нет музы. И вдохновения не бывает. Наверное, я как-то неправильно устроена, но для меня написание книг — это просто труд, кропотливый и очень тяжелый. Как и в любой работе, часто наступают периоды истощения, усталости, застоя, когда и сил нет, и желания что-то делать нет, и текст не идет, и хочется все бросить. Один раз действительно бросила, написав около 100 страниц, но спустя несколько лет вспомнила о замысле, поняла, что он вполне соответствует моему состоянию ума и души на момент «вспоминания», и решила вернуться к тексту. Перечитала, не понравилось. Все напрочь удалила, начала заново и все-таки написала.
— Что пишете сейчас?
— Сейчас пытаюсь написать новую книгу о Каменской. В этом году желания экспериментировать с жанрами что-то не появилось.
— Как она поживает, Настя Каменская?
— Она жива-здорова, работает в частном детективном агентстве, выполняет заказ очередного клиента. Да, Анастасия меняется с возрастом, ей 59 лет, и понятно, что она уже не та молодая женщина, которая была в 1992 году, когда я ее придумала.
— Как вы чувствовали себя в режиме самоизоляции? Он как-то изменил вас?
— Самоизоляцию я на себе чувствовала только в том плане, что намного больше беспокоилась о благополучии мамы и свекрови. Понимала, что, если что-то случится, не смогу сорваться, приехать, помочь. А так все оставалось по-прежнему, домосед — он и есть домосед. Ну, разве что немецкий язык начала учить, но исключительно в рамках поддержания работоспособности мозга.
— Многих пандемия подтолкнула к переоценке ценностей. Вы не относитесь, случайно, к их числу?
— Пока не отношусь. У меня есть определенные ожидания в этом плане, посмотрим, оправдаются ли они. Очень хотелось бы надеяться, что мифические ценности вроде «моды», «бренда», «последней коллекции» и всяческого гламура канут наконец в вечность. И еще хотелось бы, чтобы люди поняли: все, что нам нужно, находится в нас самих, а не во внешних раздражителях типа шумных компаний, ночных клубов и великосветских тусовок. Думаю, нынешняя ситуация поможет это осознать, хотя сама по себе пандемия — это, конечно, очень плохо и последствия будут тяжелыми, это и так понятно.
— Как вы думаете, в экстренной ситуации Александра Маринина способна преступить закон?
— Александра Маринина может все, что угодно, ибо ее не существует, это псевдоним. А я, Марина Алексеева, наверное, смогу, если потеряю голову от страха за жизнь кого-то из своих близких. Ни один человек не сможет с уверенностью сказать, как поведет себя в ситуации, в которой раньше не бывал. Мы не то что других людей до конца не понимаем, мы и в самих себе разобраться как следует не можем.
Оксана Крученко
«Южные горизонты»