Анастасия Бусыгина снялась в пяти десятках фильмов, среди них — «Черчилль», «Джоконда на асфальте», «Закрытая школа», «Ленинград 46». Беседа с актрисой состоялась в театре, перед репетицией нового спектакля «Не может быть!» в постановке Глеба Черепанова.
— Анастасия, в театре у вас премьера — спектакль «Не может быть!» по произведениям Михаила Зощенко. Кого вы играете?
— У меня та же роль, что была у Светланы Крючковой в одноимённом фильме. Это наша героиня Зинуля говорит: «Кока, приходи сегодня вечером, я буду совершенно одна». Совсем недавно мы спорили, что такое произведения Зощенко: комедия, сатира, юмор, гротеск? Мне кажется, что там симбиоз всего этого. В любом случае это очень здорово и играть интересно.
— Вы давно служите в театре и наверняка общались с легендарным артистом Владимиром Михайловичем Зельдиным.
— Мы не просто общались, мы дружили. Летом он с супругой жил на даче в Серебряном Бору, и я часто приезжала туда к нему в гости. Как настоящий джентльмен он меня всегда встречал и провожал. Мы вместе гуляли по этому прекрасному месту, разговаривали, он что-то советовал по работе, иногда мы предавались воспоминаниям. Так случилось, что в театре в первом моём спектакле «Загнанная лошадь» моим партнёром был Владимир Михайлович, которому было тогда почти 90 лет. Мы играли влюблённость: в финале брались за руки, быстро-быстро кружились, он падал передо мной на колено, я садилась на другое колено, и потом мы уходили за кулисы. При этом он всегда приговаривал: «Эх, мне бы лет двадцать скинуть!» Я ему говорила: «Вам бы было тогда 70!» А он отвечал: «Прекрасный возраст!» Он любил пошутить. Когда я вышла замуж, дети у нас с Андреем — он главный художник по свету в театре Et Сetera — появились не сразу. И при встречах в театре Владимир Михайлович всегда спрашивал: «Ну, ты беременна?» А получив отрицательный ответ, с улыбкой говорил: «Без меня ничего не получится!» Вспоминая о нём, я не могу сдержать слёз. Его уход был внезапным. Всегда кажется, что такие великие люди не подвластны законам времени.
— Герой-стахановец Александр Харитонович Бусыгин — ваш дед?
— Да, в Нижнем Новгороде его именем названы и проспект, и улица. На Горьковском автомобильном заводе, одним из создателей которого он, по сути, был, дедушка стал зачинателем стахановского движения: за смену сделал рекордное количество коленчатых валов. Однажды, когда он был в доме отдыха «Лесной курорт», недалеко от нашего города, к нему приехали из Америки представители Генри Форда, и когда убедились, что это действительно он сделал такое количество деталей, а не автомат, пригласили его на работу на завод Форда. На что дед ответил: «Советский человек за длинным рублём никогда не поедет». Дед был строгий, но очень меня любил и посадил за руль, у нас тогда была машина «Победа». Ещё запомнила, что дедушку всё время приходили поздравлять: открываешь дверь, а там стоит детская делегация и начинает скандировать речёвки.
— Ваше детство, наверное, прошло за кулисами театра, ведь ваш отец — известный оперный певец Владимир Бусыгин?
— Да, причём моим самым любимым местом была костюмерная. И если бы я не стала актрисой, то наверняка была бы художником по костюмам. Мне это очень нравилось. Кстати, в юности с вокалом у меня как-то не сложилось, может быть, из чувства противоречия, хотя я отучилась в музыкальной школе. Уже много позже, когда папы не стало, я начала брать уроки пения.
— Вы окончили Школу-студию МХАТ и потом оказались единственной девушкой, которую отобрал для своей постановки итальянский режиссёр Джорджо Стрелер. Наверное, для вас это стало интересным опытом?
— Конечно. Это был такой международный проект, в нём участвовали ребята из разных стран. Мы играли Шекспира «Сон в летнюю ночь», причём каждый на своём языке, и ездили с этим спектаклем по Европе. Мне пришлось нелегко. Как говорила наш педагог в Школе-студии МХАТ Алла Борисовна Покровская, отличие американского студента театрального училища от русского в том, что наш студент рогами в землю упрётся, пока не поймёт, для чего, почему и зачем он это должен делать, а американский студент сначала сделает, а потом, может быть, будет разбираться, зачем. Вот мне нужно было научиться моментально всё воспринимать и быть очень смелой. Такое умение потом очень пригодилось.
— Приходилось ради роли учиться чему-то новому?
— В небольшом сериале Александра Мохова «Белый человек» я играла таджичку, да ещё врача, хорошего врача. И мне пришлось научиться по-настоящему делать уколы в вену. А я этого всегда панически боялась, хотя и училась в школе в медицинском классе: родители хотели, чтобы я стала врачом.
— Какая из работ вам особенно запомнилась?
— Небольшая, но интересная роль в проекте «Ленинград 46», где я играла любовницу бандита. Причём я тогда была на небольшом сроке беременности. Одну из сцен снимали в каких-то катакомбах в глухой деревеньке в нескольких десятках километров от Питера. Зима, холод, тряска на ухабах — в общем, я попала на сохранение. К счастью, всё обошлось, родился сын Климентий. Кстати, неприятности на съёмках были не только у меня: Сергей Гармаш сломал ногу.
— В кино над чем-то работаете сейчас?
— Вместе с актрисой Катей Климовой мы затеяли проект, в котором выступаем как авторы и продюсеры. Это будет такая авантюрная полнометражная комедия, нам она показалась очень интересной. Надеюсь, зрителям картина понравится.
— Вы хотели бы, чтобы ваши дети продолжили актёрскую династию?
— Детям нравится бывать в театре. Но я буду всячески отговаривать их от актёрской профессии, расскажу про все трудности. Если же они всё-таки выберут этот путь, буду поддерживать, подсказывать.
— Вы прекрасно выглядите. Как поддерживаете форму?
— Диета, правильное питание и так далее. От этого никуда не уйдёшь. Но для меня самое главное — танцы. Я очень люблю танцевать, это здорово помогает поддерживать себя в тонусе. И, конечно, внутренняя творческая неуспокоенность. Вообще, когда я чувствую себя в гармонии с миром, я остаюсь худой и красивой.
Ирина Колпакова
«Северо-Запад»