Картина Валерия Тодоровского «Гипноз» отчасти основана на его подростковых воспоминаниях. Metro поговорило с автором музыки к фильму Анной Друбич про тонкости работы в кино, успехи в Голливуде и сотворчество с отцом, режиссёром Сергеем Соловьёвым.
— Признаюсь, меня просто заворожила музыка в «Гипнозе» – она создаёт ощущение иллюзорности, полусна. Сложная была работа?
— И да, и нет. Нет, потому что Тодоровский доверяет и не загоняет в рамки референсной музыки, положенной под монтаж, избавляет от необходимости подражания каким-то, пусть даже и хорошим, авторам. Сложно, потому что это личная история, которая жила в человеке много лет, не отпускала его. И здесь не может быть фальши. Всё должно быть точно, деликатно и звучать так, чтобы услышать и понять то внутреннее состояние, которое было его источником, что, согласитесь, не так просто. В начале работы замышлялся триллер, я писала напряжённую музыку, так сказать, в жанре. Он слушал и говорил: «Нет, не то, слишком конкретно и жёстко». При этом тема Валерию Петровичу нравилась, но он просил, как вы сказали, чтобы завораживало, как в гипнотическом сне.
— Насколько для композитора важно быть на одной волне с режиссёром?
— На одной волне хорошо работать со всеми, а с режиссёром это необходимо. Это важно, потому что работа режиссёра с композитором в чём-то даже тоньше, чем, скажем, с актёром. Музыка в кино для многих режиссёров – ещё одно препятствие, с которым не все справляются – от этого боятся и пытаются обходиться без неё. Я переживала несколько болезненных опытов, когда всё вроде прекрасно: история и материал хорошие, режиссёр по-человечески приятен, а в процессе оказывается, что у вас полная нестыковка.
— Какими специфическими умениями должен обладать кинокомпозитор?
— Видеть, как музыка работает с изображением. Для многих прекрасных, выдающихся композиторов задача написать музыку к определённой сцене, с определённым хронометражем трудновыполнима. Умение забывать про собственное самовыражение, концентрироваться на истории, драматургии и работать на общую идею. И ещё быть насмотренным, наслушанным и свободным.
— Вы активно работаете и в Голливуде. В этом году получили престижную награду BMI Film Music Awards за музыку к картине «Страшные истории, рассказанные в темноте», продюсером которой выступал Гильермо дель Торо. Как удалось попасть на этот проект?
— Меня позвал работать на этот проект Марко Белтрами – замечательный и очень известный композитор. Он проводил мастер-класс в USС на программе кинокомпозиции, которую я в тот момент проходила. Тогда он отметил мои работы – ему понравилось, как я пишу. Где-то через год мы с ним случайно встретились в городе, на парковке. Я была уверена, что он меня и не вспомнит, но поздоровалась. Удивилась, что вспомнил, мы поболтали, и всё. Через какое-то время я уехала в Москву встречать Новый год и вдруг получаю письмо от Марко: «Ты где? Я звоню, у тебя номер отключен. А работа уже начинается. Ты приедешь?» Я, совершенно обалдевшая, хватаю первый попавшийся билет в Лос-Анджелес и лечу. Так я попала в команду к Марко и отработала у него 5 лет, можно сказать, в подмастерьях.
— Что это значит?
— Марко Белтрами очень востребованный композитор, часто работающий одновременно на 3-4 огромных проектах. Естественно, в одиночку это никому не осилить. Поэтому есть небольшая команда композиторов, которая ему помогает. Но индустрия так построена, что ты можешь много работать, но, пока у тебя нет самостоятельного большого проекта, очень сложно двигаться вперёд. Агенты на тебя особого внимания не обращают, ты буксуешь на месте. И вот в какой-то момент так сложилось, что Гильермо дель Торо предложил Марко поработать на новом проекте, но тот был занят на фильме «Ford против Ferrari», и Марко сразу предложил, что «Страшные истории…» мы сделаем вдвоём.
— Читала в интервью несколько лет назад, что вы не планируете провести всю жизнь в Америке и не считаете эту страну своим домом. Что-то изменилось с тех пор?
— Нет, не изменилось. Но привыкаю жить на два дома, в Москве и Лос-Анджелесе. К тому же работать интересно и тут, и там, а для меня это самое важное. Из-за пандемии жизнь перевернулась, изменила планы и многие усилия свела на нет. Всё как будто растворяется, но и приоритеты ясно и чётко определились. Как никогда.
— Родители не просят остаться в России?
— Для отца самое большое счастье в жизни – работа. Он говорит: «Аня, делай всё, чтобы ты могла работать». Мама считает, что я фанат и маньяк профессии – этим всё сказано. Они меня очень поддерживают.
— Вы с папой продолжаете вместе делать фильмы?
— Папа – первый режиссёр, с которым я работала. Потом мы сделали много фильмов и спектаклей. Но всякий раз он поражает меня своим безграничным умением художника создать из ничего, вдохновить и вовлечь в свой мир всех вокруг. Два года назад он приехал погостить в Лос-Анджелес. По удачному стечению обстоятельств там оказались его оператор Тим Лобов, с которым он только закончил фильм «Ке-ды», какой-то случайно попавший ему на глаза заброшенный ангар, виолончелист Женя Тонха, вот, собственно, и всё. Каким-то чудом все эти компоненты сложились в смешную, снятую за два дня короткометражку с дивным названием «Кто не любит Генделя, тот получит пенделя». Я написала музыку к ней. Сейчас у него выходит ещё одна короткометражка «Ути-ути». Так что он продолжает и снимать, и преподавать — набрал новый курс во ВГИКе, по Zoom читает лекции.
— Не могу не спросить: у вас никогда не было искушения пойти самым очевидным путём для красивой дочери известного режиссёра и стать актрисой?
— Нет, никогда. Я выросла на съёмочной площадке, и у меня с детства нет никаких иллюзий относительно себя и актёрской профессии. Актёром надо сначала родиться, а потом им стать. Одного без другого не бывает. А жизнь музыканта и композитора мне точно намного интереснее. (Смеётся.)
Мария Позина
Metro