Он стал одним из самых известных художников своей эпохи
Две любви было в жизни художника Архипа Куинджи. Первая — громкая, яркая, неистовая, к Искусству. И вторая — тихая, неспешная, но такая же крепкая — к своей жене, единственной спутнице всей его жизни Вере Леонтьевне.
Обучение
Архип Куинджи родился 27 января в Мариуполе в семье сапожника. Точный год рождения до сих пор не удалось установить, поскольку в разных документах художника указаны разные даты: от 1840 до 1843 года. Мальчик рано лишился родителей, его воспитывали дядя и тетя по отцовской линии. Куинджи обучался греческой грамматике у учителя-грека, позже посещал занятия в городском училище. Его товарищи вспоминали, что учился Архип плохо, но с юных лет любил рисовать.
Семья была бедна, поэтому мальчику с детства приходилось работать. Он то пас гусей, то служил у подрядчика, то подрабатывал у торговца хлебом. Именно хлеботорговец посоветовал Куинджи поехать в Крым и поступить в ученики к Ивану Айвазовскому. В Феодосию Архип прибыл в рубахе, цветастом жилете, клетчатых, пузырящихся на коленях панталонах, и в соломенной шляпе. Юный Куинджи изрядно повеселил Ивана Константиновича и его дочь. Вернувшись из Феодосии спустя пару месяцев, начинающий художник стал работать в фотостудиях ретушером — сначала в Мариуполе, затем в Одессе, а в 1860-е годы — в Таганроге. В 1865 году Архип Куинджи приехал в Санкт-Петербург поступать в Академию художеств. Однако стать хотя бы вольнослушателем ему удалось только с третьей попытки, когда он написал полотно «Татарская сакля в Крыму». С большой долей вероятности можно утверждать, что Куинджи входил в число учеников Общей художественной мастерской, открытой Айвазовским в Феодосии в 1865 году. Доказательством этого предположения служит письмо Айвазовского в Совет Академии 1866 года: «<…> несколько молодых людей занимались под моим руководством сначала рисованием с оригиналов, с натуры и, наконец, масляными красками.
Ныне трое из них: Фесслер, Алтунджи и Кондопуло написали в натуре программы: первый из них — Судакскую долину, второй — также берег Судака, а третий — вид города Феодосии. Все три программы написаны ими самими от начала до конца. Представляя первые труды моих учеников в Совет Академии, я прошу покорнейше на первый раз снисхождения Совета <…>». Примечательно, что фамилия Алтунджи и столь созвучная ей — Куинджи — образованы от родственных слов, означающих «золотых дел мастер». Приведенный фрагмент из письма объясняет то, почему в 1868 году Куинджи, дебютируя на годичной академической выставке, был заявлен как ученик профессора Айвазовского. В том же году Совет Академии признал его достойным звания свободного художника, вновь причислив к «ученикам школы профессора Айвазовского».
Избранница художника
Будущая супруга Куинджи Вера родилась, как и он сам, в Мариуполе. Отец девушки, обрусевший грек Елевферий Спиридонович Кетчерджи, был весьма состоятельным купцом, продолжавшим дело своей семьи — выделку шапок и торговлю мехами. Отсюда и первая часть составной фамилии семьи — Шаповаловы-Кетчерджи. Желая дать своей дочери приличное образование, родители отправили девочку в Керчь, в Кушниковский институт благородных девиц. Обучение длилось семь лет, и на протяжении этого времени ученицы покидали стены Института лишь для поездок к родственникам. Наверняка за эти годы Вера могла встречать Архипа Куинджи, когда приезжала домой на каникулы.
Есть история о том, что отец Веры требовал у Куинджи «сто золотых рублей», а после и более крупные суммы в знак его серьезных намерений жениться, но многим она кажется надуманной. Девушка из богатой купеческой семьи, да еще и с блестящим образованием, могла сделать очень выгодную партию. Так что это действительно была любовь, притом взаимная. Понятно, что для женитьбы Куинджи нужно было добиться финансового успеха. И он это сделал.
Произведения Куинджи имели большой успех на выставках товарищества передвижников, членом которого он стал в 1875 году. Пришла известность, коллекционер Павел Третьяков заплатил 1500 рублей за две картины. Куинджи смог позволить себе заграничные поездки. В 1875 году он приехал в Париж, где встретил своего друга Илью Репина. В дружеской беседе Куинджи поведал, что намерен, наконец-то, жениться на своей давней избраннице Вере. Здесь же, в Париже, был куплен свадебный фрак, цилиндр — и Архип Куинджи отправился Мариуполь исполнять данное обещание.
Молодые обвенчались в церкви Рождества Пресвятой Богородицы, в которой самого Куинджи крестили в детстве. Свадьба, по греческому обычаю, была большой и шумной. Молодые отправились в Санкт-Петербург, а оттуда — в свадебное путешествие на остров Валаам.
Дорогой случилось досадное приключение: из-за разыгравшейся непогоды пароход, на котором путешествовали Куинджи, сел на мель, и пассажирам пришлось спасаться на лодках. Все закончилось благополучно, а Архип Иванович впоследствии неоднократно живописал этот случай в беседах с друзьями. Впоследствии супруги посетили Валаам еще раз — и без всяких происшествий.
В Санкт-Петербурге новобрачные поселились на Васильевском острове. В 1876 году Куинджи снял квартиру с мастерской. Как вспоминал литературный критик Михаил Неведомский, в этом доме шла «жизнь художественной богемы: товарищи шумными гурьбами перекочевывали из одной квартиры в другую во всякие часы дня и ночи».
Выставка одной картины
Единственное дошедшее до нас изображение Веры Леонтьевны Куинджи — небольшой карандашный набросок, сделанный Архипом Ивановичем в 1875 году, вскоре после их свадьбы. Больше он жену не рисовал — хотя сам неоднократно позировал друзьям для портретов. Было время, когда Куинджи настаивал на том, чтобы его жена получила художественное образование, но Вера Леонтьевна учиться не стала.
Написав свою знаменитую «Лунную ночь на Днепре», Куинджи показывал ее публике в своей мастерской — всего по два часа в день. Однажды в мастерскую зашел «молоденький офицер», желавший купить картину, о которой от кого-то слышал. «Ведь вы все равно не купите — она дорогая», — улыбнулся Куинджи, и назначил цену «тысяч в пять». «Молоденький офицер» оказался великим князем Константином Константиновичем, картину он, разумеется, купил. Эта история тотчас попала в газеты, и ажиотаж поднялся еще до открытия выставки в Обществе поощрения художеств. Куинджи первым устроил «выставку одной картины». Он впервые использовал искусственное освещение. Пресса неистовствовала, публика валила валом.
Впрочем, Куинджи не подозревал о том, что он гениальный промоутер. Великого князя он попросту не узнал, лампы использовал, так как боялся, что при солнечном свете здание из красного кирпича напротив даст «не тот рефлекс». Это был прямой и бесхитростный человек. Деньги и слава его не слишком интересовали.
Любопытно, что на одной из авторских копий картины Куинджи «Лунная ночь на Днепре» при определённом освещении отчётливо различима тёмная буква «К» в центре полотна (или же латинская буква «R»), что странным образом указывает на первую букву фамилии художника, на первую букву имени покупателя первого варианта картины Константина либо, если это «R», на его фамилию — Романов.
Многие художники теряли покой, пытаясь повторить палитру, достичь той достоверности, с которой Куинджи рисовал тени и свет. Крамской писал в письме Репину: «Я — совершенный дурак перед этой картиной. Я вижу, что самый свет на белой избе так верен, так верен, что моему глазу так же утомительно смотреть на него, как на живую действительность: через пять минут у меня глазу больно, я отворачиваюсь, закрываю глаза и не хочу больше смотреть».
Обожал музыку и птиц
У Куинджи был весьма непростой характер. Он был отзывчив, добр, щедр и вместе с тем порывист, вспыльчив, категоричен в суждениях. Когда Архип преподавал в академии, стена в стену с его мастерской располагался класс Ивана Шишкина. Как-то раз Шишкин пришел к Куинджи с предложением прорубить в стене дверь. «Соединим их, — с воодушевлением говорил Шишкин, — ты будешь учить их колориту, а я рисунку!» Для Куинджи это предложение символизировало все те стереотипы, которые он пытался изжить в академии — он не разделял живопись на рисунок и колористику. Дипломатом Куинджи не был и долго объяснять не любил. Он просто буркнул: «Никогда». Шишкин после этого почти не разговаривал с Куинджи и вскоре покинул академию.
В 1882 году Куинджи перестал выставляться. Он посвятил себя другим занятиям — разрабатывал принципы летательных аппаратов, исследовал свойства и формулы красок, свел близкую дружбу с известным ученым Дмитрием Ивановичем Менделеевым и стал частым гостем на традиционных менделеевских средах. Надо сказать, что здесь собирался цвет творческой интеллигенции, бывали многие художники. Илья Репин вспоминал эти встречи: «В большом физическом кабинете на университетском дворе мы, художники-передвижники, собирались в обществе Д. И. Менделеева и Ф. Ф. Петрушевского для изучения под их руководством свойств разных красок. Есть прибор-измеритель чувствительности глаза к тонким нюансам тонов. Куинджи побивал рекорд в чувствительности до идеальных тонкостей, а у некоторых товарищей до смеху была груба эта чувствительность». Жена Куинджи также была знакома с Дмитрием Ивановичем — остались свидетельства самого ученого о том, что Вера Леонтьевна делала для него переводы научных статей на французский язык.
Натура Архипа Ивановича нашла отражение в его домашнем быте, который был весьма скромным. Жили супруги вдвоем, без слуг и кухарки. Детей у них не было. Конечно же, на рынок Вера Леонтьевна не ходила — продукты покупали дворник или швейцар, принося корзины под двери квартиры. Ежедневное меню семьи было простым, Вера Леонтьевна сама стояла у плиты и готовила нехитрые блюда, которые вполне устраивали обоих. Она также занималась счетами, вела корреспонденцию, очевидно, отвечала на письма. Он обожал музыку, сам играл на скрипке, а Вера Леонтьевна великолепно играла на рояле, который был единственным дорогим предметом обстановки в их аскетичном доме. Супруги часто играли дуэтом. Архип Иванович очень любил итальянских композиторов, боготворил Бетховена. В гостях он обычно отказывался музицировать сам, делая исключения лишь для семейства Крамского, да и то в отсутствие посторонних. Иногда пара посещала театр, предпочитая оперные постановки.
Архип Куинджи обожал птиц. Считал себя «птичьим избранником», рассказывал, что птицы понимают его речь, легко даются ему в руки. Обычно немногословный Архип Иванович делался чрезвычайно словоохотлив, когда речь заходила о птицах. Он часами просиживал на крыше своего дома, «беседуя» с голубями и воронами. Ежемесячно на прокорм пернатых друзей он закупал 60 французских булок, до 10 кг мяса и 6 кулей овса. Он без устали лечил птицам поломанные крылья и лапки.
Общество художников
Щедрость Куинджи была широко известна. Он, живущий крайне скромно, всегда помогал и бедствующим коллегам, и местным бродягам. К Куинджи с прошениями о помощи шли и изобретатели, и проходимцы. Было принято решение принимать заявки в письменном виде, и Вера Леонтьевна занималась этой «канцелярией по принятию прошений». По инициативе художника в Академии были учреждены ежегодные Весенние выставки, в премиальный фонд которых он перевел сто тысяч рублей. В 1909 году по инициативе Архипа Ивановича было создано Общество художников, названное его именем, которому он завещал практически все, чем владел, — деньги, земли, картины. Вера Леонтьевна согласилась с его решением. Жене Архип Иванович, по разным данным, оставил десять тысяч рублей и ежегодное содержание (размер которого разнится в пределах от 600 до 2500 рублей).
Весной 1909 года после поездки в Крым Куинджи заболел — его, всегда здорового и крепкого, стало подводить сердце. В этот раз художнику удалось справиться с болезнью, и он продолжил хлопоты по организации Общества художников. Год спустя он вновь отправился в свое крымское имение, и вновь — острые приступы болезни. Он слег в Ялте с воспалением легких, и вскоре к нему приехала Вера Леонтьевна. После первых признаков выздоровления жена уехала обратно в столицу — готовиться к приезду мужа, однако состояние Куинджи опять ухудшилось. На этот раз Вера Леонтьевна приехала за мужем, чтобы везти его на курорт в Сестрорецк, но, доехав до Петербурга, стало понятно, что надежды на поправку художника мало. Мучительное расставание Архипа Ивановича с жизнью продолжалось два месяца. Куинджи ужасно страдал, его постоянно окружали ближайшие ученики, врачи, и Вера Леонтьевна всегда была рядом.
Художника не стало 11 июля 1910 года по старому стилю. После похорон Вера Леонтьевна некоторое время принимала активное участие в работе Общества художников имени ее мужа, помогала разбирать картины и документы. Ее дальнейшая судьба практически неизвестна, за исключением того, что она продолжала жить в Петрограде. Веры Леонтьевны Куинджи не стало в 1920-х годах. Общество художников имени Архипа Куинджи просуществовало до 1930 года.
Подготовила Лина Лисицына,
по материалам Artchive.ru, Culture.ru, 24smi.org, tg-m.ru