Дмитрий Куклачёв — художественный руководитель единственного в мире Театра кошек, который 31 год назад основал его отец, Юрий Куклачёв.
— Дмитрий, часто бываете у отца?
— Да, родительский дом — это настоящий тёплый семейный очаг, куда всегда хочется приехать и где тебя всегда ждут. Мама готовит что-нибудь вкусненькое, мы садимся за стол, делимся впечатлениями. Папа очень любит играть в малый теннис, и мы с ним иногда устраиваем продолжительные турниры. А 17 апреля, в Международный день цирка, я посадил у него на участке яблоньку и назвал её клоунской, уж очень она необычной формы.
— Случается, что дома у отца репетируете?
— Конечно. Отец построил третий этаж как студию, там у него живут молоденькие кошечки, с которыми он ежедневно занимается. Я тоже часто подключаюсь к этим репетициям. Не так давно снял там пилотную серию передачи о папиной программе «Школа доброты». Сейчас отснятый материал находится в стадии монтажа; надеюсь, передача скоро выйдет на телеэкран.
— Чем занимаются ваши супруга и сын?
— Супруга очень яркий, творческий человек, в нашем театре она и хореограф, и режиссёр-постановщик. Сын окончил хореографическое училище и учится сейчас в ГИТИСе на педагога-хореографа и одновременно на продюсера. Кроме того, втайне от нас с женой он успешно прошёл просмотр в Большом театре и вот уже два года танцует там. Приходит каждый день уставший, но с массой впечатлений.
— Знаю, что в детстве вы много времени проводили со своим дедом Дмитрием Семёновичем. Наверное, он делился с вами воспоминаниями о войне?
— Во время войны он был обычным водителем. Как-то ему довелось везти генерала, дорога проходила через лес, и вдруг из-за поворота показался немецкий патруль. Дед понял, что им не справиться с шестью автоматчиками, рванул ручной тормоз, резко развернулся и ударил по газам. Вслед раздались автоматные очереди. Когда вернулись в посёлок, оказалось, что три пули вошли деду в спину.
— Сколько пушистых артистов в вашем театре?
— Около двухсот. Не все действующие, у нас примерно 20 котят. Буквально вчера кошка, недавно подобранная мною недалеко от Кутузовского проспекта, родила будущих маленьких актёров. А ещё у нас живут около 40 животных-пенсионеров. Многим уже за 20 лет, а они ещё вполне бодры и здоровы. На втором этаже театра располагаются музей кошек и так называемые пушистые апартаменты, где зрители могут посмотреть, как живут наши артисты.
— Часто бывает, что вы находите артистов на улице?
— Случается. Так произошло с котом, которого режиссёр Владимир Бортко попросил найти для картины «Мастер и Маргарита». Кот должен был быть таким хулиганистым, задиристым и, конечно, чёрным. Начал искать в Москве, но тщетно. А на гастролях в Нижневартовске мне такой попался в Доме культуры. Правда, сначала я прошёл мимо, а когда вернулся за ним — уже куда-то улизнул. Бабушка на вахте рассказала, что кот гуляет сам по себе, но местный сторож запросто его отыщет. В честь Нижневартовска я назвал кота Вартером, он оказался очень способным артистом.
— Бывает, что во время выступлений кошка вытворяет что-то совершенно неожиданное?
— Такое часто происходит, и это нормально; тут самое главное — мне как актёру обыграть эту ситуацию. У нас есть номер, в котором артист выносит на арену корзиночку с кошкой, она оттуда выпрыгивает и залезает на шест, который я потом несу в зрительный зал. Совсем недавно кошка Офелия, до недавнего времени всё это прекрасно выполнявшая, вместо того чтобы забраться на шест, вдруг удрала за кулисы. Мы все ринулись её разыскивать, а наша артистка обежала сцену, выскочила с другой стороны и забралась на шест. Зрители смеются, а мы не поймём, в чём дело. Все овации достались Офелии, животных действительно переиграть невозможно.
В связи с этим вспомнилась ещё одна история, которая произошла в Театре на Таганке. Много лет назад по приглашению главного режиссёра Юрия Петровича Любимова я участвовал в спектакле «Театральный роман» по Булгакову. В одной из сцен кошка должна была прыгать на занавес с изображением чайки и рвать её когтями. Потом по замыслу режиссёра я забирал кошку, ждал, пока актёр произнесёт пару реплик, и уходил. Обычно Юрий Петрович во время спектакля сидел в зале и фонариком подавал актёрам разные знаки, но как-то он не приехал. Я сделал всё как обычно, стою с кошкой на сцене и вдруг слышу сзади шёпот Валерия Сергеевича Золотухина, игравшего в спектакле одну из ведущих ролей: «Дима, уходи!» После спектакля Золотухин мне сказал: «Дим, ты мне мешаешь играть. Все смотрят только на кота, и у меня не получается взять зрителей».
— Говорят, что кошки обладают особой чувствительностью. Бывало, что они вас предупреждали о чём-то?
— В начале 2000-х годов кошки спасли нас от землетрясения в Японии, где мы были на гастролях. Часа за два до выступления я зашёл к животным и увидел, что они ведут себя неадекватно: прячутся, шипят, мяукают. Переводчик Игорь, много лет проживающий в Японии, сказал, что примерно так вёл себя кот у его знакомых накануне землетрясения. Тогда мы взяли всех наших артистов на руки и вышли на улицу, собрав тем самым толпу зевак. Довольно долго ничего не происходило. И только мы собрались возвращаться в гостиницу, как произошли три сильных толчка. Внутри здания всё было разрушено так, как будто бы взорвалась бомба. Спектакль отменили. Но надо отдать должное японцам, никто не сдал билеты. Через неделю мы возобновили выступления. На одном из спектаклей я рассказал, как кошки спасли нас, после чего зрители встали и долго аплодировали. В Японии к кошкам вообще особое отношение, у них даже есть храм Кошки.
Ирина Колпакова
«Северо-Запад»