Певец Евгений Кунгуров уже много лет ведёт на телевидении программу «Романтика романса».
— Ваш отец был военным. Наверное, он хотел, чтобы вы пошли по его стопам?
— Отец мне ничего не навязывал. Лет до девяти-десяти я мечтал, что стану, как папа, десантником. А потом благодаря маме я открыл для себя пение и стал мечтать о сцене. Лет в одиннадцать мне даже приснился сон, что выступаю в каком-то красивом концертном зале, и меня объявляет Светлана Моргунова. Через восемь лет сон в точности повторился наяву: у меня был сольный концерт, и его вела Светлана Моргунова. Даже костюм на мне был почти такой же, как во сне.
— Много лет вы ведёте программу «Романтика романса». Ощущаете ли интерес к этому музыкальному жанру со стороны молодёжи?
— Этот жанр, конечно, перешёл уже в разряд эксклюзивных, но среди его почитателей немало и молодёжи. Каждый год толпы молодых людей штурмуют консерваторию, эти ребята неплохо разбираются в музыке, знают больших исполнителей, и есть надежда, что романс, так же как опера, балет, классическая музыка, будет востребован и будет жить.
— Легко ли было освоить профессию ведущего?
— Прошло, наверное, три сезона передачи «Романтика романса», прежде чем я почувствовал, что приобрёл уверенность. А вот ведущим концертов я долго не работал, потому что там много разных нюансов, связанных с фамилиями, должностями. Например, перед самым концертом к тебе подбегают и в спешке говорят, что не приедет тот-то, зато будет кто-то другой. Тебе называют фамилию и должность, но пока ты доходишь до сцены, всё забываешь, и приходится всячески выкручиваться. Например, говорить: «А сейчас на сцену выйдет человек, который в вашем городе отвечает за культуру».
— Ваша широкая популярность началась с проекта «Голос». Вы тогда попали к Александру Градскому. Его наставничество помогло в дальнейшем?
— Безусловно. С ним очень легко было работать. Я как раз подходил к моменту, что пора начинать мыслить не как студент, а как профессиональный певец и транслировать в мир то, что считаю нужным. Сначала к Александру Борисовичу я отнёсся с некоторой настороженностью, думал, что он будет меня учить, что-то навязывать. Я решил, что выслушаю, но потом сделаю по-своему. Но Градский очень просто сказал: «Ты спой, как считаешь нужным, ты же уже профессионал. Если тебе что-то не нравится, говори, я тебе кое-какие нюансы подскажу». А дальше я спел ему «Синюю вечность», ту, что пел Муслим Магомаев. И он сказал, что это круто. А потом Градский подсказал несколько вокальных фишек, которые я стал использовать.
— Классику рока петь не пробовали?
— Вы мне подали хорошее предложение. Кстати, у моего педагога Ирины Долженко есть проект «Рок и опера», в котором певцы исполняют известные вещи под роковые аранжировки. Надо о себе напомнить.
— Участие в проекте «Один в один» стало для вас испытанием?
— Я даже думал уйти из проекта; был момент, когда просто хотелось упасть и зарыдать от бессилия. Хотя вначале, когда мне предложили поучаствовать в этом шоу, я отнёсся к этому легко, с юмором. А потом пришёл к пониманию, что зажимов и консерваторских штампов у меня выше крыши.
— А как вы чувствовали себя в образе Надежды Бабкиной?
— Уже сам факт, что мужчина ростом 185 сантиметров выходит на сцену с накладной грудью и такой же нижней частью, вызывал улыбку. А когда репетировал вокальную часть, все откровенно ржали, потому что баритон никуда не спрячешь. Слова «Надя чёрта не боится» вызвали просто повальный хохот и веселье. Александр Ревва про моё выступление сказал так: «У меня было ощущение, что это не казачка, а казак Надя».
— Вы человек верующий, и вам довелось побывать на Афоне. Что произвело наибольшее впечатление?
— Я объездил на Афоне, наверное, все крупные монастыри, и главное, что запомнилось, — это огромнейшая любовь, исходящая от всех людей, которые там живут. Запомнился один старец, который улыбался мне, как ребёнок, обнимал и всё время извинялся за то, что не успел растопить печку к моему приходу. Он отвёл меня в храм и сказал: «Благодари бога за всё, что у тебя есть, всё это не твоё».
— Что-то из происходящего в современном мире вас волнует?
— Я стал с большим снисхождением относиться к человеческим слабостям, потому что понял, что человек без бога слаб. Но мне очень не нравится, когда люди свои грехи начинают публично демонстрировать, всему миру рассказывать: вот я какой. И уж точно я не желаю, чтобы кто-то со стороны начал внушать моему сыну какие-то странные вещи. Так и хочется в этом случае сказать: дядя или тётя, отойди в сторону! Если надо будет, я сам всё сыну объясню. Я хочу, чтобы он вырос настоящим мужиком.
Ирина Колпакова
«Юго-восточный курьер»