Со дня рождения легендарного инженера и ученого исполнилось 150 лет
Ему суждено было стать академиком, создателем Института электросварки, автором знаменитого моста в Киеве. Также его именем названы институты, улицы и даже астероид.
«Абстрактные числа и формулы — не для меня»
Семейные пересказы объясняли редкую фамилию тем, что предков Патона — корабельных мастеров — будто бы вывез из Голландии царь Петр I. Существовали, правда, и другие версии, где в качестве исторической родины назывались Франция или Шотландия. А в прочем, не исключали и Германию, потому что когда Евгений Оскарович учился там, то еще имел перед фамилией частицу «фон», указывающую на дворянское происхождение.
Дед, Петр Иванович, являлся сенатором Российской империи, генералом от инфантерии. Еще шестнадцатилетним мальчишкой в 1812 году он записался в армию Кутузова: «Вступил в июне в отряд генерал-майора князя Репнина. Был в боях супротив французских войск. В августе сражался под Плоцком, за что награжден орденом св. Анны 4-й степени».
Отец Евгения, Оскар Петрович Патон, по правилам того времени должен был служить в армии. Он учился в Военно-инженерном училище в одной группе с Федором Достоевским, даже начинал с ним подрабатывать переводами французских романов. Правда, потом их творческие пути разошлись – Достоевский уволился и стал писателем, а Патон продолжил служить. Он участвовал в разработке подводных мин с дистанционным управлением и устанавливал их на Балтийском море во время Крымской войны 1854-1856 годов. После войны Оскара Петровича перевели на службу в Министерство иностранных дел, направили консулом в Ниццу, где 4 марта 1870 года и родился сын Евгений – шестой ребёнок в семье. Крестными родителями у него были «Его Императорское Высочество великий князь Вячеслав Константинович и Ее Императорское Высочество княгиня Александра Иосифовна, место которой заступила фрейлина графиня Келлер», как записано в метрических книгах православной церкви в Ницце.
Отец говорил, чтобы «мальчики сами выбирали себя дорогу, лишь бы из них был прок». Но, как писал Евгений Оскарович, у отца было одно пожелание, даже скорее условие: «Запомни одно – хочу, чтобы из тебя вышел серьёзный человек, чтобы ты нужен был ещё кому-нибудь, кроме самого себя и своих родителей». И всю жизнь в экстремальных, критических случаях Евгений сам принимал ответственные решения.
Оскар Патон часто рассказывал сыну Евгению о своем прошлом военного инженера и мечтал, чтобы тот пошел по его стопам. Но парня больше всего влекло мостостроение. Осенью 1888 года он поступил на инженерное отделение Дрезденского политехнического института. «Меня привлекают не сами по себе точные науки, а возможность их практического применения. Абстрактные числа и формулы — не для меня. Другое дело — увидеть, как эти формулы и ряды цифр воплощаются в строительных конструкциях», — рассказывал позже Евгений Оскарович.
Окончив институт, Патон остался работать там ассистентом на кафедре мостостроения. Чтобы получить работу в России, вынужден был поступить на 5-й курс Петербургского института инженеров путей сообщения и подтвердить свой диплом инженера (так сегодня повсеместно поступают на Западе – чтобы получить работу в США, Европе или Израиле по специальности, нужно «доучиться» и подтвердить свой диплом). В 1897 Евгения Патона пригласили читать лекции в Московское инженерное училище путей сообщения.
commons.wikimedia.org
По прозвищу Батя
Когда в 1904 году профессор Зворыкин, ректор недавно созданного КПИ, пригласил 34-летнего Патона руководить кафедрой мостов, тот уже был известным профессором-мостостроителем, издал два тома курса «Железные мосты», отличился в Московском инженерном училище особой методикой преподавания курса проектирования мостов. О требовательности Патона ходили легенды. Однако, он не только требовал, но и очень много давал. Недаром в уста героя одного из своих произведений писатель Константин Паустовский вложил слова: «Кто не учился у Патона, тот не знает жизни».
Евгений Оскарович приучал студентов к самостоятельному мышлению, требовал хорошо разбираться в сути теории, владеть методами расчёта. «Я всегда любил работать с молодёжью, свободной от косности и рутинерства, – писал Евгений Оскарович в «Воспоминаниях». – На протяжении десятков лет моими неизменными помощниками в работе над проектами и соавторами учебников были студенты и молодые инженеры. В молодёжи меня всегда привлекала её любовь к труду, искания новых, ещё неизведанных путей, готовность дерзать и смело рисковать. В труде я вижу смысл жизни».
Во время гражданской войны погибли его брат Михаил с женой и сыном. Евгений Оскарович пережил многократный переход Киева из рук в руки, эвакуацию в годы войны. И всегда возвращался: «Я ждал, пока смогу снова начать работать». По словам тех, кому посчастливилось трудиться под его руководством, в коллективе Патона уважительно именовали Батей. Евгений Оскарович предельно вежливо общался со всеми (самое крепкое выражение, которое мог употребить, было – «сапог нечищеный»), но в то же время был твёрд и принципиален. К примеру, строго следил за соблюдением дисциплины. Случалось — лично стоял по утрам у дверей института и отмечал опоздавших, в числе которых порой бывали и его сыновья.
Некоторые историки утверждают, что он во время службы в армии тайно венчался в городе Нежине с 41-летней вдовой офицера Евгенией Киселевской. Жениху тогда было 23 года. А расстались в 1915 году ввиду, как утверждается, трёхлетнего безвестного отсутствия жены. Впрочем, в своей автобиографической книге Евгений Оскарович ни разу не упомянул эту женщину.
Уже в Киеве Патон женился на Наталье Будде, выпускнице Фундуклеевского училища и дочери генерала от инфантерии Виктора Будде. Евгений и Наталья стали счастливой парой. В 1917 у них родился сын Владимир, а на следующий год — Борис.
Разделил госпремию с сотрудниками
Интересно, что до 58 лет Патон не имел никакого отношения к сварке. Зато на его счету было уже более сорока больших клёпаных мостов. В 1928 он возглавлял комиссию, принимавшую где-то в глубинке мост после капитальной реконструкции. Именно тогда он обратил внимание на сварочные работы. И понял, какие перспективы открывает эта технология. Ведь если отказаться от заклёпок, вес и себестоимость мостов значительно уменьшатся.
И он начал действовать. Уже через год Патону удалось добиться открытия в Киевском политехническом институте кафедры инженерных сооружений, электросварочного комитета и лаборатории электросварки. На их базе через несколько лет он создал Институт электросварки, директором которого оставался до конца жизни.
В годы первых пятилеток страна покупала на Западе оборудование и технологии. Загорелись глаза и на придуманную в США сварку под флюсом — она позволяет получать швы высокого качества. Патон был уверен – сами справимся, без покупки у американцев этой технологии. И действительно — именно в его институте научились варить металл под флюсом.
Патон оказался в числе первых, кого наградили государственной премией — за создание метода скоростной автоматической сварки. Евгений Оскарович считал, что следует наградить весь коллектив, придумавший САС. И сам распределил свою госпремию (сто тысяч рублей) между тремя своими научными сотрудниками и рабочим, который был виртуозом сварки.
В 1941 Институт электросварки эвакуировали на Урал, в Нижний Тагил, где выпускался танк Т-34. Уже в январе 1942 года Патону и его коллективу удалось полностью автоматизировать сварку корпусов этих бронемашин. «Тридцатьчетвёрки» начали делать в шесть раз быстрее, чем прежде, поставив производство на поток.
Именной мост
Евгений Оскарович известен работами по вопросам статики сооружений и конструирования железных мостов. В частности, им сформулированы принципы расчёта и построения клёпаных мостов. Патон — руководитель и автор свыше 50 проектов железных клёпаных и более 100 сварных мостов.
Первым киевским мостом Патона стал Парковый. Он должен был соединить два киевских парка: Царский сад (ныне Мариинский парк) и Купеческий сад (ныне Крещатый парк). Проект предложили молодому инженеру Евгению Патону. И в 1910 году Киев получил заказанный Киевской гордумой мост. На сегодня у этого сооружения есть несколько названий, помимо Парковый, в народе его называют: мост влюбленных, Чертов мост, Поцелуйный мост, мост самоубийц и даже малый мост Патона. К началу 1980-х годов мост сильно пострадал из-за коррозии, поэтому был фактически отстроен заново как точная копия предыдущего: его старые конструкции были разобраны и переданы в музей народной архитектуры и быта в Переяславе.
После Первой мировой войны Евгений Оскарович спроектировал еще один киевский мост, которой соединял правый и левый берега Киева. На месте Николаевского цепного моста, который в 1920 году взорвали поляки-интервенты, захватившие Киев, было принято решение построить новый. Только в 1924 году проектные работы смогли завершить. Сложность заключалась в том, что Патону не хотелось просто возобновить цепной мост, он понимал, что это не самая удачная конструкция для такого длинного сооружения. Поэтому ученый предложил построить балочный мост. В 1925 году киевляне увидели новый мост им. Евгении Бош. К сожалению, его постигла участь предшественника, в 1941 году он тоже был взорван. И не восстанавливался.
Вместо этого после войны был возведен мост Патона, сейчас — один из крупнейших в мире цельносварной мост. Этот гигант (длина моста составила 1543 м, состоит из 26 пролётов, ширина проезжей части — 21 м; все балки были смонтированы при помощи электросварки, а при монтаже пролётных блоков сделано 10.668 швов) включён Американской академией сварки в список выдающихся инженерных сооружений.
К сожалению, мастер совсем чуть-чуть не дожил до ввода в строй своего шедевра. Евгений Оскарович умер 12 августа 1953 и похоронен в Киеве на мемориальном Байковом кладбище, а мост был открыт в ноябре того же года. Испытывали мост, загнав на него десятки гружённых песком грузовиков. «Это было событием для города, ведь в Киеве не было ни одного моста — всё разрушено войной. Мост Патона соединил левый и правый берег, а его тротуарная часть стала местом для свиданий», — вспоминал участник открытия моста Василий Якобчук. Спустя год по мосту Патона пустили трамвай, который ходил до 2004 года и был демонтирован по распоряжению городских властей. Начиная с 2000-х годов, власти на разных уровнях говорят о необходимости реконструировать мост Патона, соединяющий оба берега Днепра, но воз и ныне там: разговоры идут, а дело никак не движется.