Новое шоу-променад «Письма» поставлено Мигелем. В основе сценария – реальные дневники и переписка известных исторических персонажей, от Достоевского до Джуди Гарланд. Metro встретилось с Катей Решетниковой, хореографом шоу «Танцы», которая играет в постановке одну из главных ролей – Мату Хари.
— Катя, вы – в потрясающей форме, телевизор её и близко не передаёт.
— Это потому, что в телеке я была больше. До последнего сезона «Танцев» по крайней мере. Я убрала около 10 килограммов. Сейчас я вешу где-то 53, а были периоды, когда переваливала за 60. Я не говорю, что это много, все люди по-разному себя чувствуют в одном и том же весе, но мне было тяжеловато, даже не танцах сказывалось. В какой-то момент я реально посмотрела на свой живот и подумала: «Так, стоп, ну что это такое». И начала следить за тем, что я ем. А ещё вес стал заметно уходить после того, как я перешла на веганство. Вот съела веганский тортик, могу что-то себе позволить.
— Веганский тортик – из кафе Анны Семак, которое вы выкладывали в сториз?
— О да. Это my favorite place в Питере. Когда я первый раз пришла туда и съела суп, погрустнела. «Меня бесит, что здесь это есть, а в Москве – нет». Вкусно, атмосферно, красиво, небольшое меню, где даже хлеба нет, которым можно «нагрешить».
— Если бы не работа, переехали бы в Петербург жить?
— Очень ветрено! Мне крайне нравится Питер, в нём есть дух, мне очень нравятся люди здесь, более медленные и спокойные. Но люди, вот такусенький круг, в котором я должна быть – они все в Москве.
— Мигель в этот круг входит?
— Нет. И не потому что я его не люблю, я его люблю – но могу делать это на расстоянии. Не видимся долгое время – начинаю подскуливать, слать ему голосовые. Особенно это в карантин проявилось, меня жёстко крыло. А вот с Настей Самохиной, танцовщицей, мне нужно каждый день общаться. Без неё я и трети бы не сделала из того, что мне удаётся.
— А что за история у вас с Игорем Рудником, с которым вас уже весь инстаграм поженил?
— Рассказываю всем подписчикам. Рудник – это мой дружок, прямое доказательство того, что дружба между мужчиной и женщиной бывает. Сейчас мы с ним запускаем центр «Pro Танцы Север», постоянно что-то делаем вместе. Это естественная реакция людей – приписывать то, чего нет на самом деле, а нам нравится шутить на эту тему. Нас связывает не любовь, а общее дело. Но пока люди реагируют, нам по приколу давать им основания для этой реакции.
— А ваше сердце сейчас занято?
— О-па… (Принимает таинственный вид.) Напишите, что я выдержала длинную паузу и вздохнула.
— А возраста, кстати, вы не чувствуете? Особенно на фоне молодых танцовщиков, которые в 18 лет большими ресурсами обладают, чисто физическими?
— Безусловно, чем моложе танцовщик, тем больше у него ресурсов. Но есть ещё такая вещь, как опыт и постоянное движение. И как только ты возвращаешься к активной деятельности, всё становится на свои места. Я раньше 10 раз отжаться не могла, сейчас могу и 50.
— Любого человека можно научить танцевать?
— Абсолютно! У меня есть знакомый танцовщик, который начал заниматься в 30 лет. А сейчас – один из лучших в своём направлении. Можно заниматься с пяти лет, стать фанатиком и не видеть, что происходит в жизни и в профессии. Это, кстати, одна из причин, по которым я согласилась участвовать в «Письмах». Сначала говорила Мигелю: «Какие «Письма», какой театр!» А он мне: «Да ты дура, будешь Матой Хари! Мы тебя в такой шикарный костюм оденем!» Посоветовалась с Алексеем Карпенко (хореограф шоу «Танцы»), который, кстати, тут тоже будет танцевать – Поля Верлена. И решилась. Ну что плохого может случиться? Я даже ковидом уже переболела.
— Серьёзно? В лёгкой форме?
— Ну, если всем суждено переболеть, желаю именно в такой форме, как моя. У меня на это ушло три недели, две болела, одну – восстанавливалась. Обоняние пропадало на пять дней, два-три дня была слабость, какой я не испытывала никогда, даже пришлось лечь спать поближе к двум стратегическим объектам – кухне и туалету. Но сейчас вроде уже нормально.
— Про «Танцы». Этот сезон – последний. Жалко или уже надоело?
— Не надоело и не жалко. Это мой любимейший проект, «Танцы» могли бы быть основой сюжета, позвоночником для моей книги, если бы я решилась её написать. Этот проект навсегда останется особенным, но нужно признать, его пора закончить – и придумать какую-то новую форму. За эти шесть лет мы сделали огромное дело: появилось огромное количество школ, интерес к танцам вырос, и даже люди старшего поколения поняли, что это может стать и нормальным заработком, и делом всей жизни.
— И даже когда маленькие девочки танцуют тверк?
— А вот это – отвратительно! Мы в своем танцевальном центре ставим жесткие возрастные ограничения – наверное, единственные в Москве: вог у нас можно только с 18 лет танцевать. Я, правда, не могу на это спокойно смотреть – это ад. То же самое – хай-хиллс или стрип. Кто-то делает это без пошлятины, а на кого-то смотришь и думаешь: «Чо!?!» Я пару раз даже видео на просмотрах останавливала, было стыдно… На самом деле, воспитание должно начинаться в том числе с руководителя танцевальной студии. Представьте, если бы в ночной клуб можно было с десяти лет ходить? Так и здесь: ребёнок-то, может, и хочет, но его должен правильно направить кто-то взрослый. Однако многие школы на тверке и ажиотаже вокруг него зарабатывают деньги. Так и хочется спросить: «А видели родители, чем ты занимаешься?» Это у меня два раза спала лямка на «Письмах» и я подумала, что же сказал бы папа?
— И последнее про «Письма»: кто, какой зритель, должен обязательно их посмотреть?
— «Письма» надо посмотреть тем, кто открыт к творчеству. Красота – в глазах смотрящего. А здесь всё сделано с душой и большой любовью. Лично мне создали все условия, чтобы я прочувствовала грязь, неудобную тюремную койку и дали такого партнера, чтобы я ощутила, как может быть женщине физически больно от мужчины. Думаю, такой подход – максимально по-настоящему – был во всех сценах.
Карина Тепанян http://metronews.ru