В последнее время скандальные заявления Райкина вызывают возмущения и ажиотаж, также обсуждается конфликт вокруг государственного финансирования театра «Сатирикон». Потому и начался разговор, как пошутил Константин Аркадьевич, с оправдательного монолога.
И бизнесмен, и казнокрад
— В последнее время вокруг театра и лично меня много несправедливости, лжи и злонамеренной клеветы. По-хорошему, нужно было бы подавать в суд и выигрывать дело, но на это нет времени, — заявил изданию «Новая Сибирь» Константин Райкин. — Все обвинения в мой адрес строятся на посыле «он гребет под себя деньги». Я даже на юбилее Володи Машкова под поздравлением подписался как «алчный бизнесмен и казнокрад Райкин». Я знаю, откуда идут эти горы лжи. Но они взяли на эту роль самого неподходящего человека. Я не бизнесмен и никогда этим не занимался. Всю жизнь у меня два источника благосостояния — это мой театр и моя концертная деятельность. Больше ничего. Все это достаточно просто проверяется документально, но меня продолжают компрометировать.
В театре я выполняю три работы, представляя собой довольно нечастый случай: я играю как артист, я ставлю как режиссер и я являюсь художественным руководителем. Это три разные работы, которые теперь оплачиваются тремя разными зарплатами. Это не сумасшедшие, но вполне хорошие деньги. Мне их не хватает, поэтому я концертирую. А не хватает, потому что я многим помогаю — своим студентам, своей сестре. Помогаю серьезно, в некотором смысле содержу. Скажу нескромную вещь: вообще, я щедрый. Это знают все, кому я помогаю. Если нужно, я отдам любые деньги, потому что для меня театр — это смысл жизни и единственное дело, которым я хочу заниматься.
Какой Голливуд? У меня театр
— Иногда такие, которые не знают, что я всем отказываю, предлагают мне сняться в кино. Какое кино, когда я такими интересными вещами занимаюсь? Я люблю ходить в кино как зритель, но совершенно не нуждаюсь в кино как актер. У меня был такой известный случай, когда Спилберг за 17 миллионов пригласил меня, но я ему отказал. Из его конторы позвонили в театр, в кабинет нашего завлита. А у меня плотное расписание. Я преподаю, я ставлю, я играю, я театром руковожу. Я не могу заниматься съемками, потому что это означает, что я буду отнимать от необходимого на свое необязательное. Я себе этого не прощу. Это неправильно. А потом, что они могут мне предложить после того, что я уже сыграл? После всего шекспировского репертуара? И я работал с такими режиссерами, что слава богу!
Искусство требует жертв
— В силу разных причин я много езжу и в основном имею дело с театральной жизнью. Очень трудно не замозолиться душой, сохранить трепет, а ведь это очень важное понятие для актера. У любого актера очень много искушений, даже не у столичного. В столице он может быть очень востребован, может сниматься в плохих сериалах и играть в антрепризах. В других городах таких вариантов нет, и он начинает работать в других сферах. И вот трепет уходит. Появляются разгильдяйство и лень.
Между тем актерское дело связано с понятием жертвенности и самоограничения. Понимаете, инструмент, на котором играют все, не может быть тонко настроен. Он обязательно будет расстроен и разболтан. Так и артист, который и там, и там, и там и еще вон там. Уходят трепетное ученичество, возможность, решимость рискнуть. Артисты быстро превращаются в ремесленников с апломбом. Они начинают зарабатывать деньги. И это правильно. С другой стороны, для настоящего актера это не может быть главным. Артист по природе беременен чем-то таким неведомым — каким-то желанием выступать, быть кем-то. Хорошо зарабатывать и быть знаменитым — это все замечательно, но если только ради этого идти в профессию — всё, до свидания. С такими людьми я очень быстро расстаюсь. Просто хирургически — раз, и всё. У меня спартанские требования. Я очень добрый, но диктатор.
Суть конфликта
Как напоминает «Взгляд», 2017 год выдался непростым для театра «Сатирикон»: в ходе прокурорских проверок были выявлены серьезные нарушения и конфликт интересов – как утверждается, в ряде случаев получателями государственных средств выступали организации, прямо связанные с директором и худруком театра. Константин Райкин воспринял это как личную месть со стороны министра культуры Мединского: «Он не может мне простить моего высказывания на съезде Союза театральных деятелей». Тогда, в 2016 году, Райкин отметился резким выступлением, где заявил о цензуре и вмешательстве государства в искусство. Можно ли считать нынешние прокурорские проверки следствием того демарша — вопрос отдельный, но Райкин связывает их однозначно и теперь просит у того самого государства защиты от гонений:
«Ну, давайте, дорогие друзья, как-то урезоним нашего министра, который просто целенаправленно, планомерно вредит государственному театру, которому скоро исполнится 80 лет, который создал Аркадий Райкин, которым я руковожу 30 лет. У этого театра есть очень серьезные заслуги, мне кажется, перед отечественной культурой».
Минкульт отреагировал на обвинения с недоумением. «Заявление о шести прокурорских проверках, которые, по словам Райкина, были организованы министерством с целью «запугать» руководство театра, по меньшей мере абсурдно», – отрезал замминистра Александр Журавский. При этом он говорит, что проверок было не шесть, а всего две, и их целью было разобраться в сложной финансовой ситуации в «Сатириконе». Таким образом, речь идет не о политике, а о бухгалтерии: озабоченность вызывают показатели эффективности работы театра.
В общем, скандал вполне классический. Фронда за государственный счет – дело обоюдоострое. Художник очень даже способен провороваться, и государство может быть абсолютно право и логично в своих к нему претензиях. Но если ты винишь государство в удушении свободы и противодействии творчеству, будь любезен отказаться от всяческих с ним сношений, в первую очередь финансовых. А то ведь обличения, соседствующие с требованием дать денег, выглядят как элементарный и грязный шантаж. И не сочти за труд доказать, что выделенные тебе средства из государственного бюджета ты тратишь эффективно и во имя искусства, а не чего-то, к нему отношения не имеющего. И тогда руки у тебя развязаны – ты снова можешь клеймить власть, рассчитывая на доверие общества.