Артист рассказал, через что ему приходилось проходить на заре карьеры.
Как понять, что у композиции есть хитовый потенциал?
Макс Покровский: Меня часто спрашивают, «как вам удаётся писать хиты». Какие мы хиты делаем? У нас это получается только по большим праздникам, и как они получаются мы не знаем, и поэтому не можем их повторить. После того как я создал «Хару Мамбуру», я миллион раз слышал «сделайте что-нибудь похожее», но я не знаю как. Хорошо, что я хотя бы не возненавидел её за эти годы и не отказываюсь играть.
Вам приходилось стоять в молодости перед музыкальной экзаменационной комиссией?
Макс Покровский: Да, в конце 80-х, когда мы вступали в «Рок-лабораторию» нам приходилось стоять перед худсоветом и они решали брать нас или нет. Подобное прослушивание проходили и такие известные ребята, как «Тараканы» и «Наив», я на нём присутствовал и помню это. Что же обо мне, то на момент вступления в «Рок лабораторию» в группе кроме меня состояли ребята, которых уже давным-давно нет в коллективе – мои дворовые друзья.
У нас и названия тогда не было и мы играли какую-то абсолютно непонятную лабуду, которую я сейчас даже не берусь описать. Это были даже не песни, а какие-то мутации из кусков музыки. Одну «композицию» я даже играл на дудочке. С нами тогда вместе прослушивались «тяжелые» коллективы, и после этого исполнения на дудочке, они нам громко зааплодировали. И это было никакое не одобрение, а просто издевательство, и мы тогда уже это четко понимали. Мы были очень наивные и нашу музыку, иначе, как поток сознания, назвать было нельзя.
И что сказали на худсовете?
Макс Покровский: Нас всё равно приняли в «Рок-лабораторию», но отметили, что берут нас на правах кандидатов. То есть нам будут помогать, но на концертах мы пока выступать не можем. Нам нужно делать программу, писать новые песни и тогда только нас выпустят на сцену. Мы довольно долго к этому шли, но поддержка «Рок-лаборатории» была ощутимой. Нам дали колонки, усилители, а также специальные бумаги – так называемые «письма». Это такие документы для поиска репетиционной базы, где было написано, что Максим Покровский является руководителем коллектива в Московской Городской Творческой Лаборатории Рок-музыки при МГК ВЛКСМ. И один раз мне такая бумажка очень помогла – мы нашли репетиционную базу на которой просуществовали минимум три-четыре года. Туда год-два спустя приезжала администрация «Рок-лаборатории» и мы показывали им свои новые песни. Только после этого они сказали «ок, возьмём вас выступать».
А помните кого-нибудь, кто с вами начинал тогда? Какие-то другие коллективы из «Рок-лаборатории», начинавшие с вами в одно время.
Макс Покровский: Была такая группа «Тупые», они начали чуть позже чем я, но появились они безумно ярко. Это было выдающимся явлением, какое-то время они были довольно популярны. Всё держалось на таланте их лидера Дмитрия Голубева. При этом за этот недолгий промежуток менялось и их звучание, и концепция. Дима тогда был очень богат на идеи, это была очень остроумная музыка. В двух словах очень сложно объяснить, что вообще это было. Такой талантливейший взгляд на то, что творится в мире через призму восприятия этих людей и Димы в первую очередь. До сих пор помню их песни из первой программы, я оперирую именно этим термином, так как тогда альбомов не выпускали.
Однако потом группа ушла в никуда, так как Дима хоть и был талантливым музыкантом, он был крайне далёк от ведения бизнеса. А чтобы музыка стала твоей карьерой – это каждый день тяжелый труд в одном направлении. А благодаря этому труду даже, на первый взгляд, не очень талантливые исполнители становятся успешными. И в данном случае группа «Тупые» показательный образец того, что ты можешь быть безумно одарённым, но если каждый день ты не делаешь одно и то же, то, наверное, не много шансов.
Как-то выговорили, что российской музыкальной индустрии идёт даже не застой, а откат куда-то в восьмидесятые. Что-то изменилось в лучшую сторону или становится хуже?
Макс Покровский: Сейчас всё-таки что-то меняется. Заранее хочу сказать, что я недостаточно хорошо слежу за современной музыкой, чтобы иметь право рассуждать об этом и претендовать на объективность. Но я вижу какую популярность сейчас набрала хип-хоп сцена. Такая же ситуация сейчас и на Западе – рэп там безумно востребован. Однако мне кажется, что её развитие не очень однозначно. Мне кажется, что в случае с рэп-музыкой копирование, в некоторых случаях, происходит очень серьёзное. Благодаря Youtube музыканты быстро отслеживают зарубежные тренды и могут быстро их «слизать».
А какие концерты посещали вы, когда создавалась группа?
Макс Покровский: Очень мало ходил. В Москве те годы не было концертов интересных мне исполнителей, тот же хард-рок разве что. Ну вот мне запомнилось, как 26 лет назад я был на большом концерте на тушинском аэродроме. А выступали тогда, в частности, Metallica и AC/DC. Хорошие группы? Хорошие, люблю я их очень. Повлияли ли они на меня? Нет, никак. (Смеётся). Тоже самое могу сказать про Sex Pistols и The Clash, если обратиться к панку, к которому меня иногда причисляют.
Однажды вы сказали, что своей песней «Наши юные смешные голоса» вы хотели «сделать красивый жест и закрыть всё», но потом отмели эту мысль. Что имеется ввиду?
Макс Покровский: Я хотел заявить о том, что «Ногу свело!» больше не существует. Но у меня очень развит инстинкт самосохранения, который играет порой со мной злую шутку.
Иван Зубков, Metronews.ru