Михаилу Галустяну — 41 год. Недавно он выпустил автобиографическую книгу «Знак отличия. История смешного мальчишки», где подробно и откровенно рассказывает о себе и о своей семье, о своём творческом пути. Но в беседе с артистом не стали углубляться в её содержание, а решили просто поговорить «за жизнь».
— Для вас важна слава?
— Наверное, неправильно будет сказать, что она не имеет для меня значения. Мне кажется, каждый человек по-своему тщеславен. Всем нам нравится, когда нас хвалят. Для меня слава — это, конечно же, вдохновение, аплодисменты зрителей, цитируемость. Это когда меня узнают. Это почёт — но и груз ответственности. Будучи популярным человеком, надо контролировать то, что ты говоришь. Потому что скажешь неаккуратную фразу — и её могут потом преподнести, как угодно. Всегда надо думать, что ты говоришь. Но я к этому с детства был готов: я рос в девяностых в городе Сочи и за слова свои надо было отвечать.
— Вы окончили медицинское училище, и первое специальное образование у вас — фельдшер. Почему в юности выбрали именно эту профессию?
— Во-первых, мне нравится всё такое полуэкстремальное, я люблю себе щекотать нервишки — в пределах разумного, конечно! Во-вторых, родители в какой-то степени повлияли. Мама всю жизнь была медицинским работником, и я, получается, пошёл по пути наименьшего сопротивления. Не знаю, почему, но я тогда очень хотел стать пластическим хирургом, мне так всё это нравилось! Но когда я понял, что у хирурга руки должны расти из правильного места, голова-то у меня хорошо работает, а вот руки — не очень, то стало ясно, что это не совсем моё. Хотя, как оказалось, я всё же немного стал врачом — смехотерапевтом. От многих слышу, что мой юмор продлевает жизнь, а не это ли задача врачей?
— Как пришли к тому, что вам надо стать «доктором смеха»?
— Сколько себя помню, всегда всех веселил. Более осознанно я понял это, когда начал играть в КВН.
— Мало кто знает, что у вас есть ещё одна профессия — юрист. Почему вдруг такой выбор?
— В какой-то период жизни из-за частых съёмок я столкнулся с большим количеством договоров, которые нужно смотреть и подписывать. И понял, что мне не хватает этой базы знаний. И тогда я поступил в МГЮА (ныне Московский государственный юридический университет. — Прим. В. Х.) с целью научиться работать с договорами. И теперь уже понимаю, где и какой пункт поменять и так далее.
— Были ли у вас на сцене провалы с шутками?
— Да, конечно. Все мы люди, и все мы ошибаемся. Но я очень быстро ориентируюсь в этот момент. Я всегда говорю: если вы неудачно пошутили, то надо сразу извиниться — и идти дальше. Не надо пытаться убеждать: «Нет, я прав — это смешно!» Нет ничего хуже, чем объяснять смысл шутки. Когда тебе говорят: «Объясни, что ты имеешь в виду?» — значит, ты не пошутил.
— Тем, у кого напрочь отсутствует чувство юмора, как накачать эту «мышцу»?
— Хороший вопрос. Я вам точно могу заявить, что нет такого понятия, что у человека нет чувства юмора. Чувство юмора есть у всех! Вопрос в том, от чего человек смеётся. Отточить чувство юмора, конечно, можно — есть определённые методики, так скажем. Самое первое, что я советую, — читать много юмористической литературы и пытаться из этого выбрать лучшее. В детстве я прочитал огромнейшее количество книг с анекдотами про всех персонажей, которые существуют. И для себя карандашом отмечал самые хорошие, разучивал их и рассказывал во дворе — оттачивал мастерство. Я уже сказал: мне нравилось веселить людей. Но если вы не смеётесь на чьи-то шутки — это ещё не значит, что у вас нет чувства юмора. У нас у всех оно просто разное.
Валерия Хващевская http://szaopressa.ru