Metro поговорило с Теоной про пандемию и про шалости с Николаем Цискаридзе.
— У всех артистов был долгий перерыв, это факт. Вы считаете, что государство должно их поддерживать?
– Самая незащищенная профессиональная среда, мне кажется, это как раз артисты. Но не представители поп-индустрии, я думаю, что это более альтернативная история. Например, джазовый сегмент или околоджазовый сегмент просто полностью не защищён. В силу того, что представители джазовых клубов редко выступают под открытым небом (за исключением джаз-фестивалей). Вот хорошо было бы, если бы государство конкретно помогало джазу. Потому что у поп-артистов, у популярных артистов, которые 24 часа зависают в телевизоре, у них, мне кажется, с деньгами всё нормально.
— А конкретно на вас пандемия в материальном плане отразилась?
– Я больше переживаю за моих инструменталистов, я больше переживаю за моих музыкантов, нежели за себя. Я как-нибудь разберусь. У меня, кроме концертной деятельности, есть еще, безусловно, сбережения, я не буду лукавить.
— В одном из интервью вы говорили, что часто выступаете в Москве, а на родине – в Грузии – не слишком часто. Эта тенденция сохранилась?
– В Грузии я обычно выступаю в тех точках, в которых проходят туристические маршруты. Потому что моя программа на семьдесят процентов состоит из русскоязычного материала. А в Грузии сейчас русский язык не в фаворе среди молодежи. Они предпочитают английский, а я, в свою очередь, не хочу прогибаться под изменчивый мир. И принципиально эту пропорцию не меняю.
— Если говорить о публике джазовых концертов, кто на них приходит?
– Когда Грузия была в полуголодном состоянии, то есть, я говорю про страшные 90-е годы, в Грузии всё равно никогда не было периода, чтобы определённый джаз-клуб не был открыт. И чтобы хоть какой-то джазовый фестиваль не проходил. Поэтому, конечно, в Грузии джаз-фестиваль – это событие, которое поддерживается государственными грантами и собирает запредельное количество людей. Практически 10 процентов всей нации посещает джаз-фестивали.
— Вы активно ведёте блог в Instagram: там очень много фото и видео с Николаем Цискаридзе, в том числе видео наших забавных балетных поддержек. Это всё экспромт?
– Вы знаете, мы близкие друзья, и это наш обычный режим ежедневный, когда мы находимся вместе. Мы ударяемся в какой- то инфантилизм и даже не знаем, что ему способствует. Ударяемся в детство, потому что у нас очень схожие переживания были в детстве. Наши матери даже терминологией одинаковой пользовались во время воспитания. И мы ржём истерически над этим. Как и Коле, мне тоже очень хорошо известно такое понятие, как педагогическая жестокость. И когда мы вырываемся на свободу, в какую-нибудь поездку, на отдых, то просто ударяемся в дикое хулиганство.
— Сколько ваша дружба насчитывает лет?
– Семнадцать. Слава богу, сейчас просто у него менее напряжённый график. Вернее, мы сейчас плюс-минус бездельники в сравнении с тем ритмом, в котором мы были несколько лет назад. Поэтому сейчас есть возможность почаще встречаться. И это грандиозный плюс. Хотя я ему всё время говорю, что я предпочитаю больше работать. А он говорит: «А я нет, я предпочитаю с тобой проводить время».
Кирилл Сосков
Metro