Одним из хитов IV Открытого фестиваля популярных киножанров «Хрустальный ИсточникЪ» стала премьера спектакля-экспромта Виктора Сухорукова «Играю про себя», представленная автором и единственным исполнителем вживую.
Создатель и главный герой сценического рассказа словно проплыл по волнам своей памяти, комментируя автографы на снимках людей, оставивших яркий след в его жизни. Это отец и мать: первый молча поддерживал мечту сына об актерстве, вторая была яростно против. Это преподаватель актерского мастерства в ГИТИСе Евгения Николаевна Козырева, артистка охлопковской школы. Режиссер Юрий Мамин, в чьем фильме «Бакенбарды» Сухоруков получил путевку в кино. Алексей Балабанов, у которого он снялся в шести фильмах. Станислав Любшин, впервые мимолетно встретившийся еще во время службы в армии, Татьяна Доронина, в которую Виктор с юности был влюблен.
Главное в этой жизни — кино, которое, как известно, начинается со сценария. Какие «сигналы времени» и «портрет эпохи» улавливает в нынешнем сценарном деле Сухоруков? «Много мусора, глупостей и штампов», — считает Виктор. Без сериалов, которыми забиты телеканалы, увы, не обойтись — хотя бы потому, что коллеги зарабатывают на них деньги, пусть и жалуются, что мало перепадает славы. «А ты посмотри, что делаешь, — говорит им Сухоруков, — из сериала в сериал одно и то же, ни артистизма, ни перевоплощения, ни интриги: нет образа человека».
Еще ему странно, что во многих фильмах «девчонки превращаются в парней: это они, а не инфантильные и нафталиновые мужики, хомутают свои объекты любви. Те годятся разве что цветочки поливать. А женщины — сильные, мощные, яркие: чтобы такую свалить, наливного яблочка из «Сказки о мертвой царевне» мало, нужен цианистый калий, канистры бензина. Все паханши! А сценарии от сериала к сериалу пишет будто одна гвардия. За редкими исключениями. Притом что сюжеты под ногами валяются, под мышками носятся, на голову падают. А кинокомпаний пруд пруди: в природе названий птиц меньше…
Сегодня кино высокотехнологично и бездушно. Не надо возрождать. Ничего не умерло, просто облегчилось и перекрасилось. Может, благодаря цивилизации, то есть, много появилось всяких возможностей, и поэтому ожидания другие, подготовка другая, всё немного гламурно-макияжное. Но не художественное. Меня удивил тот факт, что даже режиссер Тимур Бекмамбетов, опытнейший талантливый режиссер, вдруг дает интервью и говорит о своей картине «Девятаев», что это аттракцион. Дожили… А для нас кинематограф – это великое искусство. Вот вам и разница».
Особенно много у Сухорукова рассказов о работе с Алексеем Балабановым. «Леша был сложный человек, мы много спорили. Например, он считал, что снимать актеров нужно не более одного раза. «Как так?! — недоумевал я. — Тогда давай отправим на помойку Феллини, Антониони, Данелию, Тарковского, по полжизни сотрудничавших с актерами, с которыми они понимали и чувствовали друг друга… Может, до него и дошло, мы отработали вместе шесть картин, прежде чем — р-раз! — и он, без каких-либо объяснений, прекратил со мной сотрудничать».
Возник разговор и о том, почему не пошли навстречу многочисленным пожеланиям зрителей и не сняли после гибели Сергея Бодрова-младшего завершение легендарной эпопеи — фильм «Брат-3». Ведь сегодня при помощи нейросети можно визуально «оживить» человека. «Рассказываю впервые, — заметил Сухоруков, — я предлагал это Балабанову и Сельянову. Вы представляете: мексиканцы помогают моему герою спастись из американской тюрьмы, он добирается в трюме танкера до Петербурга, стремится найти брата, но все время что-то мешает, и все-таки в конце они идут навстречу друг другу — Сухоруков и живой, невредимый Бодров. Что творилось бы в зрительном зале!.. Но режиссер и продюсер на это не пошли и правильно сделали. Вышла бы спекуляция. Балабанов так не мог, кино было его жизнью. Сделать плохо — все равно что помереть. Вот такое отношение к делу».
Сегодня из кино ушли профессионализм и ответственность, считает Сухоруков. «Когда я начинал сниматься, на съемки приходили подготовленными, не дай бог, если текст не знал. Какие там райдеры, какие там вагончики с кофе? Какие там «машину мне подавайте»? У меня нет райдера, моя главная радость — получение роли, участие в съемках новой истории. Я должен так ее украсить, чтобы режиссер и продюсеры не пожалели о приглашении меня в проект. Надо быть бескорыстным в своих затратах и ничего не ждать взамен. Я сегодня редко в современном кино занят, мало зовут по разным причинам, но то, что я наблюдаю: «Ой, остановите, кофейку выпью!» Как-то это все не по мне. Работа должна быть пружинистой, совестливой, торжественной. А сейчас это немного одолжение… Мы уйдем и нас забудут, как забыли многих и многих актеров того времени, если начнем перечислять фамилии, то уже среднее поколение и не вспомнит. А они были, они заманивали нас в кинотеатры, мы влюблялись в них, брали у них автографы, воспитывались на тех фильмах».
В спектакле «Играю про себя» в какой-то момент на экране появляется и фото Татьяны Дорониной, правда, без личного автографа, но за этим тоже своя история. Суть в том, что артист смолоду был влюблен в Доронину. Вот удивил, скажете вы, да тогда полстраны было в нее влюблено. Но Сухоруков — не полстраны, он непременно хотел познакомиться лично. И однажды, приобретя коробку мармелада, отправился к дому Татьяны Васильевны. Поднялся на этаж, позвонил в дверь. Доронина спросила, кто там.
Ответ Виктора о цели визита ее не впечатлил, и дверь не открылась. Соискатель позвонил еще раз и еще, пока артистка не пригрозила милицией. Огорченный Сухоруков посидел на скамейке во дворе и, оставив мармелад, ушел: «Думаю, она забыла эту историю. Хотя спустя годы на каком-то официозе даже читала мою фамилию в наградном списке, но встретиться так и не пришлось. Впрочем, пару лет назад мы оба оказались зрителями одного спектакля. Я сел, и вдруг зрители зашуршали: «Доронина… Доронина…» Она входит в окружении двух молодых людей, в атласном платье василькового цвета. И чувствую, что идет по ряду сзади меня, я даже ощутил запах ее духов. Села прямо за моей спиной, но я не обернулся. Почему — бог его знает, ведь мог обернуться и сказать: «Здрасьте, Татьяна Васильевна, а я Сухоруков, я вас люблю!» Ан нет… вдруг я весь какой- то застывший стал, так и просидел спектакль».
Под занавес Виктор Сухоруков сообщил, что ушел из Театра Моссовета, но пока не решил, где начнет трудиться с сентября. Рассказал, что закончил сниматься в драме Алексея Сидорова «Чемпион мира» — о громком поединке между шахматистами Анатолием Карповым и Виктором Корчным. Поделился сожалениями, что залег где-то на полке 16-серийный фильм Елены Николаевой «Цыпленок жареный», где он, главарь петроградской мафии, вступает в схватку не на жизнь, а на смерть с начальником комиссии по борьбе с контрабандой спиртным и наркотиками (Виктор Добронравов), а в роли его марухи выступает Ирина Пегова.
Нина Катаева
«Труд»