Юлия Савичева рассказала о самом страшном перелете, японском тайфуне и монгольских фанатах.
— Город детства Юлии Савичевой.
— Для меня Курган – это воспоминание, когда я приезжаю на поезде на перрон города Кургана, на нем стоит моя любимая бабушка Женя с двоюродной сестрой. Они рыдают, я выбегаю из вагона, мы обнимаемся, целуемся. И начинаем рассказывать друг другу, что произошло за год. Моя бабушка много лет посвятила железной дороге, да и жили мы у железной дороги.
— Как тебя бабушка в детстве называла?
— Юляшей называла меня. А еще был момент, когда мы играли с двоюродной сестрой, а бабушка называла нас Беляночкой и Розочкой. И я все время возмущалась: «Почему я Беляночка? Почему я не Розочка?».
— Ты очень-очень рано начала зарабатывать деньги, работать профессионально.
— Да, так сложилось, мне очень нравилось. Никто меня не заставлял. Но я с самого детства хотела находиться со взрослыми, с музыкантами, быть в курсе всего, что они обсуждают, что делают. Меня никто не отправлял спать, не говорил, чтобы я ушла.
— В Санкт-Петербурге ты встретилась со своим мужем Александром. Расскажи о нем, пожалуйста.
— Он музыкант. Вспомнила одну душещипательную историю. Я помню момент после шоу, в котором мы с тобой вместе участвовали. Я поехала в сумасшедший тур, где мы три года выступали без перерывов. И я очень сильно устала, начала болеть. И вот я больная приезжаю в Санкт-Петербург на сольный концерт. Я в расстроенных чувствах, на таблетках. И тут стук в дверь, в номер. Я открываю, а там стоит мой муж с букетом!
— Расскажи, пожалуйста, о своей дочке.
— Наша дорогая любимая Аня. Мы вообще очень долго шли к тому, чтобы в нашей семье было прибавление. Я долго не могла решиться, потому что не хотела прекращать работу. Но Анна Александровна у нас огонь-женщина. Она у нас рыжая, когда родилась, была абсолютно как апельсин. Потом стала темнеть. Я думаю: «Ну, все, будет темненькая». А затем на солнце она начала выгорать и превратилась в светленькую девочку.
— Расскажи нам про японский тайфун.
— Сначала хочу рассказать просто про Японию. Это абсолютно другой мир. Начиная от зданий, заканчивая, естественно, людьми. Меня очень поражало совмещение модного молодежного стиля с классикой. Иногда ты в кимоно женщин видишь, а затем какие-то еле прикрывающие юбки. И никто ни на кого не смотрит удивленно. Это норма. Но когда я хотела поздороваться с кем-то на улице, от меня бежали, как от чумной. Они очень закрытые сами по себе люди. Они улыбаются, слушают, но как-то отдаленно.
И мы попали действительно в тайфун. У меня было два концерта. В Токио и в Осаке. И вот в Токио мы попали в тайфун. Мы были где-то на 30 этаже в этот момент. Ты ложишься на кровать и чувствуешь, как тебя мотает из стороны в сторону. Помню, как я послала мужа за едой. А он фанат Японии, поэтому не мог не полететь со мной. Так вот, пошел он за едой, в гостинице ничего не было. Поэтому он в тайфун пошел с одним зонтиком в магазин. Что ни сделаешь ради любимой.
— Улан-Батор – самая холодная столица мира. И, тем не менее, тебя и твоих музыкантов там ожидал очень горячий прием. Как так получилось?
— Во-первых, они обожают сериал «Не родись красивой». Для меня это было поразительно. Я помню такой момент: мы ехали на машине, по-моему, ночью, даже ранним утром. Мой директор Стас выходит из машины, заходит обратно и говорит: «Юль, просыпайся, приводи себя в нормальный вид. Там люди с транспарантами стоят!» Мы выходим из машины, открывается дверь в гостиницу, а там люди в местной одежде, накрашенные, радостные. Хлеб-соль. И так же было и на концерте, и после концерта. Было что-то невероятное.
— Не замерзла ты там?
— Нет, мы же были в юртах местных. Это очень классно. Там уютно, своеобразно. Нас угостили местными напитками, едой. Показали достопримечательности. Когда ты впервые находишься в таких местах, это на всю жизнь запоминается.
Алексей Кортнев, «Мир»