Необъяснимые и мистические истории рассказанные очевидцами
Этой историей поделился мой знакомый, услышавший её во время отсидки в колонии. Зная приверженность тамошнего народа к романтике и некоторому преувеличению, за полную достоверность описываемых событий не ручаюсь. Но постараюсь передать рассказ в точности, ничего не упустив. И не приукрашивая…
В одном из небольших городков жили два кореша: Серёга и Матвей. Дружили они с малолетства — не разлей вода. Правда, у Серёги к 40 годам была семья и двое пацанов, а у Матвея — развод с алиментами и две «ходки». Но это никак не отражалось на отношениях закадычных друзей. Хоть родственники Сергея, особенно супруга, не одобряли их дружбы. Ведь Серёгина семья считалась вполне благополучной, по меркам провинциального городка. У супругов — постоянная работа на градообразующем предприятии. Имелась трёхкомнатная квартира, автомобиль.
Матвей же после своих отсидок и развода остался гол как сокол. Жил в «однушке» со своей престарелой бабушкой. Бабой Ирой. Матери лишился ещё в детстве, а отца вовсе никогда не видел. Перебивался шабашками и сезонными заработками. Но более благополучного Серёгу такое незавидное социальное положение друга ничуть не смущало. Ведь кореш старый, проверенный, нигде не подведёт. А это главное в дружбе.
А потом у Матвея случилось горе. Престарелая бабушка, которой было уже за 80, померла. Из близких родственников она одна оставалась у него. Мужик загоревал не на шутку. Оставшись в одиночестве в пустой квартире, с тоски стал злоупотреблять спиртным. Серёга, чтобы морально поддержать друга, как-то раз остался у него с ночевкой. Сидели, бабусю Иру поминали. Матвей достал потёртый бабкин фотоальбом, который нашёл в её вещах после похорон. Поддатые друзья принялись перелистывать толстые страницы, переложенные калькой, и рассматривать пожелтевшие фотографии. Одна из них особенно привлекла внимание Сергея. Был заснят момент прощания родственников с некой покойницей, лежащей в гробу. На кисти старушки виднелся инкрустированный крупными темными камнями широкий браслет.
— Матвей, а кто это?
Аккуратно вынув из альбома фотографию, друзья прочитали на обратной стороне: «Похороны бабушки Прасковеи Тарасовны М…» И дата – 53 год.
— Это же моя прапрабабушка! Почти век прожила на этом свете.
— Слышь, братуха, а на руке у неё? Браслет золотой?
— Ага. Не только на руках, но и на ногах Прасковея их носила — баба Ира про неё много рассказывала. село Лозовое, где жила и похоронена моя прапрабабка, вымерло. Я ездил раза три вместе с бабушкой Ирой, когда она в силе была, на то место. Положить цветы на могилки давно померших родственников. Последний раз лет пять тому назад. Там уже от домов следов почти не осталось. Одни кресты железные из травы высокой торчат. На месте деревенского кладбища, что на горке, над речкой. Оттуда вид такой широкий и красивый открывается…
Вскоре Матвея сморил сон. А его другу Серёге не спалось. Не шла из головы покойница Прасковея и её золотые браслеты: «Что, если и впрямь захоронена старуха вместе со своим золотом? А если они не только на руках, но и на ногах, как сказал Матвей? Это же по нынешним ценам – целое состояние! Хватило бы сполна Матвею и мне с семьёю, чтобы свалить из этого захолустья подальше. К морю, например».
А вечером следующего дня Серега без обиняков предложил Матвею съездить в заброшенную деревню и раскопать могилу Прасковеи. Но друг категорически отказался – грех это! И разговаривать не стал. Зная характер Матвея, Серёга не приставал. Уговорами ничего не добьёшься, только разозлишь кореша ещё больше. Решил действовать хитростью. Потому что от замысла своего коварного уже не мог отступиться. Месяц не напоминал другу о его прапрабабке. А потом сказал как бы невзначай:
— Слышь, Матвей, а чего мы с тобой на рыбалку всё в одно и то же место мотаемся? Пора б уже и новые угодья осваивать. Помнится, ты говорил, что бабы Иры заброшенное село у реки красивой стояло. Раз место нехоженое, то и рыба непуганая. Не забыл туда дорогу?
— Да вроде не должен заблудиться, Серёга… Ты, кстати, здорово придумал. Я ж давно хотел туда выбраться, помянуть родственников, бурьян с могилок выкосить. Мне ведь и баба Ира во сне приходила, просила проведать её деревеньку позабытую… А речка там, помню, не мелкая и широкая. Рыба точно должна водиться!
И в ближайшие выходные выдвинулись на Серёгиной «Ниве» разведать новое место для рыбалки. У Матвея память оказалась хорошая. Часа через два были на месте. Правда, до самого села на машине не дотянули – старая грунтовка сплошь заросла высоченной травой и кустами. Но оставалось всего с километр пройти. Когда начали выгружаться, и Сергей достал из багажника две припасённые заранее лопаты, Матвей нахмурился. Тут же твёрдо заявил:
— Копать могилу бабкину не дам. Точка.
— Это я для червей приготовил…
Выбравшись из лесных зарослей на широкий пригорок, где раньше стояло село, огляделись. Да, домов не видно. Подойдя к краю прибрежного взгорка, натолкнулись на спрятавшиеся в высокой траве железные кресты и почерневшие ржавые памятники.
— Вот оно, бывшее сельское кладбище. Сейчас поищу родных. А ты, Серый, иди, ставь палатку. Солнце уже клонится, а нам бы ещё порыбачить сегодня успеть…
С этими словами Матвей серпом начал выкашивать траву, пытаясь разыскать могилки своих родственников. Его товарищ с палаткой и вещами спустился ближе к воде. Через час лагерь был в полной готовности. Сергей поднялся на горку к продолжавшему бой с полынью и колючим шиповником другу. Тот уже выкосил приличную поляну, на которой возвышались освобождённые от травянистых пут старинные кресты.
— Ну, ты и комбайн, Матвей, — смеясь, удивился Серёга. – Ладно, показывай уже, где твоя знаменитая прапрабабка притаилась!
— Да вот её могилка. И фотография имеется.
На одном из крестов Сергей увидел эмалевый овал с лицом нестарой ещё женщины. У тётки был прямой пронизывающий взгляд, от которого Серёга невольно поёжился.
— Слышь, Матвей, она не очень-то похожа на бабусю в гробу, которую мы видели в фотоальбоме…
— Конечно, не похожа. Здесь ей лет пятьдесят всего. Не нашли просто другой фотки, подходящей для памятника.
— Понятно… Ладно, если ты закончил, пошли, порыбачим. Я уже лодку накачал. Всё готово…
Весь вечер друзья провели за любимым занятием. Рыба клевала отменно, да вся крупная, как на подбор. Потом ели уху под водочку у костра. Спать легли уже к после полуночи…
Ночью Матвею приснился тяжёлый, даже страшный сон. Привиделось, будто бродит он один по безлюдному селу Лозовое. Заглядывает в покосившиеся пустые домики и ищет бабу Иру. Повсюду запустение, ни одной живой души окрест. Да ещё темнота сгущается — то ли пасмурно, то ли вечереет. Зашёл мужик в последний дом – опять никого. Вдруг видит лестницу, ведущую на чердак. Взобрался по ней наверх, а там, на табуретках, гроб старый стоит, а в нём Прасковея мёртвая… Тут Матвей проснулся. И понял, что один в палатке. Серёги нет. Наверное, по малой нужде пошёл. Полежал минут 10 – не возвращается. Забеспокоившись, вылез наружу и прислушался. В полной тишине различил негромкие звуки втыкаемой в землю лопаты. Матвей сразу обо всём догадался. Поднявшись на взгорье, заметил свет фонарика и усердно махавшую заступом фигуру. Подбежав ближе, увидел вывороченный из земли, лежащий плашмя железный крест, овалом вниз.
— Ты что творишь, Серега?! – со страхом и обидой в голосе выкрикнул Матвей. Он попытался схватить друга за шкирку. Но тут же получил остриём штыковой лопаты в горло и, отшатнувшись, зажимая обеими руками рану, повалился на землю…
Серёга с зажатой в руках лопатой смотрел на агонизирующего в траве товарища и повторял, как заведённый: «Черт-черт-черт…»
Когда Матвей затих, убийца дрожащими руками достал сигарету и, выкурив её в несколько затяжек, снова принялся рыть яму… Работал долго. Периодически перекуривал и отхлёбывал водку из горла бутылки. Яма получилась уже больше его роста, но гроба нет! Неужто раньше закапывали покойников так глубоко?
Углубившись в землю на два с половиной метра, но так и не найдя тела, он понял – что-то не то. Силы заканчивались. В отчаянии стал расширять стенки разрытой могилы, и наконец, сталь лопаты впилась в почерневшее осклизлое дерево. На уровне чуть ниже его груди. Значит, промахнулся просто… А может, это чужой гроб?
Но нет, бабкина могила стояла наособицу, в стороне от прочих. Тогда почему она оказалась вдали от креста? Или бабкин гроб сам собой под землёй передвигается?! Серега отогнал страшные мысли… Отковыряв от земли деревянный ящик на полметра, так что он торчал из стены ямы горизонтально, решил вскрывать: «Ну, бабушка, покажи, чем богата! Говорили, что у тебя браслетики имеются золотые…»
Пытаясь подцепить остриём заступа верхние доски, перепачканный глиной мужик изо всех сил открывал гроб. Но доски, на удивление, держались крепко. «Да вы что, из дуба сделаны?!» — измученный Серёга принялся рубить лопатой, как топором, неподдающуюся древесину. Через несколько ударов вывалились нижние, более трухлявые, доски, и под ноги шлёпнулось что-то тяжёлое.
Посветив вниз фонариком, мужик окаменел от ужаса. Между носков сапог лежала человеческая голова с ощерившимся зубами ртом. Тёмно-серая кожа обтягивала, как плёнка, выпуклости черепа. Седые длинные волосы растрепались и вперемешку с полуистлевшим тряпьём обрамляли это жуткое зрелище. Серёга почувствовал, что сходит с ума. На миг показалось — в чёрных впадинах глазниц блеснули огоньки. Он выключил фонарик, чтобы не видеть этого ужаса. Но огоньки не погасли.
Через секунду обезумевший от страха гробокопатель очутился наверху. Одним глотком прикончил остатки водки в бутылке и, трясясь, как осиновый лист, закурил. Немного успокоившись, с опаской спрыгнул в яму и продолжил раскопки. Выворотил почти весь гроб целиком, вытряхнув из него останки, но ничего похожего на драгоценности не отыскал. Единственной находкой оказался позеленевший нательный крестик. Почти теряя сознание от усталости и выпитой водки, Серега выполз из осквернённой домовины и упал в траву без чувств…
А когда очнулся и открыл глаза, то… ничего не увидел. Одну сплошную черную тьму. В ужасе продолжал хлопать глазами, но картинка не менялась. Серёга понял, что ослеп. Тоскливо подвывая, ползал на карачках в траве, словно кутёнок, натыкаясь на кресты и памятники.
Счёт времени потерял. На помощь не надеялся. Определив по шуму воды направление к реке, на полусогнутых ногах стал спускаться к берегу. Через некоторое время, шаря по сторонам руками, наткнулся на палатку, а затем — на резиновую лодку. Собрав на ощупь продукты, сухую одежду, забрался в лодку и оттолкнулся веслом от берега…
Через сутки слепого Серёгу, дрейфующего по течению, выловили и отбуксировали к берегу рыбаки. Позже на попутке довезли до ближайшей больнички. А оттуда переправили в родной городок. И к Серёге заявился следователь. К тому времени мужик успел придумать легенду, что на них с другом напали четверо неизвестных отморозков. В схватке Матвея убили, а его ударили по голове, в результате чего он и потерял зрение. Всё это без запинки выложил оперуполномоченному. Тот слушал, не перебивая, а когда Сергей закончил, задумчиво заметил:
— А вот ваш друг рассказал немного не так…
От этих слов у Серёги помутилось сознание: «Друг рассказал?! Матвей жив?!»
Словно прочитав его мысли, следователь продолжил:
— Да, спасли мужика. Живуч оказался. Потерял много крови, но очнулся, нашёл силы дойти до машины и выехать к трассе. Оттуда уж его доставили хирургам и залатали. Считай, заново родился. Знать, теперь жить будет долго.
Не став больше запираться, Серёга выложил следователю всё. Про то, как бес алчности соблазнил его, как придумал коварный план – с помощью Матвея добраться до вожделенной могилы, про то, как вонзил остриё лопаты в горло лучшему другу… Слепой мужик не видел, как у следователя от удивления менялось лицо. Только услышал по окончании исповеди его фразу:
— А товарищ твой тоже сказал, что на вас напали… Только трое, а не четверо…
Трудно угадать, что подвигло выжившего после смертельной раны Матвея на выгораживание друга-иуды. Может, пожалел его несовершеннолетних детишек – не захотел оставлять их без дурака-отца, которому был обеспечен срок. Может, как бывалый сиделец сам решил разобраться с гнидой. Может, по другой какой причине…
Но в итоге, Серёге, к которому так и не вернулось зрение, впаяли пять лет строгача за покушение на убийство из корыстных побуждений и нанесение тяжких телесных. Отбывая срок на зоне, рассказал эту печальную историю соседу — моему знакомому. По словам знакомого, мужик искренне раскаялся в преступлении. А пришедшую в одну ночь слепоту смиренно принял, считая наказанием бабки Прасковеи за свой смертный грех… Вот только никто и не знает, куда подевались драгоценные браслеты из гроба покойницы, не забрала ли она их на тот свет?
V.V.Pukin, «Страшные истории»