За три часа боя фламандские повстанцы сумели не только победить, а и устроили геноцид французской аристократии
Сражение при Куртре, или битва Золотых Шпор, является, пожалуй, самым известным сражением в истории Фландрии (а затем и Бельгии). 11 июля 1302 года французская армия — цвет рыцарства — атаковала войско фламандцев-ополченцев — булочников и крестьян, поднявшихся против иноземного гнета. Казалось, рыцари сметут бунтующую чернь, посмевшую восстать против них, но…
Свергнув своего тирана, получили чужого
Французский король Филипп IV был не только Красивым, но и воинственным: бесконечные войны истощали страну, но раз за разом Филипп добивался политических успехов, присоединяя к Франции все новые земли. Одним из достижений короля стала война с английским королем Эдуардом, который был вынужден признать себя вассалом Филиппа. Выступление графа Фландрии на стороне Эдуарда дало повод французскому королю вмешаться в дела северо-восточного соседа, тем более что фламандцы частенько тревожили северные земли Франции.
Фландрия была сравнительно небольшой областью на побережье Северного моря и Английского канала, которая, в отличие от Франции, где крупные города соседствовали с обширными сельскохозяйственными районами, издавна славилась городскими традициями и торговой знатью. Феоды же и рыцарство во Фландрии были относительно слабы. На этом и сыграл французский король, когда вторгся в графство. Городское население области симпатизировало Филиппу, так что фламандский граф быстро остался в одиночестве и был вынужден уступить страну французам.
Однако свергнув своего тирана, фламандцы получили чужого. Французский наместник во Фландрии свирепствовал поборами для очередной войны короля Филиппа, а заигрывание французов с земельной аристократией Фландрии так ни к чему и не привело — последняя попросту была слишком слаба, чтобы повлиять на положение дел в стране в пользу французов. Итог закономерен: в крупных городах Фландрии вспыхнули антифранцузские восстания. В мае 1302 года жители Брюгге — главного города Фландрии — перерезали трехтысячный французский гарнизон и вообще всех французов, которых смогли найти в городе. Это событие вошло в историю как Брюггская Заутреня.
Пламя освободительной войны быстро разнеслось по всей стране, к чему французы оказались совершенно не готовы — всего за несколько недель большинство городов и крепостей Фландрии оказались в руках восставших. В руках Филиппа оставалась всего пара крепостей, которые, однако, уже были обложены фламандцами. В числе последних оказался и замок Куртре.
Филипп быстро понял, что дело плохо, и он рискует потерять лакомый кусок своей державы. Король собрал большое войско, командование которым поручил Роберту II Доброму графу д’Артуа, именитому аристократу, приходившемуся родственником королям Франции и Англии. Под стягом Роберта собралось более двух тысяч рыцарей со всей Франции, подкрепленных наемниками из Италии и Испании. Казалось, что дело предстоит несложное, ведь что могли дремучие фламандские мужики противопоставить рыцарской доблести и славе?
«Добрый день» дробил головы
А противопоставить фламандцам было что. Крестьяне и горожане твердо решили отстоять свои права, пусть даже если им противостояли грозные французские рыцари. В это время во Фландрии было популярно одно военное ноу-хау, с которым вскоре предстояло познакомиться французам. Имя ему годендаг, что буквально переводится как «добрый день». Это простое и эффективное оружие рыцари посчитали варварским, но восставшие не были столь щепетильны.
Годендаг представляет собой помесь булавы и копья, закрепленных на длинном древке — страшное оружие в борьбе со всадником-латником. Булава наносила тяжелые дробящие удары, а длинный острый наконечник позволял колоть. В остальном вооружение фламандских ополченцев мало отличалось от обычных пехотинцев: простые доспехи, пики, луки и арбалеты.
6 июля Роберт д’Артуа во главе королевской армии (более двух тысяч конных латников, несколько тысяч пехотинцев, в том числе наемные арбалетчики и метатели, всего 6-7 тысяч) подошел к Куртре, пытаясь снять осаду замка, защитники которого терпели большой недостаток провианта и воды. К юго-востоку от Куртре расположилась фламандская армия (только пехота, примерно 11 тысяч человек), прикрывавшая осаду. Фламандские командиры выбрали отличную позицию: ширина фронта не превышала километра, глубина 500-600 метров, сама позиция находилась на небольшом возвышении, фланги упирались в ручей (правый фланг) и монастырь (левый фланг).
Чтобы добраться до восставших, французам требовалось преодолеть небольшой ручей, который, хотя и не составило труда перейти вброд, тем не менее, сыграл свою роль по ходу сражения. Несколько дней Роберт пытался выманить неприятеля на менее выгодную позицию, но фламандцы оставались неподвижны. У французов было два выхода — атаковать или уйти, бросив своих товарищей в Куртре погибать. Граф де Артуа приказал готовиться к атаке.
Рано утром, на рассвете 11 июля 1302 года во французском лагере прозвучал сигнал к бою. Лучшие силы французов построились в 10 баталий, которыми руководили самые уважаемые люди Франции. Рыцарей сопровождали их оруженосцы и пехота, состоявшая из наемников Ломбардии и Испании, вооруженных арбалетами и метательным оружием. На другом берегу ручья Гроте их уже ожидали фламандцы. Рыцари, присутствовавшие в войске (их было всего пару десятков), спешились и отвели коней в лагерь, чтобы показать простым солдатам свою решимость сражаться до конца и подбодрить их — вооруженные горожане робели перед встречей с могучими латниками на мощных, породистых лошадях.
Потоптали собственных солдат
Фламандские лидеры, как могли, удерживали на месте своих солдат — слишком высоки были ставки. В случае, если их фаланга будет прорвана, а значит, разбита, начнется настоящая резня, ведь бежать было некуда — в тылу был пока еще французский Куртре и река Лис. Было приказано никого не щадить и пленных не брать, несмотря на большой выкуп, который могли посулить за именитого рыцаря. Такова была решимость фламандцев победить или умереть.
Долгое время оба войска стояли друг против друга, не решаясь начать бой. Один из французских командиров — Годфрид Брабантский — даже предлагал не вступать в битву в этот день, изнуряя неприятельских солдат, которые были вынуждены стоять под палящим солнцем без еды и воды, в отличии от французских рыцарей, при которых были оруженосцы и слуги. Однако большинство французских командиров высказалось в пользу атаки, и Роберт д’Артуа приказал пехоте завязать бой.
Сражение началось только около полудня со своеобразной артподготовки: перед рыцарями выдвинулась баталия арбалетчиков. Завязалась перестрелка между фламандцами и наемными стрелками французов. Лучше обученные и вооруженные дальнобойными арбалетами, лотарингцы быстро сумели расстроить ряды неприятельских стрелков, отогнав их далеко за ручей — к самым позициям пехоты.
Роберт д’Артуа, увидев, что наемники активно теснят неприятеля, решил, что сражение вот-вот будет выиграно, а главные силы еще и не вступали в бой. Нельзя было допустить, чтобы все лавры достались наемникам, в то время как благородные рыцари прохлаждались без дела. Французский командующий дал арбалетчикам сигнал отходить, затем, крикнув «Двинулись!», повел за собой. Рыцари бросились в атаку так стремительно, что даже потоптали собственных пехотинцев, не все из которых успели отступить через свободное пространство между баталиями. (Баталия — боевое построение в форме огромного каре, обычно шестью шеренгами.)
За ручьями, которые должны были преодолеть всадники, французов ожидало неприятное открытие — сами по себе небольшие и неглубокие ручьи были дополнительно усилены траншеями и ямами, прокопанными перед позициями пехоты. Рыцари не без проблем прошли ручьи, перегруппировались и обрушились на порядки фламандцев. Вряд ли крестьяне и булочники, собравшиеся под знаменами Ги Намюрского, встречали что-то страшнее в своей жизни: вид огромных клиньев закованных в броню лошадей и всадников, несущихся прямо на них, внушал ужас. Но фламандская фаланга не двинулась с места, ощетинившись копьями и годендагами, чего совсем не ожидали французские рыцари.
700 золотых шпор на поле боя
Первый удар конных баталий был страшен: энергия удара лошадей и всадников, весивших 500-600 кг, едва не опрокинула пехотинцев, однако, фламандская фаланга устояла, и по всему фронту завязался ожесточенный рукопашный бой. Как только всадники остановились, они лишились главного своего преимущества: напора и силы удара. Фламандцы кололи вражеских лошадей, стаскивали рыцарей на землю, рубили и добивали всадников. Никому не было пощады.
Командующий Куртре Жан де Лан попытался отвлечь фламандцев от боя и совершил вылазку, однако, она была отбита отрядом, специально поставленным для наблюдения за осажденными. Восставшим сопутствовал успех, так что вскоре фламандцы сами поднялись в контратаку и стали теснить рыцарей, прижимая их к ручью.
В этот момент Роберт д’Артуа ввел в бой резерв. Возможно, эти силы попросту не успели ввести в битву, так как фронт имел очень узкую протяженность. Роберт с рыцарями атаковал фламандцев, да так, что пробился к самому стягу восставших и даже частично обратил в бегство воинов Ги Намюрского, но тут в сражение вступил фламандский резерв, и участь рыцарей была предрешена. Роберт пал в бою, а остатки французов оказались прижатыми к берегу ручья и перебиты. Французский арьергард, который так и не вступил в сражение, оставаясь на другом берегу, и отступившая пехота, видя гибель товарищей, бросились бежать с поля битвы, даже не пытаясь оказать сопротивление. Фламандцы преследовали их более 10 километров.
Всего за три часа фламандцы сумели не просто одержать победу, а устроили настоящий геноцид французской аристократии. Потери победителей ограничивались несколькими сотнями человек, в то время как со стороны французов пало более тысячи одних только рыцарей — лучших из лучших представителей дворянства, имевших богатый военный и государственный опыт, прошедших не одну кампанию, бывалых и опытных воинов. То, что не удавалось менее удачливым их соперникам, удалось простым фламандским мужикам, которые, не мудрствуя лукаво, перебили и перекололи цвет французского рыцарства годендагами и пиками.
Интересно, что на поле боя победители собрали 7 сотен золотых шпор — такими шпорами награждались победители турниров и состязаний. Из-за этого битва при Куртре также известна как битва Золотых Шпор. Шпоры были бережно собраны и выставлены на всеобщее обозрение в церкви Богородицы в Куртре, откуда вывезены французами 80 лет спустя.
Конец рыцарства?
Была ли битва при Куртре чередой невероятных случайностей, как это пытались представить французские хронисты, или победа фламандского ополчения означала становление пехоты и начало Ренессанса в военном деле, как об этом писали некоторые историки военного искусства?
Поражение французов было не случайным, а явилось закономерным итогом действий и приготовлений обеих сторон: Роберту д’Артуа нужно было во что бы то ни стало освободить Куртре — один из последних оплотов французской власти во Фландрии. При этом пренебрежение к противнику — восставшей черни и сознание собственного превосходства над врагом не позволили французам здраво оценить ситуацию и сделать максимум для достижения победы. Армада рыцарей сама обрушилась на «войско булочников и мельников» и разбилась об него. Фламандский горожанин оказался куда как более опасным соперником, чем от него можно было ожидать.
С другой стороны, командующие фламандского войска проявили недюжинные таланты при подготовке операции. Французам не оставалось ничего, кроме как атаковать ополчение восставших, укрепившихся на крайне выгодной позиции, еще и дополнительно усиленной с фронта. Надо отдать должное выдержке немногих фламандских рыцарей, которые решили биться в пешем строю с простолюдинами, подавая им пример храбрости и решимости победить или умереть.
Тем не менее, говорить о возрождении пехоты еще было рано. Тактика восставших основывалась на абсолютно пассивном образе действий, а победа была достигнута во многом благодаря свойствам местности и ошибкам неприятеля. Ни о какой серьезной организации армии еще не было и речи. Это со всей ясностью доказали последующие события: битва при Арке, где победа фламандцев оказалась пирровой, битва при Монс-ан-Певеле и Касселе, где победы одержал Филипп IV.
И хотя говорить о закате рыцарства было еще рано, сражение при Куртре стало одним из самых известных и обсуждаемых событий XIV века. О степени популярности этой битвы свидетельствует тот факт, что некоторые хронисты даже отказывались тратить время на ее описание, так как «оно и так всем известно». Разгром французского рыцарства простыми лавочниками с дубинами поразил современников, а в истории Фландрии сражение навсегда осталось одной из самых славных ее страниц.
Владимир Шишов, «Дилетант-медиа»