Отработанная схема
Окно первого этажа. Форточка распахнута. Внизу, под окном, мяукает кошка. Очевидно, она вернулась с прогулки и просится домой. В форточку выглядывает мужик, видит кошку, кивает, на минутку скрывается, потом опять высовывается в форточку, свешивает длинное полотенце, кошка цепляется за нижний конец, мужик втаскивает её вместе с полотенцем в квартиру. Оба действуют совершенно спокойно, слаженно, без суеты, видимо, по давно отработанной и привычной схеме.
Международное блюдо
Прожив в многонациональной Канаде более 20 лет, сделал сегодня для себя довольно неожиданное открытие. Во время перерыва садится рядом со мной товарищ по работе, тоже иммигрант, родившийся и выросший в Иране. Достает свой обед, и в пластмассовой коробочке у него оказывается некая до боли знакомая масса зеленовато-белого цвета. Не выдержав, я спросил:
— Ты сам это готовил?
— Да, — отвечает.
— И что там у тебя? Кажется, яйца, майонез, картошка…
— Да, яйца, майонез, картошка, курица. Когда я был маленький, моя мать такое все время готовила, и я помогал ей нарезать.
— Ну и как у вас в Иране это называется?
— Оливье, — был ответ.
Чистосердечное признание
Когда мой младший брат первый раз устраивался на работу, ему было 18 лет. Естественно, нужно было пройти собеседование, но сначала заполнить анкету. Все как обычно: ФИО, дата рождения и т.п. Так вот, в графе «семейное положение» он написал «сын». Кадровик, читая анкету, улыбнулась и спросила:
— У вас есть сын?
Брат ответил совершенно спокойно:
— Нет, сын это я.
На работу его взяли, по ошибке приняв «чистосердечное признание» за отменное чувство юмора.
Мировой рекорд восьмиклассницы
В восьмом классе я потянул связки, и наш физрук, Николай Николаевич, пристроил меня чертить таблицы школьных спортивных рекордов. И пока весь класс прыгал, бегал и играл в волейбол, я сидел в маленькой каморке, где остро пахло кожей и лыжной смолой, среди мячей, кубков и вымпелов, и, высунув язык, переносил из толстой тетради на лист ватмана цифры спортивных результатов.
В какой момент я понял, что поменять эти цифры на своё усмотрение мне ничего не стоит? Не знаю. Я тогда как раз влюбился в девочку Олю из параллельного класса, и однажды, заполняя таблицу результатов по прыжкам в длину, вдруг увидел, что легко могу увеличить её результат на пару метров. «Наверное, ей будет приятно», — подумал я. Подумано — сделано. Вскоре с моей лёгкой руки Олечка стала чемпионкой школы не только в прыжках, а во всех видах спорта, кроме вольной борьбы, в которой девочки участия не принимали.
Погорел я на сущей ерунде. Кто-то случайно заметил, что Олечкин результат в беге на 100 метров — на несколько секунд лучше последнего мирового рекорда. Разразился скандал. Терзали ли меня угрызения совести? Нет. Ведь своей выходкой я добился главного. Внимания Олечки. Она сказала: «Вот гад!» И что есть силы долбанула меня портфелем по спине. А от физрука я тогда первый раз услышал фразу, что «бабы в моей жизни сыграют не самую положительную роль». Как он был прав, наш мудрый школьный тренер Николай Николаевич.
«Мужчина! Ой, мужчина!»
Иду по подземному переходу, смотрю, впереди мамаша с коляской по лестнице поднимается. И так она надрывно эту коляску по ступенькам за собой тащит — тыгдым-тыгдым, тыгдым-тыгдым. А голова ребеночка туда-сюда болтается. Просто никаких сил смотреть. Подскакиваю: «Разрешите вам помочь!» И коляску хвать! И наверх по ступеням, бодренько… Но не тут-то было!
Через три-четыре шага чувствую, сейчас у меня или пупок развяжется или позвоночник в штаны провалится. Просто какой-то невероятно тяжелый малыш попался. А на вид так и не скажешь. Вроде обычный карапуз. Сидит, не плачет, не боится ни капельки. Не ребёнок, а ангел. Но очень тяжелый. И смотрит так серьёзно, даже с сочувствием: «Что, дядя, тяжело? Терпи теперь, кто ж тебя заставлял чужого ребёнка хватать?»
Однако взялся, как говорится, за гуж… И вот поднимаюсь я как можно быстро с этим ребёночком по лестнице, а мамаша где-то сзади:
— Мужчина! Ой, мужчина!
Но до мамаши ли мне? В виске только одна мысль бьётся: «Только бы добежать, только бы не уронить». Последняя ступенька… Уф, слава богу! Коляску на асфальт ставлю, в спине чувствую хруст.
— Ой, мужчина, спасибо вам! — благодарит мамаша, а у самой щёки аж пылают, то ли от мороза, то ли об бега, то ли от стыда. — Вы так резко убежали, я даже предупредить не успела… Там в коляске, внизу, в «поддоне», «в багажнике» — мешок картошки! Вам не тяжело было?
Мне? Тяжело? Да ладно! Какой-то мешок картошки. А что еще возить в детской коляске? Ну не памперсы же в самом деле! Так я подумал, но вслух сказал:
— Ну что вы! Я даже не заметил.
И похрустывая четвёртым позвонком, почапал своей дорогой.
«Ребята, побойтесь бога»
Давненько это было… Неподалеку от города стоял старый мужской монастырь, а вокруг него лишь несколько сел. Ну и сельская молодежь развлекается, как может. И вот как-то лунной ночью местная братва, человек 12, после дискотеки решила поразмяться. Ну и пошли они к монастырю. Колотят в ворота: «Мужики, выходите поговорить надо!» Минут 20 стучат.
Появляется на пороге инок в рясе, два метра ростом, кулаки, как кувалды, но взгляд добродушный, как у теленка. И говорит незваным гостям смиренно и мягко так: «Ребята, побойтесь бога, что ж вы в мирную обитель со злом лезете, душу свою не бережете, да беду кличете… Нас же здесь 200 человек».
Источник: http://eku.ru,http://raketchik.livejournal.com,http://anekdotov.net