((Народный целитель
Биофлавоноиды в листьях иван-чая, близкие по свойствам к витаминам P и B, способствуют накоплению витамина C и удерживают его в организме, укрепляя кровеносные сосуды. Его заваривают при авитаминозе, профилактике и лечении респираторных заболеваний, малокровии и пониженном иммунитете. Полезные вещества укрепляют нервную систему, помогают при стрессе.
Отвар из листьев нормализует сон, помогает при мигрени и головной боли. Обладает противовоспалительным, обезболивающим и обволакивающим эффектом. Приводит в порядок слизистую желудочно-кишечного тракта, лечит гастриты, энтероколиты, запоры, язвенные болезни. Также эффективен при воспалительных заболеваниях мочевого пузыря и мочеточников. Противовоспалительные свойства травы используют при лечении стоматита, пародонтоза. Присутствие дубильных веществ останавливает кровь при лечении ран, а хлорофилл помогает заживлению.
Заросли цветущего иван-чая – умиротворяющая картина августа. Считается, что пока цветет иван-чай (он же – кипрей), не кончается лето. Однако были времена, когда это растение преследовалось. Чем же провинился иван-чай?
Чайный промысел
Листья кипрея узколистного можно применять для заваривания напитка, напоминающего чай. Второе название растения прямо на это указывает. В XIX веке чай попадал преимущественно китайский, через Кяхту, а это был свой чай, родной.
В популярной литературе о чае и в различных журналах нередко можно прочитать, что иван-чай заготавливался и продавался в огромных количествах, его повсюду заваривали и пили. Даже экспортировали за границу, чуть ли не в Англию. Всё это верно лишь отчасти. Заготавливали листьев кипрея действительно много, действительно продавали и пили. И за границу иногда вывозили, правда, не с целью потребления. Тонкость тут одна, но важная. Его заготавливали, чтобы использовать для подделки китайского чая. Продавали, но обычно в качестве примеси к китайскому чаю. И те, кто его заваривал и пил, часто не догадывались, что пьют отвар не из листьев кустарника из далекого Китая.
В 1860 году в издании «Чтения в Обществе истории и древностей при Московском университете» был опубликован обзор «О подделке и подмеси чаев и обманах в чайной торговле». В нем рассказывалось предание о появлении своего чая. Якобы некий дворовый человек господина Савелова побывал в Китае с посольством Екатерины II. Там он увидел, как обрабатывают лист чайного куста, а вернувшись обратно в царскосельскую вотчину барина, начал экспериментировать с местным сырьем и добился успеха с кипреем. Около 1820 года Савелов переселил несколько семей своих крепостных из Петербургской губернии в Московскую, и они перенесли промысел чая туда. Никаких документальных подтверждений истории пока не найдено.
Но изготовление чая из такого сырья действительно было весьма распространено в Петербургской губернии. Одно из его названий – копорский чай – связывают с селом Копорье Петергофского уезда. Правда, в самом Копорье промысел отсутствовал. Зато много кипрея собирали в селах Царскосельского, Ямбургского и Лужского уездов. Петербургская губерния снабжала копорским чаем Москву, Дерпт, Ригу, Ревель (ныне Талин), Нижегородскую ярмарку и другие губернии. В Тверской губернии, в уезде существовал и особый промысел: местные мастера искусно выделывали деревянные ящички, отделанные изнутри свинцом, точно такие, в каких в то время доставлялся дорогой чай из Китая.
Собирать и сушить листья было выгодно. Копорский чай продавался по цене от одного до трех рублей серебром за пуд, а чай из Кяхты стоил более чем в сто раз дороже.
Чайный контрафакт
Собирали листья крестьянские женщины и подростки. Кстати, альтернативная этимология названия «копорский чай» сопоставляет его со словом «копорка» — «огородница», от финского kopora «двор». Известен он был и под названием «бабий чай». Оно могло быть обусловлено ролью женщин-крестьянок в его производстве.
Собранные листья укладывали в деревянные кадки, обваривали кипятком и парили раскаленными камнями. Затем листья в корыте перетирали с черноземом и болотной землей, а потом сушили в жарко натопленной печи. После сушки его просеивали, чтобы удалить землю и золу, а потом опять перетирали руками, добиваясь внешнего соответствия с китайским чаем. Некоторые источники приводят другой способ, где чайный лист рассыпали тонким слоем, обдавали горячим щелоком и осыпали мелкими золами. Когда листья свертывались, их сушили, перетирали руками и просеивали сквозь решето.
Иногда в листья иван-чая добавляли листья других растений: медуницы, березы, вероники, рябины. Даже название «копорский чай» иногда применялось расширительно, как любой аналог китайского чая из местных растений, а не только из кипрея.
Затем готовый продукт продавали перекупщикам, которые были связаны с торговцами настоящим чаем. Соблюдалась конспирация. Крестьянин должен был принести мешок с чаем в оговоренную лавочку или к дворнику и оставить там, сказав, что это «трава для аптеки». Перекупщик, забрав мешок, не нес его прямо в магазин к купцу, а передавал в условленном месте, приехав туда на извозчике и тут же после передачи уехав прочь.
Обычно копорский чай использовали в качестве примеси к китайскому для увеличения объема товара. В чистом виде его вкус все-таки был значительно хуже китайского чая. Во многих случаях примесь суррогата оставалась для покупателя секретом и позволяла наживаться продавцу. Вот тут уместно сказать и о вывозе копорского чая за границу. Его порой действительно туда везли, но тайно, чтобы потом вновь ввезти уже под видом настоящего китайского чая. Ввоз чая с запада, а не с востока, объясняли тем, что это чай якобы кантонский, доставленный морским путем через Англию.
Первые меры против иван-чая правительство применило в 1816 году, после того, как московские купцы и Российская американская компания пожаловались на подрыв чайной торговли. Указы, запрещающие продавать копорский чай под видом китайского, были повторены в 1819 и 1833 годах, но оставались малоэффективными. В 1834 году за дело взялись всерьез и учредили особую комиссию по злоупотреблениям в чайной торговле. При обнаружении копорского чая или примесей в чае китайском в торговых лавках и на складах, товар изымался и уничтожался, а владельца наказывали. Помимо денежного взыскания, указ 1819 года предписывал публиковать известия о недобросовестных торговцах в газетах обеих столиц.
Во времена краткосрочной кампании 1834 года против фальсификаций отделаться штрафом и публичным порицанием в особо крупных случаях не удавалось, и виновных ждали телесное наказание и ссылка. В дальнейшем такие серьезные меры не применялись. Но эффект меры 1830-х годов дали. Министерство финансов в 1836 году сообщило, что пошлины в кяхтинской торговле выросли на 3,5 миллиона рублей. Но полностью победить иван-чай не удалось. Производство вновь выросло и превысило прежние объемы.
Судебные процессы
Справедливости ради следует сказать, что иван-чай играл важную роль в фальсификации китайского чая, но не был единственным способом подделки. Более был распространен другой способ. В трактирах и других местах скупался спитой чай – использованная заварка. Она высушивалась и подмешивалась в чай при продаже.
Историк Иван Соколов, посвятивший диссертацию чайной торговле XIX – начала XX века, рассказывает, что в Москве жители целого квартала занимались сбором и переработкой спитого чая. Чай этот называли рогожским — по Рогожской заставе. К слову, нелегальное заготовление и продажа спитого чая в XIX веке процветали и в Англии.
Крупный судебный процесс по делу о фальсификации чая состоялся в мае 1888 года в Московском окружном суде с участием обер-прокурора Анатолия Кони и адвоката со стороны истцов Федора Плевако. Обвиняемыми были московские купцы братья А. и И. Поповы, которые не только широко использовали суррогат вместо китайского чая, да еще и выдавали свою продукцию за товар более известной фирмы «Братья К. и С. Поповы». В результате А. Попова приговорили к ссылке в Томскую губернию.
Если переработку спитого чая всегда воспринимали как незаконное занятие, то изготовление копорского чая порой предлагали легализовать, понимая, что эффективно бороться с ним все равно невозможно. Копорский чай мог бы стать аналогом других открыто продающихся суррогатов, таких как кофе из цикория или ячменя. Но такой шаг требовал последовательных и эффективных мер по защите китайского чая от подмешивания копорского, а осуществить их так и не смогли.
После 1917 года промысел копорского чая постепенно сошел на нет. Его краткое восстановление произошло во время блокады Ленинграда, когда профессор ботаники Иван Палибин опубликовал в 1942 году статью, где предложил использовать кипрей для приготовления чайного напитка, применяя к его листьям технологию ферментации обычного чая. В послевоенные десятилетия иван-чай заваривали разве что отдельные любители трав, собиравшие его в природе или покупавшие в аптеках траву кипрея узколистного.
Наконец, относительно недавно иван-чай снова появился в продаже, заняв место на полках различных магазинов здорового питания и экологических продуктов в ряду аналогичных фиточаев. Объем его продаж, конечно, не сравнится с подпольным промыслом XIX века. Иван-чай теперь ведет жизнь скромную, зато честную.
Максим Руссо,
polit.ru