Ее называли «царицей куртизанок», хотя она не делала из этого профессии
Нинон де Ланкло – блестящее порождение интеллектуально-фривольного XVII века во Франции, воплощение грации и остроумия. Она была больше, чем куртизанка и хозяйка литературного салона. Эта женщина сводила с ума – и в данном случае это не просто метафора для красного словца.
«Мне не в чем каяться»
Анна де Ланкло родилась 10 ноября 1615 года в Париже в семье туренского дворянина Генриха де Ланкло. Уменьшительное имя Нинон ей дал в детстве отец, последователь философии Эпикура, который в 1632 году за дуэль был выслан из Франции и умер. 10 лет спустя не стало и матери, так что Нинон отправилась в монастырь — только ради того, чтобы покинуть его через год. Если когда-нибудь она и молилась, то вовсе не о том, чтобы господь создал из нее «честную женщину», нет, она желала быть честным человеком. «Еще в детстве, — вспоминала де Ланкло, — я часто задумывалась о несправедливости судьбы, предоставившей все права мужчинам и совершенно забывшей о нас».
В наследство девушка получила большое состояние, которым сумела хорошо распорядиться. В Париже Нинон стала популярной фигурой в светских салонах того времени, и её собственная гостиная также стала центром споров и бесед о литературе. В начале 1630-х Нинон де Ланкло поощрила молодого Мольера — например, именно в её салоне он впервые прочёл своего «Тартюфа», и он вывел её в «Мизантропе» в образе Селимены. В своём завещании она оставила средства для покупки книг 9-летнему сыну своего счетовода по имени Франсуа Мари Аруэ — который позже прославился под литературным псевдонимом Вольтер.
Именно в этот период началась её жизнь в качестве куртизанки. Нинон имела многочисленных богатых и знатных любовников, включая кузена короля Великого Конде, Гаспара де Колиньи (герцог Шатильонский, внучатый племянник адмирала Колиньи), и Франсуа де Ларошфуко. Нинон всегда окружали многочисленные поклонники, но возлюбленный у неё всегда был только один, и, меняя его на другого, она обыкновенно сообщала ему об этом прямо, чем заслужила репутацию личности волевой, решительной и экстравагантной. «Единственное, что ему оставалось, — радоваться тому, что ему ещё разрешили наносить Нинон визиты в качестве друга», — свидетельствовал Сен-Симон.
Деньги в ее жизни не играли особой роли — она следовала только капризам тела, но никогда не продавалась. Ришелье, считавший, что покупается всё, что угодно, через Марион Делорм прислал де Ланкло 50 тысяч франков с целью приобрести ее благосклонность. Нинон с негодованием вернула деньги, заявив, что она «отдается, но не продается».
Тучи над куртизанкой сгустились после того, как вдова Людовика XIII, Анна Австрийская, решив положить конец «распутству девицы де Ланкло», предложила ей добровольно уйти в монастырь кающихся девушек. Нинон ответила, что, во-первых, она не девушка, а, во-вторых, ей не в чем каяться. А ежели королеве уж так приспичило упрятать ее в монастырь, то она с удовольствием уйдет в обитель кардельеров (это был мужской монастырь, пользовавшийся самой дурной репутацией). Нинон была насильственно заключена в женский монастырь Мадлонетт. Некоторое время спустя, тем не менее, узницу посетила Кристина, бывшая королева Швеции, которая вместе с Конде добилась освобождения Нинон.
«Красота без очарования – что крючок без наживки»
Нинон никогда не позволяла страстям одержать верх над собой. Ее реакция в определенных ситуациях смущала поклонников – никогда нельзя было понять, чего ожидать от этой женщины. «Выбирайте, — усмехалась она им в ответ, — либо любить женщину, либо понимать ее». Она была независима, казалось, даже от своего тела. Над возрастом она шутила: «Если уж богу угодно было дать женщинам морщины, он мог хотя бы часть их разместить на подошвах ног!»
В 30 лет, по свидетельству современника, «царица куртизанок» выглядела так: «Изящная, превосходно сложенная брюнетка, с лицом ослепительной белизны, с легким румянцем, с большими синими глазами и восхитительным ротиком». Сама Нинон со смехом утверждала, что «к сорока годам мой возраст совершенно изгладился из моей памяти». А о красоте говорила так: «Красота без очарования – что крючок без наживки».
Де Ланкло всегда была противницей замужества, считая, что «брак и любовь — это дым и пламя». При этом у нее было несколько детей. Доподлинно неизвестно, кто же всё-таки стал отцом её первого ребёнка: в одних источниках фигурирует маршал д’Эстре, в других — маркиз де Жерсей. Насчёт количества детей также не существует единого мнения: говорят, что у неё было 2 сына и дочь, умершая в младенчестве. Говорили, что Нинон родила её в возрасте 55 лет.
Надо отдать должное: Нинон не выглядела порочной и не хвасталась своими любовными приключениями. Когда ей предложили написать собственную биографию, де Ланкло охотно принялась за дело: из этого жизнеописания мог получиться захватывающий роман, изобилующий эротическими подробностями! Но, ко всеобщему удивлению, в тексте не оказалось ни одного пикантного эпизода и упоминания о бывших любовниках. «Вот мой портрет, но только по пояс», — сказала Нинон.
Свет и даже королевский двор прислушивались к мнению красавицы, побаивались ее острот. Даже Людовик XIV по поводу всевозможных событий интересовался «А что сказала об этом Нинон?» Позже она стала близкой подругой Франсуазы д’Обинье, более известной как мадам де Ментенон, фаворитки, а затем второй жены Людовика XIV.
Нинон умерла в возрасте приблизительно 89 лет очень богатой женщиной. До старости она сохраняла красоту — например, барон Сигизмунд Банье долго не соглашался посетить её салон, считая, что 70-летняя дама никак не может ему оказаться интересной. Когда же он, наконец, познакомился с де Ланкло, он сразу захотел стать её любовником. А проведя с нею ночь, был готов поклясться, что ей не более восемнадцати. Вскоре барон был убит на дуэли одним из отвергнутых соперников.
Подготовила Лина Лисицына,
по материалам Womanontop.ru, «Суперстиль» , «Википедия»