Физиком он стал вопреки семейным традициям и воле отца
Он первым в мире подтвердил на опыте вывод Максвелла о наличии светового давления.
«До сих пор памятен переворот в моем миросозерцании»
Его отец служил в московской фирме чаеторговцев Боткиных. Дела он вел энергично и с неизменным успехом. У Лебедевых было две дочери и сын Петр, родившийся 8 марта 1866 года. Отец смотрел на него как на будущего помощника, который со временем заменит его во всем.
После трехлетнего домашнего обучения мальчик был помещен в частное коммерческое училище, где обучались дети немцев. Здесь Петя Лебедев превосходно выучил немецкий язык и одновременно получил отвращение к коммерции, к бухгалтерии, хотя последняя приучила его к аккуратности в делах, что отразилось потом при ведении лабораторных отчетов и научных дневников. Совершенно неожиданно для окружающих у мальчика пробудился интерес к технике. Одной из причин, видимо, была дружба с Александром Эйхенвальдом, который собирался учиться на инженера, а впоследствии стал крупным физиком.
Но совершенно особую роль в судьбе Петра Николаевича сыграл знакомый их семьи — инженерный офицер Александр Николаевич Бекнев, воспитанник Кронштадтской электротехнической школы. Однажды он показал 12-летнему мальчику несколько простых опытов по электричеству, которые совершенно того пленили. В 1896 году, отвечая Бекневу на поздравление в связи с присвоением ему звания приват-доцента, Лебедев писал: «До сих пор мне жив и памятен тот колоссальный переворот во всем моем миросозерцании, который вы произвели вашей электрической машиной из пластины стекла с подушками из офицерских перчаток».
В коммерческом училище изучали и физику. Заметив интерес Пети Лебедева к приборам и аппаратам, преподаватель стал использовать любознательного ученика в качестве помощника. Вначале отец ничего не имел против увлечения сына и даже позволил ему приобрести некоторые электрические приборы для домашних опытов.
Учился Лебедев при этом неважно (в одном из писем к отцу он, например, сообщает о своей переэкзаменовке), зато с увлечением читал научно-популярную литературу и начавший тогда выходить журнал «Электричество». И у него все крепло желание заняться электротехникой. Он даже облюбовал и высшее учебное заведение — Московское техническое училище.
«Я не буду влюбляться, иначе всё пойдёт прахом»
Однако коммерческое училище не давало права на поступление в институт. Петр пытается уговорить отца разрешить перейти в реальное училище, тот же, со своей стороны, старается отговорить сына. Он специально прививает ему привычки к удовольствиям и легкой жизни: у мальчика была собственная лодка, верховые лошади, в доме устраивались молодежные вечера, любительские спектакли. Петя ничего этого не чурался, был жизнерадостным, веселым и общительным подростком. Он любил театр, музыку, литературу, увлекался спортом, однако планов своих не менял.
Видя такую настойчивость, отец, в конце концов, согласился, и в 1880 году Петя перевёлся в реальное училище Хайновского. Помимо занятий в училище, юный Лебедев посещал вечерние чтения в Политехническом музее и мечтал войти в Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии.
К началу 1882 года относятся его первые попытки заняться изобретательством. Он построил по собственным чертежам электромашину для завода Густава Листа. Однако аппарат оказался недееспособным, и Лебедев отработал на заводе электротехником, чтобы погасить долг. Следующие его изобретения – велосипед на аккумуляторах, электрические мухо- и мышеловка – всё же заработали. Лебедев усовершенствовал наконечники магнита в телефонном аппарате, потом разработал автоматический регулятор движения по одноколейной железной дороге. Свой проект он отправил на суд Бекнева. Тот писал в ответ: «Токи направлены совершенно верно; время перерыва и замыкания тока рассчитано хорошо. Не ожидал, признаться, от вас такого быстрого движения в этой области и такого внимательного отношения к предмету».
В эти годы Лебедев начал вести дневник, занося в него не столько события жизни, сколько размышления о волновавших его проблемах, свои технические и физические идеи. 1 февраля 1883 года он записал: «Мое постоянство по отношению к моему изобретению очень удивляет папу. Очевидно, ему хотелось бы, чтобы я кидался от одного к другому, и тогда, может быть, я изменю мое желание сделаться инженером». А на следующий день после 17-летия Пётр записал: «Я не буду влюбляться, иначе всё пойдёт прахом и мне придётся идти в контору. Я буду служителем науки и жрецом электротехники и буду трудиться на пользу общественности. Да здравствует электричество, и да прославит оно нас во веки веков!»
Отец все надеялся переубедить сына, думал, что тот охладеет к электротехнике. Этого, однако, не произошло. И лишь через полгода «борющиеся стороны» пришли к окончательному соглашению. В дневнике появилась запись: «Опять я начинаю вести мой дневник с более чистым сердцем, чем прежде, так как теперь моя техническая карьера решена».
«Счастливейшие дни»
Об университете Лебедев не мог помышлять, поскольку для него нужно было гимназическое образование с латынью и греческим. В Московское техническое училище он не смог сдать экзамены, а еще через год сдал их не очень хорошо, так что, пришлось прибегнуть к протекции московского генерал-губернатора. «Плохое начало технической карьеры для человека, страстно о ней мечтавшего», — заметил ученик и биограф Лебедева Торичан Кравец.
Сам Лебедев признавался: «Учеником в техническом я был плохим, неряшливым и странным; когда я еще в немецком училище собирался в техническое, я представлял себе деятельность инженера как деятельность изобретателя, мысли которого исполняют слесаря, но пребывание на заводе у Листа показало мне практику жизни, и это заставило меня несколько сжаться и отшатнуться. Попав в техническое училище с головою, набитою всевозможными вопросами, с техническими знаниями, превосходящими знания всех товарищей, и с врожденным интересом к делу, я столкнулся с самой нелепой, чудовищной системой: уже зная, что требует практика, я должен был исполнять, например, по черчению такую ерунду, которая никогда не может и трех дней просуществовать на практике и даже в виде мысли не придет в голову среднему человеку — это с одной стороны. С другой стороны, я не встретил ни в одном товарище интереса к делу по существу, попросту инженерного таланта: все это были только ученики, которые учат то, что им предлагают, с одной мыслью о зачетном балле; я был на десять лет старше их. С точки зрения ученической все мое пребывание в техническом училище было какою-то неразберихой: все мне было противно, от всего я отлынивал и, вероятно, закончил бы очень плохо — меня бы, вероятно, уволили за тупоумие и лень».
В 1887 году он решает доучиться во французском городе Страсбурге, где немецкие учёные основали превосходно оснащённый физический институт. Во время этой поездки определилось пожизненное направление его интересов – давление световых волн. Лебедев написал работу, где световое давление было признано причиной изогнутой формы хвостов комет. В 1891 году Лебедев с отличием сдал экзамены на докторскую степень. «Говорил я с энтузиазмом (и говорил хорошо – знаю) и держал как бы покаянную исповедь: тут было всё – амуры, страхи и цветы, и кометные хвосты, и гармония в природе. Два битых часа я говорил и при этом показывал опыты, которые произвели фурор и удались мне так, как редко удаются!» «Счастливейшими днями» считал он время, проведённое в Страсбурге.
Словно Фауст
Лебедев вернулся на родину в 1891 году. По приглашению Столетова начал работать в должности лаборанта физической лаборатории Московского университета. В 1899 году он доказал, что световые волны оказывают давление на твёрдые тела, получив окончательное подтверждение того, что материя во Вселенной существует не только в форме вещества, но и поля.
Сделать это физику удалось, в частности, благодаря тому, что он считался одним из лучших экспериментаторов. Его называли блошиных дел мастер. Лебедев мог уместить в кармане важнейшие части своих приборов, которые мастерил сам. В 1900 году он стал профессором Московского университета, а в 1904 году получает под начало лабораторию, где к 1911 году уже работали 28 человек.
Зарубежные учёные впервые приветствовали открытие Лебедева в 1900 году в Париже, на Международном конгрессе физиков. К участвующему в работе конгресса Тимирязеву подошёл Уильям Томсон и сказал: «Я всю жизнь враждовал с Максвеллом, не признавая его светового давления! И вот Лебедев заставил меня сдаться пред его опытами!» Только благодаря опытам Лебедева наконец удалось доказать то, что свет оказывает давление, а значит, и правильность максвелловской электродинамики, без которой невозможно представить современную физику.
Первые одиннадцать лет ХХ века были удачным периодом в жизни Пётра Николаевича. Он нашёл семейное счастье с сестрой своего друга детства, Валентиной Эйхенвальд. Несмотря на нередко возникающие трения с профессорами университета, которые не сразу утвердили его в подобной же должности по причине того, что он не окончил классической гимназии, и во много раз урезали запрашиваемые Лебедевым суммы на оснащение его лаборатории, он пользовался всеобщим признанием. В 1911 году его выдвинули на соискание Нобелевской премии вместе с Альбертом Эйнштейном, но в тот год её не получил ни тот, ни другой.
Увы, Лебедев стал подолгу болеть. Пётр Николаевич обычно весной лечился в Швейцарии. Внешне похожий на Дон Кихота, походил на него и характером. Это был сентиментальный, порывистый, может быть, излишне честолюбивый, но очень добрый человек. Эмоциональные перепады преследовали его всю жизнь и причинили много терзаний. Спасала наука: «Право, я опять влюблён в свою науку, влюблён как мальчик: я сейчас так увлекаюсь, работаю целыми днями, точно я и больным не был. Главное – чувство радости жизни, жажда ловить каждый момент, ощущение своей цели, своей ценности для кого-то и для чего-то, яркий тёплый луч, пронизывающий всю душу».
В 1908 году Пётр Николаевич задался целью изучить причины магнетизма Земли и других небесных тел. Он создал установку, где вращающиеся металлические шары совершали до 35 тысяч оборотов в минуту, и пытался заметить возникновение магнетизма по отклонениям крошечной магнитной стрелки на кварцевом подвесе.
Если перед началом опытов, где он открыл давление света на твёрдые тела, Лебедев сравнивал себя с Гамлетом, «грустно ходящим по лаборатории и посматривающим на свою установку с затаённым сомнением быть или не быть», то теперь сравнивал себя с «Фаустом в первом действии перед очаровательным видением: как прялка Маргариты, жужжит моя ось, я вижу тончайшие кварцевые нити».
В 1911 году в Московском университете начались студенческие волнения, на территорию университета ввели жандармские отряды. В знак протеста подали в отставку уже 130 профессоров и преподавателей, среди них – Вернадский, Чаплыгин, Сербский, Тимирязев, Зелинский. Царское правительство так и не разрешило конфликт, профессора вернулись лишь в апреле 1917 года.
Лебедев покинул университет после тяжелейших переживаний. При поддержке спонсоров он попытался создать научное общество. В прессе появился пасквиль. Лебедева обвиняли в том, что в подвале некоего поляка создали лабораторию, где занимаются непонятно чем, а у дверей всегда стоит охрана. Учёный не выдержал сильнейших переживаний, которые принесла ему клевета. Его сердце остановилось 14 марта 1912 года.
Подготовила Лина Лисицына, http://Vestishki.ru , http://lgz.ru