За кулисами оставались болезненная мнительность, не покидающий страх смерти, одиночество, неврозы
Сложно представить музыкальный мир без Петра Ильича Чайковского. Ему принадлежат 10 опер, три балета, 7 симфоний, 104 романса и множество других произведений. Но помимо музыкального наследия Чайковского часто обсуждают его личную жизнь. Что на самом деле происходило в жизни композитора?
Мысли о суициде и собственной бездарности
В многодетной семье горного инженера Ильи Чайковского 7 мая 1840 года родился один удивительный ребенок, который с младенчества отличался особой музыкальностью. Стоило матери, Александре Андреевне, сесть за фортепьяно, как Петя тут же оказывался рядом. Музыкальные способности Пети были очевидны, но отец настоял на том, чтобы сына отдали в Петербургское училище правоведения. Однако в 1862 году в Петербурге открылась консерватория, и 22-летний правовед поступил туда. С этого момента начались его серьезные занятия музыкой. Утром он спешил в канцелярию, а после обеда — в консерваторию.
Пианист, дирижер и композитор Антон Рубинштейн быстро распознал недюжинные способности Чайковского и уговорил его оставить службу, чтобы целиком сосредоточиться на музыке. Чтобы прокормить себя и помогать младшим братьям, Петру Ильичу приходилось давать частные уроки.
Через четыре года младший брат Антона Рубинштейна, Николай, тоже известный музыкант, пригласил Петра Ильича в Московскую консерваторию преподавать в звании профессора. На некоторое время Чайковский поселился в доме Николая Григорьевича и на всю жизнь сохранил благодарность ему. Коллега Чайковского по консерватории рассказывал: «Петр Ильич способен был довольствоваться весьма немногим, но делать денежные сбережения совсем не умел…» Он легко раздавал близким и чужим все, что зарабатывал.
Петр Ильич был хорошо образован, легко читал по-французски и по-немецки, интересовался философией. Придерживаясь демократических взглядов, осуждал любое насилие. А народная музыка давала темы многим произведениям Чайковского, как крупным, так и камерным. Но не меньшее влияние на его творчество оказывала европейская культура, с которой он был хорошо знаком.
Тактичный, чуткий, общительный, всегда в веселом расположении духа – таким видели Петра Ильича современники. А за кулисами оставались болезненная мнительность, ни на секунду не покидающий Чайковского страх смерти, одиночество, неврозы, мысли о суициде и собственной бездарности.
При этом главным своим «заболеванием» он называл мизантропию. «…Мизантропия особого рода, в основе которой вовсе нет ненависти и презрения к людям. Люди, страдающие этой болезнью, боятся не того вреда, который может воспоследовать от козней ближнего, а того разочарования, той тоски по идеалу, которая следует за всяким сближением. Было время, когда я до того подпал под иго этого страха людей, что чуть с ума не сошел. Обстоятельства моей жизни сложились так, что убежать и скрыться я не мог. Приходилось бороться с собой, и единый бог знает, чего мне стоила эта борьба», — отмечал Петр Ильич. И эти строки писал человек, который притягивал к себе всеобщее внимание на каждом светском вечере.
Петр Ильич крайне болезненно относился к критике своих произведений. Впечатления от исполнения симфонической фантазии «Буря» в Париже в 1879 году он описывает в письме брату Модесту: во время концерта волновался настолько, что заболело сердце; после недостаточно благосклонного восприятия публикой совершенно уверился в ничтожности «Бури».
Неудачные романы с женщинами
В 1868 году он познакомился с гастролировавшей в России французской певицей Дезире Арто. Она была на пять лет старше Чайковского, не блистала красотой, но обладала прекрасным сопрано очень широкого диапазона — от драматического до колоратурного. Для утонченного слуха Чайковского этого было достаточно, чтобы влюбиться. Было решено, что после гастролей Арто во Франции состоится их свадьба.
Друзья отговаривали Петра Ильича от этого шага: их смущала разница не только в возрасте, но и в материальном положении. Ситуация разрешилась сама собой: покинув Россию, Арто довольно скоро вышла замуж. Чайковский не прервал дружеских отношений с бывшей невестой, написал специально для нее несколько романсов.
Но после этой истории образ жизни Чайковского изменился. Он растерял свои прежние знакомства, старался не появляться в свете, сторонился людей, был неряшлив в одежде. Очень много работал — писал музыку, преподавал в консерватории. А в конце 1870-х годов в его жизни разыгралась нелепая драма. Бывшая ученица консерватории Антонина Милюкова стала атаковать Чайковского любовными признаниями, грозила самоубийством, если не найдет в его сердце ответа. 6 июля 1877 года состоялась их свадьба.
Исследователь творчества Чайковского А. Альшванг писал о Милюковой: «Она была абсолютно чужда интересам, наполнявшим жизнь композитора. Судя по воспоминаниям людей, встречавшихся с ней, и по ее собственным воспоминаниям о Чайковском, можно заключить, что в ее крайней ограниченности и нелепости жизненного поведения сказывались уже предвестники душевной болезни, сведшей ее в могилу».
Через два месяца после женитьбы Чайковский сбежал от жены. Развод дался ему нелегко, он дорого заплатил за вновь обретенную свободу. «С того времени, — пишет Альшванг, — началась скитальческая жизнь Петра Ильича. Бывая за границей, он тосковал по родине, но и в России подолгу не засиживался».
Чайковский писал: «Я люблю нашу природу больше всякой другой, и наш зимний пейзаж имеет для меня ни с чем не сравнимую прелесть. Это, впрочем, нисколько не мешает мне любить Швейцарию и Италию, но как-то иначе».
Нелюдимость Чайковского с годами усилилась, он легко расставался, но очень трудно сходился с людьми. Однажды в консерваторию приехал Лев Николаевич Толстой — специально, чтобы познакомиться с Чайковским, произведения которого высоко ценил. Ничего хорошего из этого не вышло. «Мы познакомились, — писал позже композитор, — причем я, конечно, сыграл роль человека очень польщенного, т.е. сказал, что очень рад, что благодарю, словом, целую вереницу неизбежных, но лживых слов. «Я хочу с вами поближе сойтись, — сказал он, — мне хочется с вами потолковать про музыку». И тут же, после первого рукопожатия, он изложил мне свои музыкальные взгляды. По его мнению, Бетховен бездарен…» Трудно было больше оскорбить Чайковского, считавшего Бетховена великим композитором. Больше они с Толстым не встречались.
Милые отношения без встреч
Однажды после концерта Чайковскому принесли огромный букет роз. Никакой записки к нему не прилагалось. На следующем концерте ситуация повторилась. Чайковский был заинтригован, просил найти дарителя. Выяснилось, что букеты посылала Надежда Филаретовна фон Мекк — богатая вдова. Она была меценаткой и большой поклонницей музыки Чайковского. Между ними завязалась переписка. Зная о материальных затруднениях Петра Ильича, Надежда Филаретовна предложила ему пенсион, который давал бы возможность работать, не думая о хлебе насущном. После некоторого раздумья он согласился.
Чайковский нашел в госпоже фон Мекк истинную ценительницу музыки. Сохранилась их переписка, искренность которой не вызывает сомнений. Интересны оценки, которые давал в этих письмах Чайковский композиторам, входившим в «Могучую кучку»: «Я не признаю в нем (Кюи) большой творческой силы, но у него есть изящество, красивость в гармониях и вкус, чем он отличается от представителей этого кружка музыкантов, и в особенности от Мусоргского, у которого больше природного дарования, но зато испорченного грубостью приемов, склонного к музыкальному безобразию».
С Надеждой Филаретовной взгляды и вкусы совпадали — и переписка с нею стала для Чайковского необходимостью. Она длилась почти 10 лет, и все это время оба избегали личной встречи. Наконец, госпожа фон Мекк пригласила Петра Ильича погостить в своем имении.
Поздним вечером Чайковский прибыл в усадьбу. Его встретил камердинер и проводил во флигель, где все было предусмотрено для удобства композитора. В зале его ждал раскрытый рояль. На следующий день, проснувшись, он вышел к озеру, чтобы в тишине насладиться прекрасным утром. А потом вернулся в комнату, спешно написал записку с извинениями и тут же покинул имение. Вряд ли он сам мог объяснить, что заставило его сделать это.
Его поступок стал неожиданностью для Надежды Филаретовны и был воспринят ею как оскорбление. В конце 1890 года Петр Ильич получил последнее ее письмо, в котором сообщалось, что в связи с финансовым крахом она больше не имеет возможности поддерживать композитора материально.
Это послание обидело Чайковского — возможно, не столько содержанием, сколько формой. «Очень, очень, очень обидно, — записал он, — именно обидно. Отношения мои с Н.Ф. фон Мекк были такие, что я никогда не тяготился ее щедрой подачкой. Теперь я ретроспективно тягощусь; оскорблено мое самолюбие, обманута моя уверенность в ее безграничную готовность поддерживать меня…»
Последние годы композитор провел в небольшом доме в Клину на попечении верного слуги А.И.Софронова. Он и сохранил всю обстановку дома, ставшего в 1894 году, через год после смерти композитора, музеем.
Но поведать о душевной жизни великого композитора могут не его личные вещи и не воспоминания современников, которые часто грешат неточностью или предвзятостью, а его музыка. Вероятно, творчество было для Чайковского выходом из душевного кризиса; в своих произведениях он воплощал напряженные драматические концепции, мотивы одиночества и тоски. Недаром так близка ему была «Исповедь» Толстого — муки сомнения, напряженного духовного поиска не оставляли композитора до последних дней.
Источник — «Личная жизнь» (personallife.ru), «Дилетант» (diletant.media)