Свои отношения с Андреем Мироновым она описала в скандальной книге
Всю жизнь она любила Андрея Миронова. Он был для нее светом, источником радости, она для него — верным другом. Когда он умер, для нее погасло солнце. Прошло пятнадцать лет, прежде чем Татьяна Егорова нашла в себе силы рассказать об этой любви в книге «Андрей Миронов и я».
Конфликт с Марией Мироновой
Они познакомились в Театре Сатиры во время работы над спектаклем по роману Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи», где играли влюбленных. И так случилось, что чувства со сцены перешли в жизнь. Миронов и Егорова понравились друг другу с первого взгляда. После гастролей в Риге влюбленные не расставались и все время проводили у Андрея. Однако их отношения сгубила ревность Егоровой к поклонницам Миронова и женщинам, которых вокруг него всегда было предостаточно. И, конечно, конфликт острой на язык актрисы с грозной матерью Андрея тоже не прошел просто так.
Все дело в том, что 7 января, в день рождения Марии Владимировны Мироновой, Татьяна была приглашена на ужин в честь именинницы. За столом зашел разговор о режиссере Театра Сатиры Валентине Плучеке — как раз на днях состоялась премьера его новой постановки «Дон Жуан». Именинница заявила, что ради работы с таким мастером актерам театра не грех целовать режиссеру мягкое место. Гости были, мягко говоря, в шоке, но возразить Марии Мироновой никто не осмелился, так как все знали о ее взрывном темпераменте. Кроме Татьяны Егоровой. Молодая актриса парировала, что производить сие действие не следует ни с кем и никогда. После этого события Мария Владимировна начала открыто враждовать с девушкой сына и уже не принимала ее у себя.
Затем масла в огонь отношений Егоровой и Мироновой подлил сводный брат Андрея — Кирилл Ласкари, который, увидев красивую и ладную невесту Миронова, стал за ней ухаживать. Андрей, дабы насолить Татьяне, дал ей несколько поводов для ревности. В итоге отношения ничем хорошим не закончились.
Говорят, однажды после очередной ссоры с Мироновым Егорова почувствовала себя плохо, голова закружилась, ее начало тошнить. На следующий день она побежала к врачу. И вышла оттуда счастливым человеком – Татьяне сказали, что она ждет ребенка. Егорова не хотела узнавать пол малыша, но сердце подсказывало – это мальчик. Но счастье оборвалось внезапно.
Как-то она шла по темной обледенелой улице. Один неосторожный шаг, и Татьяна упала на землю. Подбежали прохожие, засуетились, вызвали «скорую». В больнице у нее начались преждевременные роды, ребенок родился мертвым. Врачи ей сказали, что она потеряла мальчика.
«Брак освящает любовь, а не женщина в загсе»
Миронов несколько раз был женат. Екатерина Градова говорила, что причиной их развода была некая деталь, которой именно она не смогла простить. Лариса Голубкина утверждала, что он любил только ее. Алена Яковлева говорила, что если бы не его смерть, они бы непременно поженились. «Леночка Яковлева — милая девочка, но все, что она говорит, просто икебана, — заявляет Егорова. — Про Градову в моей книге написана вся правда — он не любил ее, он женился назло. Это не брак. Брак освящает любовь, а не женщина-олигофрен в загсе. Как Градова себя вела? Приезжает театр на гастроли. Все начинают говорить: “Ну что, Градова-то деньги уже потеряла или нет пока?”
Проходит три дня, и Градова начинает: “Ах, я потеряла деньги! Нам с Машей не на что жить!” Андрей вынужден был давать им крупные суммы, даже когда они уже развелись. А книга Голубкиной, которая вышла… Она, по-моему, еще хуже, чем я, написала. Там она утверждает, что Маша Голубкина — его дочь, что я сейчас сторожу дачу, что Андрей мне разбил нос. Они первые начали это писать — про драки, про нос. Так что возмущаться нечем в моей книге. Там ничего нового нет. Кроме каких-то деталей, которые знала лично я. Я, знаете, что скажу? Я никого не хочу обидеть. Я написала всю правду. Всем сестрам досталось по серьгам. Кате досталась дочь, Ларисе, человеку безумного тщеславия, достались приемы, встречи со знаменитыми людьми, а мне – любовь».
Егорова была рядом в тот день в театре, когда Миронову стало плохо: «У него была сильная интуиция. Он многие вещи предчувствовал. Например, у него было предчувствие своей смерти. Он мне говорил: “Танечка, когда я умру, ты меня похоронишь?” Он никогда не жалел себя. С одной стороны, рядом была жена, кормила котлетами, но не могла сказать, что ему нужен отдых. Были у него директора, мне даже фамилии противно называть, которые только деньги на нем зарабатывали. Всю жизнь его только все использовали. А он этого не понимал, был очень доверчивым.
Я до сих пор вспоминаю, как мы стояли в Риге в театре перед спектаклем, который оказался последним в его жизни. Все в костюмах, париках, запах грима. А он подошел ко мне, взял мою руку, посмотрел в глаза и сказал: “Этот спектакль сегодня я играю для тебя”. Я сначала думала: шутка, виртуальный подарок. Но когда на этом спектакле он потерял сознание, а спустя два дня, в 3.30 ночи, его не стало, даже через много лет после этих событий я все время вспоминала его слова и не понимала, почему он сказал мне, что играет спектакль для меня? А потом поняла. В 1989 году я подала заявление и с 3 рублями в кармане ушла из театра, из этого ада. В театре меня держал только Андрей. Видимо, мне надо было дожить до того момента, когда он у меня на руках умирал, чтобы прийти к этому решению. Театр — это ведь ад для всех артистов. Монах из Троице-Сергиевой лавры как-то сказал мне: “Лучше ворота открывать и закрывать, чем работать в театре”».
«Когда эта книга вышла, она потрясла многих»
Свою книгу о Миронове она решила написать давно. Всегда вела дневники и как-то написала: «Таня! Ну что ты делаешь! Чем твоя голова занята? Тебе же надо роман писать, о жизни твоей!» Она очень много записывала, когда Андрей был жив, а особенно — за Марией Владимировной: «Так, как она говорила, никто не говорит, и просто так повторить на память ее обороты, выражения я бы не смогла. Она знала, что я записываю. Сперва она была немножко настороже, но поскольку в ней присутствовало такое детское тщеславие, которого она не скрывала, то потом она даже стала мне немножко подыгрывать. Что-то скажет — и смотрит на меня: записываю я или нет».
После смерти Миронова их отношения изменились. Мария Владимировна звонила каждый день: «Таня, когда вы придете? Почему вы не приходите? А что вы делаете?» «Нас объединила любовь к Андрею, — говорит Егорова. — У нас с нею много тайн, которые никогда никто не узнает. К ней ведь так просто нельзя было прийти. Она выбирала людей. А потом я осталась рядом одна, как на кресте. Характер у нее был аховый. Аховый! И я поняла, как сложно жилось Андрею. Живем мы с ней на даче, и я ненадолго уезжаю к подруге в город. Восемнадцать раз она звонит моей подруге, разговаривает с мужем, с ребенком, спрашивает, куда я пошла, во сколько приду. Возвращаюсь на дачу, позвонить не смогла, дождь проливной идет! Смотрю, веранда открыта, сидит сосредоточенная Мария Владимировна, рядом милиционер. Я спрашиваю: “Что случилось?” А она: “Я вас разыскиваю! Видите, милиционер уже здесь!”»
Об отношениях с Мироновым и с его матерью Татьяна написала в книге «Андрей Миронов и я». Там она также жестко, порой с шокирующими подробностями описала богемные нравы театра, неразборчивые интимные связи известных артистов и режиссеров. Казалось, быть жуткому скандалу, дуэлям чести, судам. Этого ждала и сама возмутительница спокойствия, сказав в интервью: «Если на меня подадут в суд — буду только рада». Но ни публичных порок, ни тем более судов не последовало. «Книгу самозванки мы не читали, да и вообще — все там придумано», — говорили именитые артисты театра. Да и кто она такая, чтобы тратиться на нее?
Лариса Голубкина тогда пошутила, мол, если бы все женщины Андрея выпустили по книжке, собралась бы всемирная библиотека. «Самое удивительное, что при встрече мы нормально с Ларисой общались, — заявляла Егорова. — А за глаза она говорит обо мне гадости. Но ради бога, несчастная женщина. Я знаю, что когда эта книга вышла, она потрясла многих. А ведь там нет и половины правды. Если бы была вся правда, это было бы очень страшно. Надо меру знать. Вторая половина очень тяжелая. У нас ведь с Андреем отношения были основаны на литературе, поэзии, на духовности. А не на котлетах, о которых все время рассказывает Лариса Голубкина. У меня дома всегда было чисто, а посвящать всю жизнь котлетам обидно.
Почему-то никто не вспоминает, что до выхода книги в 1999 году про Андрея мало кто вспоминал. Память об Андрее поддерживала его мама, рассказывала, что театр его убил, а когда она умерла в 2007 году, все вздохнули с облегчением, что никто не будет больше об этом говорить. А книга вызвала эффект атомной бомбы. Об Андрее снова заговорили. А Голубкина, Ширвиндт… Конечно, их задело за живое.
Ширвиндта мне было искренне жаль: был неплохим конферансье, так бы им и оставался. Но тщеславие, зависть к таланту, гению Андрея не давали покоя. Не мог вынести и мысли, что Андрей возглавит Театр сатиры. А у Андрея сложились очень непростые отношения с Плучеком. И, поскольку я знаю, как интриговал против меня Александр Анатольевич, то догадываюсь, сколь энергичен он был в этом плане по отношению к Андрею. Вот потому-то он, который уверяет всех и вся в своей нежной дружбе с Андреем, не объявил траур в день смерти Миронова, а вышел вместе с другими, такими же “друзьями”, и играл спектакль. Потому, что ему это было выгодно: сбылась давнишняя мечта — убрал соперника… Потом и с юбилеем Андрея тоже выпятился. Впрочем, каков уровень режиссера, таков и спектакль. Каковы сани, таковы и сами».
Судьбоносная встреча
Через несколько лет Татьяна Егорова написала «Книгу-послесловие «Перо Жар-птицы», в которой рассказывает о событиях, происшедших с ней, с персонажами после выхода книги «Андрей Миронов и я». Она вышла замуж, поставила пьесу: «Когда вышла моя первая книга, я не могла и пяти минут просидеть спокойно — в моей квартире раздавались бесконечные звонки. Кавалеры звонили по телефону, в дверь, предлагали встретиться. Приходили с цветами, тортами, шампанским. К этому я относилась очень спокойно, потому что устала от работы над книгой, от того, что многие с радостью глумились надо мной. Некоторым моим “героям” очень не понравилось, что я о них написала. Глумиться — это естественно, только за хорошим конем поднимается пыль. У меня было состояние лютой усталости.
И вдруг мне снится сон. Смотрюсь в старинное зеркало, а за спиной у меня дача в Пахре, дача Марии Владимировны. На мне роскошные серьги в виде треугольника. Проснулась и крепко задумалась: к чему бы все это? Зеркало — к переменам, треугольные серьги — любовный треугольник. Какая-то неведомая сила заставила меня одеться и поехать на дачу Марии Владимировны Мироновой в Пахру.
Приезжаю. Дача, снег. Постояла, посмотрела, стала спускаться с горки вниз к реке. На мосту стоит седой человек, как в конце романа. Подхожу, спрашиваю его:
— Что вы здесь делаете?
Незнакомец отвечает:
— Вас жду. Вы же Татьяна Егорова. Вы самая главная не встреченная мною женщина.
И пригласил меня выпить с ним чашку кофе».
Это был режиссер Сергей Шелехов. За одну ночь он прочел книгу Татьяны. Потом ему приснилась глухая стена без окон и дверей. И вдруг — окно, прыгает в него — и становится свободным. Просыпается и понимает: надо ехать на дачу Марии Владимировны. Там и встретил Татьяну.
«Сначала мы вместе читали книги, стихи, мою пьесу, мечтали о спектакле. Ходили на каток, в театры, — рассказывала Егорова. — Шелехов сказал мне: “Я поставлю вашу пьесу. И вы будете самым счастливым зрителем!” Я ответила: “Такого я никогда не слышала. Поставите — выйду за вас замуж!”» И однажды утром Сергей позвонил Татьяне и спросил: «У нас есть что-нибудь позавтракать?» Она сказала: «Да». И даже не спросила, приедет ли он. Шелехов приехал, они позавтракали и пошли покупать продукты на ужин. «Такого поворота дел я не ожидала, даже об этом и не думала, — признавалась Егорова. — У меня своя жизнь, свои друзья, подруги. Первое время мне трудно было. Потом стало еще труднее.
Мы даже повенчались. Шелехов как-то заехал за мной после репетиции. Спускаюсь к машине, а там сесть негде — на всех сиденьях потрясающие розы. Я поняла, что имею дело с мастером жеста. А венчались мы в магический день — 20.02.02. Монах, с которым мы познакомились во время паломничества в монастырь святой Екатерины в Египте, нам позвонил и сказал, что именно в этот день надо венчаться. На Западе на венчание в этот день были огромные очереди. Иногда думаю, что Мария Владимировна и Андрей встретились там, на небесах, посоветовались и решили: “Пусть Танька будет на Земле немножко счастлива”. И послали мне Сергея Леонидовича».
Подготовила Лина Лисицына,
по материалам «Труд» (trud.ru), «Сегодня» (segodnya.ua), Peoples.ru