Он — автор популярных песен и симфонических произведений, в том числе и совершенно фантастической музыки, которая впервые прозвучала в кинофильме «Крыша».
— Александр Леонидович, вопрос, который лично мне не дает покоя: как вообще рождается музыка? Композитор ее каким-то образом слышит?
— Что касается меня, то если смотрю на экран и вижу кадр, сразу слышу какую-то музыку, то есть картинка преображается в мелодию, причем происходит это практически молниеносно. Поэтому я с удовольствием работаю в том же «Ералаше» — уже более 30 лет, Боря Грачевский мне практически как старший брат. А вообще, музыка — это, на мой взгляд, все-таки некий язык. И когда я этим языком разговариваю, я высказываю какие-то свои идеи. Как совершенно правильно сказал Петр Ильич Чайковский, мелодия — это и есть идея. В наше время, если вы заметили, очень много безыдейных произведений, в которых присутствует один ритм, мы почти не слышим красивых мелодий. Но настоящая музыка должна быть, я считаю, концептуальной, когда композитор о чем-то вам рассказывает, когда в произведении есть конфликтующие друг с другом образы и опять-таки есть идея, мелодия — тогда это действительно интересно.
— Недавно Евгений Дога признался, что он — «последний романтик». А мне кажется, вы тоже романтик.
— Вы знаете, у каждого композитора и вообще у любого творца, человека, который что-то сочиняет, случаются в жизни разные периоды. В какой-то момент я могу быть романтиком, а потом могу задаться какой-то иной идеей и написать, скажем, что-то драматичное.
— Но вы, по крайней мере, точно не прагматик.
— Лирик, конечно. Я — лирик.
— Чем вам, большому серьезному композитору, интересен жанр песни? Неким «мелодическим выплеском»?
— Когда-то мой старший друг Владимир Шаинский сказал: «Саш, понимаешь, человек, который может написать хорошую песню, и симфонию хорошую может сочинить. А наоборот не бывает». И это так и есть. И потом, вы знаете, я изначально очень любил эстраду. И, поскольку у меня абсолютный слух, с детства подбирал песни. Кстати, я очень поздно начал сочинять музыку — свое первое сочинение придумал, когда мне было уже 25 лет.
— В новогодней сказке «Чародеи» вы снялись как участник ВИА «Добры молодцы» (хотя и аранжировка музыки к этому фильму тоже ваша). Потом вышел клип «Прикосновение», где вы сыграли вместе с Лизой Боярской. Как вам такой киноопыт?
— Сниматься вообще-то отвратительно: пока свет поставят — это же рехнешься. Хотя в клипе у нас оператор был потрясающий, Михаил Кричман, он со звездами работает. Но он же дотошный, пока не сделает то, что ему надо. Это часы. А ты сидишь, как болван. Вообще этот клип — отдельная история. Все происходило накануне моего пятидесятилетия. Режиссеру по сценарию требовалось, чтобы я выглядел старым. А я, как назло, в 50 лет выглядел на 35. И никакой грим не спасал. И тогда он под разными предлогами стал не давать мне спать. Только начинаю просить, мол, отпустите, — в ответ: «Нет, Саш, еще вот это надо доснять». И я четверо суток практически не спал. Поэтому в кадре, где камера отъезжает и мы спим в разных комнатах, я реально вырубился, меня потом разбудить не могли.
— Если не возражаете, поговорим немного в формате блица. Итак, ваше основное кредо?
— Быть честным в творчестве.
— Как вы любите отдыхать?
— Отдыхать не люблю, и когда отдыхаю, всегда стараюсь что-то сочинять — это единственная возможность, потому что в течение года очень много времени отнимает оркестр, какая-то общественная работа. А вообще я счастливый человек, у меня хобби совпадает с работой.
— Что больше всего цените в людях и чего никогда бы не смогли простить человеку?
— Ценю честность, порядочность и доброту — это самое лучшее и главное качество. Потому что добрый человек не может быть непорядочным — как правило, это так. Чего бы я не простил? За талант прощаю все. Не буду с этим человеком общаться в жизни, но выступать с ним буду.
— Наверняка у вас случались интересные новогодние истории.
— Был, например, такой случай, связанный с Ларисой Рубальской. Она пригласила нас с женой к себе встречать Новый год. А незадолго перед этим меня пригласили участвовать в ТВ-программе, где нужно было выйти в маске и сыграть свою музыку инкогнито — чтобы зритель угадывал автора. А я тогда у своего приятеля разжился какой-то ну очень уж страшной маской. И решил Ларису разыграть. Подошли к двери. Говорю жене: «Стой рядом, так Лариса меньше испугается». Но жена со мной рядом стоять не захотела. И я позвонил. Лариса вообще очень осторожна, всегда в глазок смотрит, спрашивает: «Кто там?» А тут, как выяснилось, она ждала соседей сверху и сразу открыла. И вдруг я вижу, что она как-то так оседает и жалобным голосом (тогда еще был жив ее муж) зовет: «Додик… Додик…» Потом она на мне отыгралась. Когда выходила про нее программа, сказала мне: «Наденешь на морду чулок, выйдешь и расскажешь эту историю». (Смеется.) Так мы и сделали.
Марина Юрьева http://gazetauzao.ru